Если вы мне скажете, что проживая чужую жизнь, я достойна высшей степени наказания – я отрицать не стану. Чувство вины перед погибшей девушкой не отпускало. Я ощущала себя воровкой, и тем не менее, не собиралась раскаиваться, более того – я твердо решила стоять на своем. В глазах промелькнул отблеск спокойного несгибаемого упорства. Ложь с легкостью слетала с моих уст, затрагивая совестливые струны души, которые я сознательно игнорировала, стараясь быть естественной в «своем горе».

Слетающая с моих уст легенда все больше обрастала лживыми подробностями:

– Мы уже преодолели половину пути до города, когда весть о сгоревшей дотла деревне долетела до харчевни, в которой мы остановились на ночлег. Я упала без чувств. Придя в сознание, немедля приказала воротиться. Ресин – возничий моей семьи, настоял на том, чтобы дождаться нового дня. А поутру его и след простыл, – слова дрогнули, я склонила голову. – Он бросил меня, посчитав, что его служба кончена: раз некому руководить жизнью возничего, то некому выплачивать ему и жалование. Он забрал с собой кобылу и телегу… видимо, в счет оплаты. Хотела бы я, чтобы все прошло менее болезненно, но… Тогда я возненавидела возничего, сейчас, задумываясь над его поступком, я пытаюсь его оправдать.

Вымышленному возничему я пожелала всего хорошего и продолжила повествование, излагая внимательному слушателю свою историю. Я столько времени посвятила искусству обмана, что считала ложь своим верным оружием. Надо ли говорить об успехах на данном поприще?!

– Становится дурно от воспоминаний всех трудностей, с которыми я столкнулась, оставшись брошенной. Мне пришлось останавливаться в «Хромой козе» с бичами, каких свет не видел, в «Сухом треске» с тараканами и клопами, в «Кривой косе» с пьяницами, без стыда и совести лапающими всех женщин подряд. А эти женщины, они… они…

– Довольно, – потребовал дознаватель.

Задержав дыхание, я взглянула на гордый профиль мужчины, устремившего взгляд сквозь закрытое незашторенное окно на островок внутреннего двора. Должно быть, ему непросто искать семена лжи в поле моей неправды?!

Обернувшись, Сайрос Севере посмотрел мне прямо в глаза. Я ответила ясным взглядом, надежно скрывающим ложь.

– Вы безотлагательно направляетесь в город Табел. С чего такая одержимость? Можно было не изнурять себя долгой и трудной дорогой, а найти приют в близлежащем городе. Со способностью к управлению стихией воды сложно пропасть.

«Без нужных рекомендаций даже хорошему магу трудно устроиться на хлебное место, кому как не Вам это не знать» – подумала я, и принимая его условия игры, с легкой тенью растерянности произнесла:

– Оставшись одна, я не представляла, что делать дальше… Довольно быстро пришло понимание, что от моих решений зависит мое будущее. Стало быть, выход один: академия. С образованием все же проще найти хорошую работу, не так ли? Ну а уже после можно будет подумать о детях, внуках, да скромном домике, где все мы будем жить до глубокой старости.

По-моему, задумав показать всю постность своего мышления, я неприятно сглупила. Хотелось верить, что излишняя миролюбивость и желание обзавестись внуками в семнадцать-то лет огневик воспримет с некоторой долей иронии, а не примется выяснять, что собой представляет мой внутренний мир. Как-то незаметно мы ушли от деревни и постигшей ее трагедии. Ой, не нравится мне это!

Старший дознаватель подошел ко мне и, придвинув стул, сел напротив. Какое-то время он пристально смотрел на меня. Я же затаенно следила за отсветом солнечных лучей, скользящих по серебристо - пепельным волосам.

– Вам оказывал помощь специалист по коррекции душевной жизни? – неожиданно спросил он.

– Нет.

– Вам были предложены его услуги?

– Да.

– Вы отказались?

– Да…

– Роиль, вы сознаете, что забота о вашем психическом здоровье это необходимость, которой лучше не пренебрегать? – дождавшись моего кивка, дознаватель взялся за старое: – Обоснуйте ваш отказ.

Да на здоровье!

– Разве можно проявлять заботу, выворачивая меня наизнанку?

– Позвольте дать совет, примите помощь и вам станет легче. Вы непременно это почувствуете.

Я пропустила его слова мимо ушей. К моему огорчению на этом наша беседа не кончилась. Видимо, смекнув, что кивнула я лишь для галочки, Сайрос Севере обратил внимание на нестыковку в моих словах:

– Ваши отношения с некромантом идут вразрез вашим планам на будущее.

Прочитав в моих глазах удивление, он пояснил:

– Поймите, Роиль, у некромантов иные взгляды. Ключом их существования является мертвая магия. Лучшим мгновением в его жизни будет чья-то гибель, удовольствием станет опустошение и отчуждение. Ему нет необходимости связывать себя узами брака, он не будет вести домашнее хозяйство и тем более мириться с детьми в своих владениях. Я опасаюсь за вас и настаиваю на беседе со специалистом. Дальнейшие разъяснения, думаю, излишне.

– Я услышала Вас, – заверила я дознавателя мгновением погодя.

Уточнив еще пару моментов, Сайрос понял, что ничего нового о трагедии, которая произошла с моей деревней, я не скажу, объявил, что на этом все и я могу быть свободна.

Получив разрешение, я вышла из аудитории, опустошенная и уставшая, но наравне с этим довольная.

Опоздав на лекцию, я прошла к нашей с Фицом парте. Некроманта в аудитории не было.

Учебный день пролетел незаметно, а Фицион так и не появился. К слову, дуэль моя тоже не состоялась, и после занятий я направилась в общежитие с мыслью: «Все, что не делается – к лучшему!»

ГЛАВА: 25

Фицион.

– Молчите?!

Я лениво восседал в кресле, немигающим взглядом наблюдая за «уважаемым» ректором.

– Вы преступили черту, подвергли жизнь адепта смертельной опасности! – раздраженно повторил он и без того очевидный факт. – Вы должны понимать, что некромантов не жалуют. Одна единственная академия во всем городе открыла для вас свои двери, в то время как остальные заведения всеми силами стараются избежать адептов с проклятой магией! И что я получаю в ответ? Для кого обустроены специализированные площадки и введена регистрация поединков? Адепт Фицион, вы осознаете всю безрассудность Вашего поступка?

Я был невозмутим.

– Вот что вы за человек? И слова из вас не вытянуть! – с сожалением сказал ректор.

Разговоры о морали всегда меня утомляли. А совесть, как и воспоминания, остались в прошлой жизни. Но вот над чем действительно стоит задуматься, это над своим промахом. Похлопав по плечу Анеста, я с осторожностью влил мертвую энергию в его тело. У парня началась мигрень, которая вскоре переросла в тяжелейший припадок. Я рассчитывал, что он сдохнет по-тихому. Я сводил риски к минимуму – и то, как Анест держался за обедом, еще больше убедило меня, что правда будет похоронена вместе с его телом. Самодовольный болван, неспособный почуять запах смерти. Но тут вмешалась моя девочка и все пошло наперекосяк. Анеста не только скрутило посреди обеденной залы на глазах у всех, но и нашлась старшекурсница, которая смогла погрузить его еще живое тело в некое подобие стазиса.

Дальше – проще. Профессорскому составу удалось своевременно связать недомогание Анеста со случившимся накануне спором с Роиль Чансе. Причастность Роиль косвенно указала на меня. Зная что искать, лекарю понадобилось лишь время, чтобы подтвердить всеобщие подозрения и приступить к излечению. Анест выжил, однако умышленное причинение тяжелого вреда здоровью адепта поставило мое пребывание в академии под вопрос. Так я оказался в кабинете ректора, который быстро понял, что для меня его выволочка, как мертвому припарка. Так какой смысл продолжать?

– Приказ о вашем отчислении приготовят немедленно. Я не стану придавать гласности правду о несостоявшемся преступлении. Но! С рассветом вы должны покинуть стены академии! Это ясно?!

– Нет, – я впервые подал голос.

– У вас есть другой вариант?

– Общественные работы и возмещение вреда, причиненного здоровью пострадавшего, а также штраф. Это позволит мне остаться в стенах академии и продолжить обучение?