Объяснение Никита все же придумал. Видимо, его каким-то образом погрузили в сон или полусон, который заставляет его мозг и прочие прибамбасы воспринимать себя внутри этой самой липовой реальности. Правда, ему еще не было ясно, какое отношение эти фокусы имеют к обучению английскому. Никита для студента второго курса знал этот язык не так уж и плохо, а потому полагал, что для него особых преамбул не требуется. Произношение отработать, словарный запас пополнить. Ну, еще потренировать, чтоб отличал Present perfect от Past indefinite. Само собой, Никита никак не думал, что его научат говорить совсем без акцента, да и вообще считал, что разговаривать по-настоящему можно научить, только отправив студента куда-нибудь в Кембридж. Все это Никита успел передумать в течение той минуты, что шел по коридору.

— Внимание! — объявил Глеб. — В конце коридора будет еще одна дверь. Пройдя через нее, вы встретитесь с человеком, который будет обучать вас английскому языку в течение этих 24 дней.

Это было тоже неожиданно. Никита предполагал, будто сам Глеб и является преподавателем, а оказывается, тут еще какой-то виртуальный профессор имеется…

Никита, хотя и не имел дома компьютера, в компьютерные игры играл, а потому считал, что знает примерно, как выглядит компьютерный человек. То есть, что человек этот, несмотря на то, что ведет себя на экране почти как живой, все же не очень похож на настоящего.

Поэтому его очень озадачило то, что он увидел, открыв эту дверь так же, как и все остальные — совместив взглядом крестик с кружочком.

Из явно искусственного, ограниченного прямыми линиями и ничем не заполненного пространства «коридора», он прошел в настоящую, ничем не отличимую от материальной, комнату. Там была мебель, книги, картины, телевизор, еще что-то. Совершенно реальные, не только видимые, но и осязаемые, даже обоняемые. Наверно, можно было и на вкус что-то попробовать, если б предложили. И, хотя насчет вкуса Никите так и не удалось удостовериться, запах он чувствовал точно. Даже сразу мог бы сказать, что это не российский запах, а явно импортный какой-то. Наконец, комната была не сама по себе. Она явно принадлежала не то вполне настоящей, не смоделированной квартире, не то даже целому дому. Причем, двухуровневому, как минимум. Прямо напротив двери, через которую вошел Никита, была еще одна, уже совсем обычная, за которой виднелась другая комната и просматривалась лестница, ведущая куда-то наверх.

Из этой самой двери навстречу Никите вышел белозубый — вовсе не оттого, что «дирол» с ксилитом и карбамидом употреблял, а потому, что имел средства на фарфоровые протезы — господин лет сорока.

— Good afternoon, mister Vetrov! — сказал он, приветливо улыбаясь. — Меня зовут Генри Стюарт. Я не принадлежу к потомкам королевской династии Стюартов, мой дед был слесарем, отец преподавал в школе, а я — профессор частного университета. Нам предстоит с вами общаться в течение 24 дней, считая сегодняшний, и полагаю, что этого хватит для того, чтоб вы смогли наилучшим образом овладеть английской и англо-американской разговорной и письменной речью.

Никита почти сразу же уловил одну странность. Вроде бы этот самый Генри, который не только имел «королевскую» фамилию, но и «королевское» имя (правда, популярное в другой английской династии — Тюдоров), произнес на родном языке только первую фразу. Дальше он, судя по тому, что Никита все понимал, говорил по-русски. Однако Ветров, чуть присмотревшись, увидел, что артикуляция губ у англичанина, несомненно, нерусская. Конечно, Никита не был глухим, которые умеют «слушать глазами», но все-таки достаточно внимательным, чтобы отличить хотя бы самое бросающееся в глаза. То есть заметить, допустим, что Стюарт произносит не «двадцать четыре», a «twenty four». Но мозг Никиты воспринимал английскую речь как русскую…

— Сегодня наш первый, ознакомительный урок. Сначала я просто расскажу вам о том, как будут проходить наши занятия, а потом вы расскажете мне о себе.

Итак, на протяжении этих 24 дней вы будете изучать как классический английский, так и его американский вариант. Вам не придется штудировать грамматику по учебнику, корпеть над словарями, выполнять письменные домашние задания. В конце этого урока вы получите от меня две условные книги. Поскольку наша встреча происходит в виртуальной реальности, эти книги лишь символы архивированных файлов, содержащих достаточно большой объем информации. Получив их непосредственно в память, вы в течение нескольких секунд обретете самые полные знания английской грамматики, а также словарный запас примерно в 200 тысяч слов. В течение последующих 23 уроков эти сведения будут постепенно разархивироваться в вашем мозгу и воспроизводиться по ходу тематических бесед. Каждый из уроков будет посвящен определенной теме, охватывающей какую-либо из сфер человеческой деятельности. Именно поэтому наша программа называется «E-23» — «English-23», программа изучения английского языка 23-темная. У вас есть ко мне какие-то вопросы?

— Есть, — кивнул Никита. — Как получается, что вы говорите по-английски, а я вас понимаю по-русски?

— В данный момент осуществляется так называемый нейроперевод. То есть английская речь автоматически переводится компьютером на русский и транслируется вам непосредственно в мозг, минуя слуховые рецепторы. Детали этой технологии составляют коммерческую тайну профессора Баринова.

— Еще один вопрос, извините за нескромность. Вы реально существующий человек или виртуальная модель?

— Вполне реальный.

— И вы сейчас находитесь в ЦТМО?

— Нет. Я нахожусь у себя дома в Лондоне. Мы с вами встречаемся через INTERNET в виртуальном пространстве. Как и вы, я в настоящее время сижу перед компьютером со шлемом на голове. А визуально нас представляют друг другу достаточно точные модели.

— Их невозможно отличить от настоящих людей, — заметил Никита.

— Высокое качество техники! — улыбнулся Генри Стюарт. — Еще есть вопросы?

— Больше нет.

— Тогда постарайтесь как можно подробнее рассказать мне свою биографию.

— По-русски?

— Безусловно. Это поможет вашему оператору определить нужные режимы для дальнейшей работы.

Никита начал рассказывать…

ВЕСЬМА СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР

Пока Никита опробовал на себе трансцендентные методы обучения, находясь в виртуальном пространстве, в реальном мире, и совсем неподалеку от него, Сергей Сергеевич Баринов вел дружеский, но весьма серьезный разговор с Булочкой, накануне появившейся в Москве. Естественно, что беседа началась с подробного изложения ситуации, которая сложилась в областном центре после того, как Крюк со товарищи взлетел на воздух.

— Значит, говоришь, что информация о готовящемся против него нехорошем мероприятии у Крюка была? — задумчиво спросил профессор.

— Да. И можно считать, своевременная, — подтвердила Светка. — Я сама слышала звукозапись, которую сделал в «Кахетии» стукачок Крюка. Они погорели на том, что поверили в нее от и до. Там было сказано, что минировать «мерс» будут непосредственно перед передачей Крюку, то есть в ночь с воскресенья на понедельник. А на самом деле, очевидно, заминировали в ночь с субботы на воскресенье.

— А этот самый стукачок не мог быть «двойничком», а? — предположил Сергей Сергеевич. — Его нельзя как следует поспрашивать?

— Насчет этого мы подумали. Но он исчез. Как и Шкворень. И куда испарились — непонятно.

— Ну, насчет Шкворня можно догадаться, что он исчез на время. Когда власть переменится и придет тот губернатор, на которого ставят московские хозяева Шкворня, он выползет. А паренька, который прослушивал, скорее всего раскололи и убрали. Опаснейший свидетель.

— Пленка-то осталась…

— Очень хилое доказательство. Упрутся и скажут: а мы шутили! Кроме того, Коня и Шкворня еще надо найти. Конь, как посредник и довольно дешевая фигура, может отправиться, как выражались первобытные люди, «в места, богатые дичью», то есть на тот свет. Между прочим, и Шкворень фигура не Бог весть какая незаменимая. Особенно перед лицом тех, кто его нанимал. Запросто могут выкинуть этого валета из своей колоды. Потому что он им сам по себе уже не нужен. А этот Ерема вообще, по твоим словам, «личность секретная, вида не имеет», как поручик Киже. Где его искать и откуда он Коню известен, будет очень не просто выяснить. К Царцидзе вообще без толку обращаться. Наверняка упрется и скажет, что всех троих вообще не видел и ни о чем таком не знает. Конечно, если его будут допрашивать с соблюдением норм международного и российского права. То есть для официального судебного преследования дело бесперспективное.