— Две мины я снял, — сказал он нарочито равнодушно, — меньше чем пол-лестницы проверил… Неудобно, вниз головой висеть надо. Пожрать бы чего!
— Кашки манной поешь! — охотно засуетилась Дуська, наваливая Юрке полную тарелку каши с немецкой тушенкой. Налили ему и кофе.
— Спать не будешь! — предупредила Зоя. — Оно очень уж сон отгоняет…
— А я и не буду, — сказал Юрка. — Надобно изучить, что еще осталось, кроме нашего подвала… Я так прикинул, вроде бы бункер номер три по азимуту твоей избы находится. Опять же продсклад, если немка не врет… Манку откуда взяли?
— У Лоры в шкафу нашла… — сказала Дуська. Она не хотела, конечно, чтобы Зоя или даже Клава догадались о ее близости с Юркой, но все же ей было неприятно, что этот сопляк несчастный, один раз попробовав, так запросто отпихивает ее, женщину, которая его приняла ночью… И снова у Дуськи возникло подозрение: ходили Юрка с Зойкой долго, мало ли как могло быть… Впрочем, подозрение это тут же ушло в тень, потому что Юрка, пообедав, взял один автомат, подал другой Дуське и сказал:
— Пойдем проведаем склад… А ты, Зой, отдохни, посиди здесь. Оружие от немки подальше отодвинь.
Он взял фонарь, подобранный вчера на дороге, и, включив его, вышел в коридор. Дуська тоже взяла фонарь, из тех, что принесла Зоя, и пошла вслед за Юркой.
— Тола они богато натащили! — сказал Юрка, освещая сложенные в коридоре ящики, в которые были вставлены электрические запалы с обрезанными проводами. Миновали ящики, подошли к железной двери, ведущей в направлении бункера № 3. Поворот штурвальчика, и в свете фонаря возникла лестница, ведущая вбок от коридора и вниз. Прямо была еще одна стальная дверь. В пустом коридоре, освещаемом лишь двумя фонарями, гулко отдавались шаги и похрустывала под ногами штукатурка. Однако и здесь на полу были проложены провода, которые, несомненно, вели к ящикам с голом. Часть проводов уходила под стальную дверь, а часть сворачивала по лестнице вниз.
— Налево пойдем, — сказал Юрка, и Дуська пошла за ним беспрекословно. Они спускались по лестнице, путаясь в проводах, и Дуська воспользовалась этим, чтобы не слишком ловко споткнуться и вновь обнять Юрку.
— Юрчик… — обвивая парня руками, благоговейно прошептала Дуська. — Соскучилась я… День без тебя прожила и соскучилась.
— Чего ты… — нежно припадая к ее груди, пробормотал Юрка. — Ничего же не случилось…
— Еще б не хватало… — вздохнула Дуська, целуя его в щеку. — Ты хоть понимаешь, что бы тогда было?
— Мало ли убивают, — произнес Юрка, — от мины смерть быстрая, долго бы не мучился…
— Ой, дурачок ты, дурачок! — покачала головой Дуська, прижимая Юркину голову к груди. — Ты бы не мучился, а я бы после этого сто лет мучилась… Мой ведь ты теперь, мой!
И Дуськины губы, влажные, горячие, жадные, стали целовать Юрку в лоб, в щеки, в нос, неустанно, бешено, яростно, словно хотелось Дуське выпить его без остатка… Наконец, она припала к губам мальчика, стиснула его в своих сильных руках, обхватила и сжала коленями…
Продолжив путь по лестнице, они наконец подошли к стальной двери. В эту дверь уходили провода. Она была только затворена, но не завинчена штурвальчиком. Отворив дверь, Юрка посветил фонарем внутрь помещения, из которого веяло ледяным холодом. Там по стенам шли трубы с намерзшим на них толстым слоем льда, а на стеллажах стояли ящики, картонные коробки, большие жестяные банки.
— Ну, тут и жратвы! — восхитился Юрка. — Консервов — на три полка!
— Масло, — сказала Дуська, заглянув в картонную коробку. — Десять кило, не меньше… Эх, пропадет ведь!
— Почему? — спросил Юрка.
— Тут ведь лед от холодильника-рефрижератора, насосы по этим трубам специальную жидкость гоняют… Электростанцию-то взорвали, значит, насосы не работают. Вон, с трубы капает… Дня два постоит еще и оттает…
— А мы льда с реки наносим! — сообразил Юрка. — У деда Ивана лед в погребе от весны до зимы лежал, и продукты не портились…
— И тут тола наложили… — высвечивая два ящика с подведенными к ним проводами, сказала Дуська.
— С толом тоже надо разобраться, — озабоченно сказал Юрка. — А то немцы не ровен час захотят свой объект с воздуха добить, чтобы нашим не достался. Положат тоннку — конец всем нам тут настанет! Сдетонирует… Даже если своды не пробьет.
Поднявшись по лестнице, Юрка, а вслед за ним и Дуська пошли не в сторону спецпомещения, а к железной двери, ведущей в противоположную сторону. За ней тянулся прямой коридор до другой такой же двери. В правой стене по ходу Юрки и Дуськи оказалась еще одна дверь, белая, с большим красным крестом.
— Медпункт, — сказал Юрка, высвечивая фонарем помещение за белой дверью. Там стояли стеклянные шкафчики с медикаментами и инструментами, висела на стене кружка Эсмарха, стоял кожаный топчан, закрытый белой простыней. Пол был заклеен линолеумом.
— Зойку бы сюда… — сказал Юрка, — тут медицины тоже на полк, не меньше.
«Ох уж ему эта Зойка!.. — проворчала про себя Дуся. — Не забывает…»
— А тут не сильно выстудило, — сказал Юрка и присел на топчан. Он протянул Дуське руку и сказал тихонько, грешным шепотком, чувствуя, как медленно пробуждается в нем вчерашнее, лихое…
— А здесь, Дусенька, удобнее, чем на лестнице…
Взявшись за протянутую Юркой руку, Дуська подошла к топчану и, присев, обняла его за плечи…
— Надо еще дальше сходить, — сказал Юрка, застегивая штаны.
— Пошли, с тобой — хоть на край света! — застегивая гимнастерку и подтягивая комбинезон, сказала Дуська. Удовлетворенная, она сладко потянулась и от признательности еще раз поцеловала Юрку. Подобрав фонари, они вышли из медпункта и прошли к следующей железной двери.
— Здесь как в доте номер четыре, — освещая лучом фонаря стеллажи с патронными коробками и ящиками, отметил Юрка. — Значит, будет дальше короткий коридорчик и дот…
Действительно, миновав склад боеприпасов, Юрка и Дуська оказались в доте, точно таком же, как тот, через который они проникли в объект. Только здесь на стене вместо Марики Рёкк была какая-то другая кинозвезда в купальнике. Юрка осветил и канализационный колодец. Пулеметы стояли целехонькими, с заправленными в приемники лентами, уставившись в черные прорези длинных горизонтальных амбразур. На столе у двери дота лежала ракетница, коробка с толстыми картонными ракетами и ящик с гранатами. Около пулеметов виднелись ящики с толом и подведенными к ним проводами. Посреди дота стояла лестница-стремянка.
— Зачем она здесь? — задумчиво спросил Юрка, освещая потолок. В светлом пятне мелькнула круглая, завинченная двумя гайками-барашками металлическая крышка. В доте № 4 такого люка не было.
— Посвети, я попробую открыть, — сказала Дуська, взбираясь по стремянке.
Барашки были смазаны тавотом и поворачивались мягко, без усилий. «Это хорошо, — подумал про себя Юрка, — значит, сверху их ничто не прижимает! А то могли бы ведь додуматься, сволочи, мину на крышку поставить и чеку на веревочке подвязать. Снимешь крышку — и бубух! Хотя зачем? Вон тола понатаскано, все равно, думали, взорвут…»
Свинтив барашки, Дуська сняла крышку и передала ее Юрке. Она была не тяжелая, скорее всего дюралевая. Положив крышку на пол, Юрка подал Дуське фонарь и спросил:
— Ну, что там?
— Колодец какой-то вверх идет… — ответила она, — скобы, а там, наверху, вроде бы крышка… Может, завтра слазим, а то меня чего-то в сон клонит…
— Ладно, — сказал Юрка, — пошли обратно. Продовольствие и медикаменты нашли, патронов и оружия теперь на сто лет хватит…
Глава X
Вернувшись в спецпомещение, Юрка и Дуська застали Зою в полудреме. Она уже еле-еле удерживалась от того, чтоб не заснуть. Ханнелора и Клава спали и сопели совершенно одинаково, точно были родными сестрами. Подальше от немки, отгороженные от нее столом, за которым сидела Зоя, на ковре лежали протертые и смазанные автоматы, пулеметы и пистолеты. Зоя не поленилась смазать и магазины для автоматов, сложив их отдельно, на полоске. Там же лежали и диски к «ДП», и коробки к немецким «MG». Ровненько, как солдатики, стояли немецкие гранаты с длинными ручками. Около гранат были положены ножи, бинокли, фонари и прочие мелочи. Продовольственные пайки были убраны в шкаф, кофе из всех фляг был перелит в одну кастрюлю, а шнапс — в пустой графин для воды, который Зоя обнаружила в комнате. В довершение всего Зоя подмела весь мусор, натоптанный валенками и унтами, выкинула грязные бинты и обрывки одежды.