Стоило мне звонко крикнуть: «Фиц!», как черноухий прянул с места и, обиженно округлив глаза, уселся подальше от «безумной фанатки».

Конечно же, Фиц меня не услышал.

Сетка с застывшими каплями серебра, развешанными словно роса на нитях паутины, «резала» две неподвижных фигуры бесконечностью линий. В отличие от некроманта, отдавшего предпочтение черному, блондинка явилась на дуэль как на свидание и в багровом брючном костюме выглядела вызывающе. Кричащий макияж, так напоминающий боевую раскраску, отвлекал внимание от цоизита – зеленого кристалла с рубиновыми, роняющими дрожащий свет искрами. Вначале Аливе казалась мне огненным восходом, бросающим вызов гнетущей тьме… но уже через мгновение ее образ бушевал кровавым закатом, исчезающим в мире забвения черной ночи…

Столь яркие видения отвлекли меня от Фициона, который неторопливым взглядом искал меня среди затихших в ожидании начала адептов. Желая помочь, я нарисовала перед его взором призрачную стрекозу, которая стрелкой метнулась влево и махнула вверх. Едва мы встретились взглядами, пространство взорвалось криками:

– Смотрите…

– Там, на крыше…

– Во дает!

Я вдавила голову в плечи. Разумнее было бы спуститься и затеряться в толпе, вот только стреноженная несчетным количеством взглядов, я не смогла даже пошевелиться. Чего нельзя было сказать про кота, который, обвившись хвостом, с интересом взирал на адептов.

На площадку поднялась старушка-лазар в черносливовой шляпке, пару столетий как вышедшей из моды, и с костлявой ящеркой, распластавшейся на кружеве воротника. Неожиданно громким голосом она поприветствовала дуэлянтов, завладев тем самым всеобщим вниманием:

– Кодексом академии «Плавучей горы» дуэлянтам разрешается использование огненной стихии и мертвого знания. По обоюдному согласию дуэлянтов запрещается рукопашный бой. Дуэль ограничена одной схваткой без перерывов. Напоминаю, что в случае смертельной опасности дуэль будет остановлена. Выступая от лица Суда Чести, заявляю, что все формальности, сопутствующие дуэли, были соблюдены.

Взявшая на себя обязанности куратора и беспристрастного судьи госпожа Маттер возвестила о начале поединка словами:

– Да прибудет с вами истинная сила!

Дуэлянты заняли свои места и в приветственном поклоне обменялись колючими взглядами.

Тонкое лезвие сверкнуло в руке некроманта. Порыв ветра сорвал с ладони рубиновые капли, но словно обжегшись, стряхнул ядовитую кровь наземь. Даже с моего расстояния было видно, как шевелятся губы Фица, произнося какое-то заклинание.

Лепестком пламени обернулась на ладони Аливе энергия огненного универсума. Огонь, рожденный губить в объятиях боли, вспыхнул и замкнулся. Словно подстегнутый всеобщим нетерпением, в коротком порыве ветра он сплелся в сферу и обрушился на некроманта.

Я подпрыгнула от страха, но вспомнив, что крыша подо мной разменяла четвертую сотню лет, с небывалой легкостью обуздала свои чувства.

Фиц выставил руку. Пульсар, призванный оплавить кожу, врезался в вязкое марево мертвой магии, которое под давлением чужеродной силы подернулось короткими всполохами, лишая огонь доступа кислорода.

Горящие астры расцвели на ладонях Аливе. Верными псами они лизали ее пальцы, кровавыми бликами отражаясь в глазах. Эти опасные цветы хоть и были подконтрольны, но выглядели далеко не стабильными. Они дышали злобой, жили ненавистью. Шипели и извивались, пока одна за другой не кинулись на Фициона. Выверенным движением, напоминающим элемент танца, Аливе запустила свои пульсары в неподвижно стоящего некроманта, с губ которого ветер срывал слова, холодом и болью окутывающие молодое и красивое тело соперницы.

Я затаила дыхание. Черноухий сосед напряженно дернул хвостом.

Вновь затуманилось призрачное марево, поглощая лишь одну астру.

Вторая астра зависла в воздухе, дразня алыми всполохами, смеясь и обещая спалить дотла. Коварная улыбка окрасила уста девушки, в тот же миг огненный цветок взорвался, проливая жар и ослепляя бесконтрольным всплеском энергии. Скрыв лицо за сгибом локтя, Фиц едва не пропустил следующую атаку. И прежде чем ему удалось перекрыть доступ воздуха к огню, рубиновые лепестки оплавили манжет, запечатлев горячий поцелуй на бледной коже.

Фицион тряхнул рукой, словно простой жест мог стереть след пылких ласк и продолжил читать заклинание, которое оседало во рту привкусом тлена и темными червями проникало в легкие Аливе.

Аливе закашлялась. Кровавые слова некроманта выпивали энергию ее жизни. Уже предчувствуя поражение, девушка зло рассмеялась… Огонь ее сердца, задушенный мертвым знанием, затухал. Душа наполнялась темным, тело слабело. Одинокий лепесток огня, рожденный на ладони в последнем стремлении выжить, пыхнул и поплыл пылью искр.

Если бы Аливе смогла, то дотла испепелила бы некроманта взглядом…

Сразу после слов старушки-лазара «Стойте!» Аливе упала замертво. Губы Фициона сомкнулись.

Один из адептов ударил кулаками по серебряной паутине:

– Клятый вампир, что б тебе собственной кровью захлебнуться!

ГЛАВА: 30

Оставляя пыльные следы на гребнях черепицы, я осторожно ступала по крыше, когда хотелось бегом и прямо в объятия Фица. Он определенно подтвердил репутацию некроманта, обреченного до конца своих дней служить мертвой силе, и впредь адепты хорошенько подумают, прежде чем становиться на его пути…

Но стоило мне спуститься, как я поняла, что поспешила с выводами. Если раньше Фициона принимали за изгоя, то сейчас адепты академии смотрели так, словно примеряли свои руки к его глотке, одержимые мыслями избавиться от проклятого. Они презрительно щурились и поджимали губы, вызывая у меня серьезное опасение. Всегда может найтись тот, кто способен пойти дальше угроз.

Я тихо выругалась, когда один из старшекурсников сплюнул нам под ноги, выразив свое презрение. Он хотел было что-то сказать, но…

– Держи свой гнев при себе, Тьев, – в полный голос осадил его Фиц и, не дожидаясь ответа, повел меня к обветшалому зданию общежития.

В комнате Фициона я скинула иллюзию толстушки и пошла вдоль стены, вглядываясь в щели и трещины, которые сгущались по центру и рассеивались по краям. Одну из уродливых трещин Фиц замаскировал чернилами под ветку дерева, на которой нарисовал угрюмого ворона. Круглые впалые глаза ворона вдруг встретились с моими. Создалось ощущение, что этот крылатый выродок присматривается ко мне, оценивает, выжидает…

– Поможешь мне? – расстегнув угольную пуговку манжета, Фицион протянул мне больную руку.

Пришлось вернуться в реальность. Собравшись с силами, я начать бережно отдирать оплавившуюся ткань от пораженной огнем кожи. Это премерзкое занятие требовало от меня определенной выдержки и хладнокровия. По всему выходило, что и тем и другим природа меня обделила, потому что руки вдруг стали тряслись, а желудок приготовился вывернуться наизнанку.

Не желая мириться с болью, Фиц одним рывком сдернул прилипший рукав.

– Ненормальный! – крикнула я и закрыла глаза.

Фиц усмехнулся.

– Тебе весело?

Он распахнул дверцу стенного шкафа. Его роскошная спина была сплошь усеяна короткими белесыми шрамами.

– Ты не собираешься к лекарю?

– Нет необходимости, – парень достал с верхней полки банку молочного цвета и протянул мне.

Я взяла мазь и беспомощно уставилась на кровоточащую рану, которая являла собой жуткое зрелище. С шумом втянув воздух, всерьез не понимая, почему он отказывается от помощи человека, знающего толк во врачевании, я решительно произнесла:

– Хорошо.

«Хорошо» – мысленно повторила я, и, стараясь сдержать отвращение, окунула пальцы в мазь и осторожно нанесла ее на открытую рану.

– Умница, – Фицион нежно коснулся моей щеки рукой.

Я вздрогнула. Все происходящее казалось мне дурным сном, из плена которого я не выберусь никогда.

Мазь ложилась плохо, руки тряслись, но результат имел место.

– Спасибо, – Фицион потянулся взять пузатую банку, но я неожиданно воспротивилась: