– Ее именно в начале весны муж бросил… – встряла Катя. – Потом в межсезонье всегда обострения, я знаю, я медсестрой работаю.

– А я уборщицей в школе, – сказала Гуля. – Я детишек люблю… Моих-то у меня муж отнял при разводе…

– А эта Лена, – чтобы сменить тему, брякнула я первое, что пришло в голову. – Она ни с кем тут не закрутила?

– Нет, что ты! – Катя даже засмеялась. – Говорю, она от мужиков шарахалась. Наверное, муж-бандит надоел до смерти, так что на других и смотреть не хотела…

– А мне кажется, что у нее кто-то был, – неуверенно протянула Гуля. – Я вроде видела, как она ночью по коридору шла с каким-то мужиком… Я пошла в фойе, телевизор посмотреть, у нас-то в номере его нет… А у вас?

– У нас есть.

– Везет. А у нас номер дешевый, ни телевизора, ни телефона и балкон выходит на задний двор…

– Ну и что там с Ленкой? – нетерпеливо перебила ее Катя.

– Ах да… Ну вот пошла я в холл. Села в кресло. Слышу голоса, мужской и женский. Потом вижу – идут в обнимку два голубка. Только лиц я не видела, одни спины. Мужик высокий седовласый, а баба маленькая беленькая, очень на Ленку похожая. Я тогда еще подумала – ничего себе тихоня, сама первого красавца отхватила…

– А что за мужик? – с еле сдерживаемым любопытством поинтересовалась Катя.

– А ты его знаешь. Он на нашем этаже жил. Он еще у нас штопор спрашивал, помнишь? Его Васей зовут. Высокий такой, здоровый, с сединой. Подполковник, кажется.

– Конечно помню! Красивый мужчина! И как она такого отхватила, Ленка-то? Вроде ничего в ней особенного не было… А, может, это не она была?

– Может, и не она. Но похожа.

– А где этот Вася сейчас? Он вроде недалеко от нас сидел. – Катя обернулась и окинула взглядом столовую. – Что-то не видно.

– Уехал, наверное. Мы ведь когда въехали, он уже жил…

– Он уехал, а она, значит, с балкона… – Гуля задумалась. – Очень вероятно… От несчастной любви решила покончить жизнь самоубийством… Может, он на ней жениться обещал, а сам свалил…

Тут за моей спиной раздался тихий голос

– Девушки, я тут случайно услышала, о чем вы говорили…

Я обернулась, оказалось, что голос принадлежит официантке, которая бесшумно подошла и склонилась над нашим столом.

– Вы про Лену разговаривали, да?

– Вы ее знали?

– Нет, просто я ее столик обслуживала… Я не о том… – Женщина как-то опасливо оглянулась. – Она не кончала жизнь самоубийством!

– Случайно свалилась?

Официантка еще больше понизила голос и почти беззвучно произнесла:

– Ее убили!

ЧЕЛОВЕК в оцепенении сидел за своим обеденным столом и тупо смотрел в тарелку. Он боялся! Как же он боялся! Вдруг он понял, что его могут вычислить, поймать и осудить. Конечно, он был очень осторожен, но все же…

Страх этот появился только сегодня – до этого ЧЕЛОВЕК даже не думал ни о чем плохом. Просто наслаждался жизнью: пил, ел, купался, даже впервые за семь лет флиртовал… Но сегодня ему приснился ВРАГ. Он был, как живой, такой же самонадеянный, гордый и красивый, только на волосах алело кровяное пятно, но оно его не портило… ЧЕЛОВЕК не помнил деталей этого кошмара, но, проснувшись, ощутил себя таким незащищенным, одиноким, жалким и несчастным, будто не было ни КАЗНИ, ни ИЗБАВЛЕНИЯ…

ЧЕЛОВЕК стряхнул с себя оцепенение, зачерпнул ложкой десерт – хоть аппетит и пропал, но привычка доедать все до капли осталась у него с детства. Не надо бояться – сказал он себе, отправляя в рот порцию творожной запеканки. Подлеца если и хватятся, то, скорее всего, не скоро, к тому времени ЧЕЛОВЕК уже уедет, ведь ему осталось отдыхать всего пять дней. Но даже если и раньше – что с того? Пропал человек, исчез, сгинул… Сплошь и рядом люди пропадают. Может, загулял, может, сбежал от семьи, а, может, и в горы ушел, а там сорвался со скалы и умер, да мало ли…

ЧЕЛОВЕК повеселел, так что оставшуюся запеканку доел с удовольствием. Он не будет больше тревожится и грустить, ведь ему осталось отдыхать всего лишь пять дней.

Я поперхнулась творожной запеканкой.

– Что вы сказали? – кашляя, просипела я. – Убили?

– Вот именно! – закивала головой официантка. И опять начала озираться по сторонам, словно она была не обслугой санатория, а Джеймсом Бондом на задании.

– Кто?

– Как кто? – она истово перекрестилась. – Призраки!

– Кто? – хором переспросили мы.

– А вы разве не слышали? – зашептала она. – О проклятье…

– Нет, – переглянувшись, ответили Катя с Гелей, мы же с Эммой просто промолчали.

– Знаете, в какой комнате эта Лена жила? Нет? В 666! Да еще на 13 этаже! Представляете? – женщина впилась глазами в наши лица, дабы проследить должный ли эффектом произвели ее слова. – Представляете? – повторила она.

– Подумаешь! – фыркнула я. – У меня приятельница живет в квартире 666 и ничего – не только не умерла, а даже вышла замуж за нового русского!

– Вы не понимаете! – воскликнула женщина, всплеснув своими мозолистыми руками. – На этом номере проклятье! И уже не первый человек погибает загадочной смертью…

После этих слов даже я заинтересованно глянула на словоохотливую официантку. Не говоря уже о Гуле, которая буквально смотрела той в рот с самого первого момента.

– А началось все тридцать лет назад, когда создатель нашего «Солнечного» выбросился с того самого балконы, откуда упала Лена…

Вдруг женщина (судя по табличке на переднике, звали ее Эльвира) резко замолкла и начала суетливо убирать с нашего стола тарелки.

– А что дальше? – нетерпеливо спросила Катя.

– Дальше кофе с булочками, – громко произнесла официантка и глазами показала нам на стоящую чуть в стороне пожилую администраторшу. Когда та отвернулась, Эльвира чуть слышно прошептала. – Пасет нас старая карга, сил нет… Особенно после этого случая с Ленкой…

– Ну а дальше-то расскажите, – так же тихо попросила Гуля.

– Если вам интересно, приходите в восьми в фойе, я все подробно расскажу. А пока мне надо другие столики обслужить.

После этих слов Эльвира быстренько укатилась вместе со своей тележкой, на которой остывал кофе, и заветривались булочки.

Как только она скрылась за колонной, завибрировал мой мобильник.

– Алло, – буркнула я в трубку, прекрасно зная даже без определителя, кто звонит.

– Леля, – раздался громкий Сонькин голос. – Я с голоду помираю.

– А я причем?

– Как причем? Ты должна мне что-нибудь принести. Я бы предпочла бифштекс с картошкой-фри и пирожное с кремом.

– И где я тебе все это возьму? – хмыкнула я.

– А у вас разве не шведский стол?

– Нет. Русский.

– Молочный поросенок, кулебяки и борщ?

– Нет. Творожная закаканка, картошка и булка.

– Ну-у-у, – расстроилась подруга. – Я закаканку не хочу.

– Слава богу! Потому что я уже съела.

– А булочку? – елейным голоском поинтересовалась она.

– Еще нет, – ответила я, откладывая сдобу в сторону, хотя до этого намеревалась ее съесть.

– Вот и славно. Мне оставишь.

– Слушай, подруга, ты так и собираешься меня все две недели объедать? – хмуро пробурчала я.

– Тебя не грех и объесть, у тебя четыре лишних килограмма, – хихикнула она в трубку.

Я зло засопела, мало того, что увязалась со мной, мало того, спать хочет на моей «полуторке», мало того, объедать меня решила, так еще и издевается! Это у меня-то четыре килограмма лишних! Врунья! Да у меня больше трех сроду не бывало!

– Короче, так, – процедила я, запихивая себе в рот остывшую булку. – Ничего ты не получишь! Я тебе даже хлеба теперь носить не буду! Черствого ржаного хлеба!

– Да ладно, Лель, я пошутила, все знают, что у тебя идеальная фигура, – начала юлить Сонька.

– Вот и хорошо, значит, лишняя булка мне не повредит. Кстати, очень вкусная была витушка. С изюмом.

– Ты ее сожрала? – возопила она. – И что я теперь буду есть?

– На набережной полно кафешек, иди шашлычок скушай или хот-дог.