— И где ж ты могла потерять камень? — оторвала меня от размышлений Фанни. — Наверное, в купальне выронила? — предположила она.

— Нет, Фанни, я уверена, что у меня его позаимствовали, — поделилась я своими предположениями с маленькой женщиной, глаза которой изумленно расширились, и она даже почти дышать перестала.

— Что? — прошептала изумленно мать многочисленного семейства и повернула голову в сторону своих разноцветных детишек, притихших и тоже устремивших свои черные глазенки на нас.

— Нет-нет, Фанни, ты что? Я совсем не вас имела в виду! У меня даже и мысли такой не возникло, что это кто-то из детей! — быстро заверила я ошарашенную маму. — К тому же я убеждена, что знаю, кто это сделал.

— Кто? — более уверенным голосом спросила гномка.

— Этот бандерлог Рэгит.

— Бандерлог? Что это такое?

— Не хотелось бы оскорблять твои родственные чувства, поэтому не буду объяснять, — ответила я.

— Надо Рони сказать, — не стала настаивать Фанни. — Пусть разберется с этим. Украсть у гостя, это неслыханно!

— У меня нет доказательств, как я могу его обвинить? Да и кристалл он наверняка где-то заныкал, — заметив, как снова округлились глаза женщины, исправляюсь: — спрятал.

— Все равно надо сказать, — не соглашается Фанни с моими доводами, — Он вождь, он должен все знать, — с какой гордостью она это сказала: "Он вождь!" Целая футбольная команда детей, а туда же! Женщина, какой бы национальности, возраста и вида ни была, остается женщиной в любом случае. Вот даже приосанилась слегка, когда заговорила о Ронибуре.

— Ладно, посмотрим, — соглашаюсь я, потом перевожу разговор на другую, также интересующую меня тему. Подвинула толстый домотканый половик к стене, уселась на него, поджав под себя ноги, и спросила присевшую на диванчик гномку:

— Фанни, а сколько лет твоему сыну?

— Бриту 10 лет только, да сынок? — проворковала мамочка, поглаживая кругленькую щечку сына.

— А почему ты его почти всегда носишь с собой, у тебя же помощниц вон сколько. Он ходить умеет?

— Конечно, умеет, но мне как-то надежнее, когда он со мной.

— Не понимаю, — растерянно отвечаю.

Фанни посадила малыша рядом с собой и завернула наверх короткий рукав своего платья.

— Вот.

— Что, вот? — еще больше растерялась я, рассматривая руку гномки выше локтя. — Красиво очень, и что?

Что красиво, то да! Три татуировки с затейливым орнаментом опоясывают руку одна выше другой.

— Вот эта, — показывает пальчиком Фанни на самую нижнюю татуировку, — появляется, когда организм женщины становится готов к зачатию. Вот эта, — палец переместился выше, — появляется тогда, когда наступают самые благоприятные года, чтобы завести ребенка. А вот, эта… — маленький пальчик застыл на самой верхней татуировке и она замолчала.

Только я и без слов поняла, что она хотела сказать. Это последний их ребенок. Мальчик. Наследник рода.

Глава 4

Рассказать вождю гномов о потерянном кристалле так и не представилось возможности. Ронибур отсутствовал целых два дня, за которые мы с Фанни и детьми успели сдружиться. Наглого вора Рэгита я так больше и не встречала. А когда на третье утро вождь появился, то пришел не один, привел с собой на завтрак двоих пожилых гномов.

Сейчас они все сидели по одну сторону стола и не только шустро орудовали столовыми приборами, но и о чем-то тихонько совещались.

Мое место оказалось почти напротив Ронибура. Подмостив под себя толстый половик, я села на полу, чтобы не возвышаться надо всеми как дядя Степа-милиционер.

Рядом со мной с одной стороны сидела самая старшая из девочек, Навика, по другую — Мори, остальные дети разместились кто где захотел.

Жена вождя сидела как обычно с сыном на руках через двоих девочек от Навики. Поэтому во время завтрака беседовать мне выпала честь с Мори. В отличие от своей старшей сестры, сидевшей тихонько, как мышка, эта моя соседка по столу не смолкала ни на минуту.

Что это была за девочка! Она тарахтела без умолку, не забывая одновременно уплетать за обе щеки нехитрую еду, выставленную Фанни на стол.

Местное угощение не шло ни в какое сравнение с разносолами Гении! Только каша, не поняла из какой крупы, жареное мясо, фрукты и овощи щедрой рукой хозяйки были выставлены к общему употреблению. Но надо сказать, что количество еды полностью компенсировало малое число наименований.

Есть мне не очень хотелось, но от фруктов я не отказалась. Жевала небольшие розовые "яблочки" и внимательно слушала Мори. Эта девица говорила мне обо всем и сразу. О подружках, о мальчишке, который отнял у нее желтое стеклышко, о птице со сломанной лапкой, которая жила у них в прошлом году. Ее принес папочка. Мори самолично ухаживала за ней, пока ее ножка не зажила, и птичка не улетела.

Это не девочка, а просто прелесть! Черные глазенки во время беседы постоянно обращались в мою сторону, в ожидании немедленной реакции на ее рассказ. Я, конечно же, реагировала, а как же? Кивала, поддакивала, спрашивала: "Да неужели? Не может быть! А он? А она? Потом что было?" В общем, все то, что я в Детском доме делала не раз, поэтому знала, девчушке не важно, что я об этом всем думаю, и ответы мои ее не волнуют. Ей необходимо было видеть, что ее рассказ воспринимается с вниманием и интересом.

А мне и на самом деле было интересно. Зацепила меня чем-то эта маленькая гномочка, трещавшая без умолку. Да и в целом, закон "когда я ем, я глух и нем" тут не соблюдался никоим образом. За столом стоял настоящий гвалт. То слева, то справа долетали отрывки фраз, отдельные слова. А потом я напряглась, и рука моя застыла на полдороги ко рту, потому что услышала "Чертов Кордэвидион Тарлийский!…", сказанное на повышенных тонах одним из гостей.

Пытаясь не показывать явного интереса, прислушалась внимательнее. Гномы снова заговорили тихо, и до меня донеслось только несколько обрывков фраз: "…Не Олав… не соглашается… рудник… почему… заканчиваются уже… если не уговорим…"

Значит, вот как обстоят дела! Хорошо, что я не сказала, что Дин — мой муж, и плохо, что отношения у гномов с моим мужем не очень хорошие. Мне здесь в основном все понравилось, если не учитывать некоего любвеобильного, воровитого бабуина.

За шумом даже не сразу заметила, что в комнате появился новый персонаж. Низкорослый даже по гномским меркам мужичок подошел к Ронибуру сзади и что-то тихонько сказал ему прямо в ухо.

— Вот как? — удивился главный гном. — И что он хочет?

Посетитель что-то снова зашептал своему вождю, а компания, сидящая за столом, включая детей, притихла.

— Даже так? — острый, подозрительный взгляд из-под мгновенно нахмуренных бровей устремился в мою сторону. Ронибур начал медленно подниматься. Однако, что хотел делать вождь дальше, так не суждено было узнать никому, так как слева от меня раздался громкий вопль: "Рони! " — и внимание всех немедленно переключилось на хозяйку дома.

Я тоже выглянула из-за головы Навики. Фанни с ужасом в глазах уставилась на своего сына. Ребенок, держащий в ручке большой кусок мяса, отчаянно пытался сделать вдох. Маленькие губки начали синеть, в глазах плескалась паника, по щекам потекли слезы.

"Быстро! — пронеслось у меня голове. — Нужно действовать очень быстро!" Резко оттолкнула стол, чтобы не мешал мне подняться, одновременно свалила на стул поднявшегося Ронибура, совсем не заметив этого, и кинулась к оцепеневшей от безысходности мамочке. Застывшие от шока мужчины даже не пытались мне помешать, когда я выхватила малыша из рук обезумевшей женщины.

Маленькая гномка отмерла и тигрицей кинулась на меня в попытке отнять свое дитя. Особо не церемонясь, потому как было не до этого, толкнула женщину, и она, последовав примеру своего мужа, шлепнулась на стул, но сразу же попыталась вскочить снова.

"Сидеть! " — рявкнула я. Не хватало еще, чтобы она меня за руки хватала. И как ни странно, Фанни послушалась. Я подскочила к диванчику, надеясь, что он выдержит мой вес, хлопнулась на него, уложила уже не двигающегося малыша себе на коленку лицом вниз, несколько раз несильно ударила основанием ладони скользящим движением между лопаток по направлению к шее ребенка. Быстро повернула лицом к себе и пальцем открыла его рот.