В одном из окружных центров той части нашей страны, где «вечер» начинается сразу после полудня, где под словом «поук» подразумевают не толчок локтем в бок, а дамскую сумочку, где двадцать пятого декабря устраивают грандиозные фейерверки,[1] стоит большой деревянный дом, по ослепительно белому фасаду которого огромными буквами значится:

Уильяму также принадлежат: одна из двух хлопкоочистительных фабрик (та, что покрупнее); гараж (продажа, прокат и ремонт автомобилей); обширные плодородные угодья у железной дороги; ряд коммерческих предприятий и кое-какая прочая недвижимость.

Нет, не подумайте только, что он прибрал город к рукам! Хозяева города, разумеется, — сами его жители, они с гордостью именуют себя свободными людьми. Правда, вот уже который раз подряд они избирают Джеймса Калвина Уильяма своим мэром, а теперь собираются выдвинуть его либо в сенат штата, либо окружным судьей — это уж как он сам пожелает… Но отнюдь не потому, что большинство горожан работает на него, а, конечно, потому, что его любят и уважают. Никто не завидует его успеху. Все считают, что Уильям заслуженно добился его упорным трудом.

Контора Уильяма расположена в двух шагах от его дома, и жена, две дочери, не говоря уж о поваре, сочли бы только за удовольствие в любое время приготовить ему чашку кофе. Но он взял себе в привычку пить ежедневный кофе в заведении Тербифула, что прямо через дорогу.

В то утро Уильям задержался у двери кафе перекинуться словечком с его владельцем. И когда стал усаживаться на высокий табурет у стойки, буфетчик уже наливал ему горячий ароматный напиток. Уильям сделал глоток и нашел, что кофе приготовлен именно так, как он любит.

— А вам, видно, уже известны мои вкусы, — одобрительно сказал он буфетчику.

— Да, сэр, мне рассказали, мистер Джейси, — ответил тот, пытаясь изобразить приветливую улыбку, которая на багровой помятой физиономии больше походила на кривую ухмылку.

К Уильяму подсел седоволосый мужчина с умным, проницательным лицом.

— Ну, и что ты надумал, Джейси? — спросил он. — Как будем теперь тебя величать? Сенатор Уильям или судья Уильям?

Это был местный шериф Том Уиллер, человек, вообще говоря, неплохой, но чересчур уж болтливый.

— Как решу, ты первый узнаешь… — Уильям отхлебнул из чашки. — Честно говоря, не по душе мне ездить в столицу штата. Я же насквозь деревенский парень.

Шериф попросил стакан молока и пирожок.

— Ну, наши законодатели себя не утруждают — собираются-то раз в два года, — со смешком успокоил шериф Уильяма.

Допив кофе, Уильям направился к выходу. У порога он приостановился и спросил Уиллера и Тербифула:

— А что за тип этот новый буфетчик? Сдается, я его уже где-то видел…

Они в ответ только пожали плечами. Буфетчик же, нарезая сыр, вполголоса затянул у себя за стойкой:

Все невольно заулыбались. Тербифул поскреб квадратный подбородок и заметил:

— По-моему, он малость того… Глуповат, конечно, но работает пока хорошо. Зовут его Джемми. Ко мне его привел наш священник.

Уильям понимающе кивнул головой.

— А что, распевает он как заправский псаломщик. Ну, ладно, пока!

Переходя улицу, он все не мог отделаться от ощущения, что встречал этого человека прежде.

…Мистер Джейси — так предпочитали называть его все, включая супругу, — не был уроженцем города (а если выражаться совсем точно, местечка) Колхауна. Сюда он прибыл около тридцати лет назад из другой части штата, имея при себе ровно пять тысяч долларов. Купил небольшую ферму и трактор. Местные земледельцы по привычке больше полагались на мулов, но очевидный успех Джейси Уильяма, что наглядно демонстрировало его поле, побудил многих из них попробовать машинную тягу. Джейси никогда не терпел по-настоящему ощутимых убытков, хотя в годы депрессии ему едва-едва удалось остаться хотя бы при своих.

Но все это было уже в прошлом, а он редко вспоминал и говорил о своем прошлом. Жители Колхауна о его молодых годах знали только, что он вырос на ферме, во время первой мировой войны попал в армию, но пересечь океан и понюхать пороху не успел, так как боевые действия к тому времени уже закончились. Тем не менее в День Конфедерации[2] он непременно облачался в военную форму и на параде горделиво красовался в рядах местных ветеранов. Его брат — единственный кровный родственник — умер несколько лет назад, и Джейси уезжал на похороны. А вообще редко когда отлучался из города…

Каждое утро, приходя в кафе за своим неизменным кофе, он снова и снова начинал перебирать в памяти, где он мог видеть этого буфетчика. Сегодня, попивая кофе, Джемми по привычке мурлыкал себе под нос:

Подав чашку, растянул губы в кривоватой улыбке.

— Ваши девчушки, мистер Уильям, ну, такие хорошенькие, прямо прелесть, они так и сияли утром, когда садились в автобус. Видно, здорово гордятся своим папочкой, который выдвинут кандидатом и будет избран и все такое…

Да, Джейси принял решение — он будет баллотироваться на пост окружного судьи. Ведь и сам Гарри Трумэн,[3] убеждали его друзья больше всерьез, чем в шутку, тоже был окружным судьей до того, как стал сенатором, а как потом взлетел — рукой не достать…

— Ну, я тоже горжусь своими девочками, — не удержал счастливой улыбки Джейси.

Он пристально разглядывал лицо буфетчика, заставив того смущенно потупить глаза.

— А вы, Джемми, знакомы с рингом? — вдруг спросил Уильям.

Буфетчик в растерянности прокашлялся, но ответ на неожиданный вопрос последовал от подошедшего за своим стаканом молока шерифа Уиллера.

— Эти шрамы не от боксерских перчаток, — со знанием дела заявил он. — Это его так тюремные надзиратели разукрасили, верно я говорю?

Буфетчик кивнул. Усмешка скривила его губы.

— Тогда я считал себя крутым парнишкой, но они оказались еще покруче, — он хихикнул, словно услышал остроумную шутку.

— Губернатор помиловал Джемми, — продолжал шериф, — потому что он помогал тушить пожар в тюрьме…

— Припоминаю, припоминаю, — вставил Джейси, — здорово тогда полыхнуло…

— И не только тушил, но и вынес из огня трех угоревших надзирателей, — закончил шериф.

— Я и думаю, то-то ваше лицо мне знакомо, — обрадовался Уильям. — Верно, тогда я и видел ваши фотографии в газетах…

— Да, в молодости я побузил… — словно не слыша их, проговорил буфетчик. Внезапно что-то на миг мелькнуло у него во взгляде: горечь, боль, тоска…

— Может, если бы мне тогда удалось устроиться как-то, обзавестись семьей… Может, и у меня сейчас были бы дом, жена, дочки, не хуже, чем у всех, мистер Джейси…

Их взгляды встретились.

— Конечно, если бы завел семью, а после попал бы в беду, тогда мои детки меня бы стыдились… Вот вашим-то девчушкам, мистер Джейси, нечего вас стыдиться, — протянул буфетчик, глядя ему в глаза.

Когда они вышли, какое-то необъяснимое любопытство толкнуло мистера Джейси Уильяма спросить у шерифа:

— Слушай, Том, а за что его посадили, не знаешь?

Шериф задумался, словно собираясь с мыслями.

— Он сказал, что пытался бежать. И ему, естественно, накинули срок. Да ведь ты, верно, имеешь в виду самый первый раз? Кажется, застрелил кого-то… Случайно, что ли. В общем, попал в переделку…