Сегодня всё болит. Руки, ноги, тело. И бесконечно хочется спать. Позавчера выдали книжонку, называется — «эмоциональный журнал». Нужно перед сном записать в него все свои эмоциональные впечатления, полученные за день. Абсолютно дурацкая затея. Граф для заполнения на листах много, а писать требуется развёрнуто. Пока заполнишь — стабильно получается второй час ночи. Ещё у меня есть тесты от доктора и «Волшебник Изумрудного города» для онни. А спать-то когда? Пфф… сейчас бы всхрапнуть… часика три…

— Сегодня у нас практические занятия! — энергично объявляет препод.

Шо, опять?! Опять улицы мести?! Итак, после вчерашнего всё болит, так ещё и мётлами махать?! Не пойду!

— Сонсен-ним, — говорю я, поднимая руку, — Я не пойду мести улицы.

— Почему? Ты заболела?

— Нет. Я просто отказываюсь.

После моих слов в классе наступает мёртвая тишина.

— Ты не пойдёшь вместе со всеми выполнять моё задание? — уточняет учитель в этой мёртвой тишине.

— Да, сонсен-ним, — подтверждаю я.

— Пожалуйста, объясни причину своего отказа.

— Я пианистка, — говорю я, — а у меня, после ваших занятий, на руках — мозоли! Такое недопустимо для музыканта, сонсен-ним.

— Ты ещё не пианистка. Ты только школьница, — говорит учитель и обращается к классу, — Кто-нибудь ещё натёр руки?

Класс в ответ отрицательно крутит головами.

— Никто не натёр, — констатирует преподаватель, — только ты одна. Ты пользовалась перчатками?

— Да, — говорю я, — но всё равно, у меня были мозоли. Вот, ещё следы остались, видите?

Я показываю ему свою правую ладонь с розовым кружком — следом подживающей потёртости.

— Вообще, это не дело, ученикам Кирин убирать улицы, — говорю я, объясняя своё виденье проблемы, — от перетаскивания носилок болит живот, а от черенков мётл и лопат страдают руки. Думаю, что администрации школы следует скорректировать учебный план, изменив вид занятий. Можно выполнять какие-нибудь поручения пожилых людей, ходить им за лекарствами, читать письма или, помогать с уборкой. Почему обязательно нужно горбатиться на тяжёлых физических работах? Для этого есть специальные люди, которые получают за это зарплату. Мне не понятно, сонсен-ним, зачем нам отнимать у них их кусок хлеба?

— Кто ещё так думает? — помолчав, спрашивает учитель у класса, — Поднимите руки…

— Никто не думает… — подводит итог трёх секунд молчания, учитель, — хорошо, ЮнМи, я освобождаю тебя от сегодняшних занятий и сообщу об этом заведующему воспитательной частью, господину Пак ДонХё. Можешь оставаться здесь, в классе, пока остальные будут проводить занятия. Всем остальным — встаём и идём переодеваться…

Пфф… Ну и ладно! Не хотите, как хотите! — думаю я о своих согрупниках, — раз боитесь, рот раскрыть — идите тогда улицы метите! А я — пойду, посплю, пока вы там мётлами машете.

…

И чего мне вот не спиться? Сижу, гитару мучаю. Вдруг захотелось поиграть… Ностальжи, что ли? Народ ушёл мести улицы, а я остался один. Прошёлся по школе, туда-сюда заглянул — все заняты, все учатся, один я, болтаюсь без дела… Один… Пришёл к себе в комнату с намерением поспать, — попалась на глаза гитара. Вспомнилось вдруг, как там ещё, на той Земле меня парни учили на ней играть. Тогда я был в команде…

Ладно. Это всё ипохондрия. Чёб такого сыграть? Что бы душа сначала развернулась, а потом обратно… завернулась.

Время действия: следующий день. Четверг.

Место действия: школа Кирин. После урока английского языка. Одноклассницы ЮнМи общаются между собой, обсуждая прошедшее занятие.

— Только подумать — девятьсот девяносто девять баллов!

— Ага. Тут даже не мечтаешь о таком, а ей, как будто всё равно…

— И по японскому у неё девятисот девяносто один балл… За первый уровень…

— И на рояле играет как настоящая пианистка…

(некоторое время девочки идут молча рядом, обдумывая увиденное)

— Да кто она вообще такая, эта ЮнМи?! Почему с ней такое? Она что, со звезды прилетела?!

(остановившись, одна из подружек с возмущением оборачивается к другой. Та, в ответ, пожимает плечами.)

— Не знаю, онни… Может, нам стоит с ней… подружиться? Тогда она сможет нас практиковать в английском…

— Думаешь? Больно вид у неё гордый…

— Ей есть чем гордиться…

(подружки молча идут дальше, обдумывая идею)

— Нужно подождать батл, — говорит одна другой, — ты же знаешь ЁСыль…

— Да, ЁСыль… Ты права. Подождём!

(школа Кирин, учительская)

— Невероятно! — эмоционально восклицает учительница английского языка, входя в учительскую, — говорит так, словно всю жизнь прожила в Англии! Совершенно свободное владение языком!

— Это вы сейчас о ком, коллега? — выглядывает в проход между перегородками учитель истории.

— Я говорю о Пак ЮнМи! У неё девятьсот девяносто девять баллов за TOEIC!

— А… а, — пассивно кивает на это историк, — Поздравляю вас. А вот в моём предмете она не очень. Не знает самого элементарного, что, знаете, весьма — огорчительно. Похоже, у девочки таланты лежат исключительно в плоскости языков…

— Что в этом плохого? При всём уважении к вам и вашему предмету, сонбе, английский язык в обществе сейчас востребован гораздо больше, чем история.

— Возможно, вы правы, но не знать, кто такой Сечжон Великий, это, простите меня, просто поразительно.

— Она не знает кто такой Сечжон Великий? — изумлённо округляет глаза на собеседника «англичанка».[12]

— Представьте себе, нет!

— Она что, со звезды прилетела?!

Время действия: два дня спустя

Место действия: школа Кирин

Сижу, дверь сторожу. Картина называется — преступление и наказание. За дверью находится «дисциплинарная комиссия». Про мой отказ следовать учебному плану, учитель доложил заведующему ДонХё, а тот отправил меня сюда, в комиссию. Чтобы она мне мозги вправила. Жду вот, когда позовут. Чё-т только там как-то не спешат приглашать. Наверное, градус раскаянья мой повышают, используя в качестве катализатора процесса ожидание под дверью. Типа, вот ещё пять минут и — вуаля! Она — самораскаявшаяся грешница и даже спасающей душу беседы не пришлось проводить. Какие мы молодцы! Ага, щас… Не на того напали…

Вообще, надо сказать, мне здесь не нравится. У меня, в институте было лучше. Как-то тут всё не так. Занятия, эти, школьные, дурацкие… От математики с физикой просто мутить начинает, когда я на них иду. Не знаю, может я себе накрутил в голове, вроде бы проблем с ними нет, но вот «не заходят» они мне, душевно. Не заходят!

Еда — гадость. Друзей — нет. Понятия у всех — дикие. Вроде того, что упорно трудись и будет тебе за это счастье и успех. Пффф… Если бы так просто всё было в этом мире устроено… Пример с тем же уроком музыки. Показал класс, а в награду получил — работу. Разве это правильно? Тут какая-то гнилая идеология культивируется среди молодёжи. Что надо сначала пахать, а только потом — на что-то можно рассчитывать. Я бы ещё сказал — робко рассчитывать. Громко заявлять о своих правах тут — фии-и, как некультурно! Особенно если это касается молодёжи. Зато аджумы, по улицам, — ходят как терминаторы, ещё и обматерят, когда тебя с ног собьют. Глаза, что ли дома оставляют, когда в город выходят? Вощее обурели, старые кошёлки! Прошлый раз, когда домой ехал, так локтём в бок заехала попавшаяся на дороге ведьма, с минуту вздохнуть не мог…

… Ну, возвращаясь к нашим баранам, а если человек — талантлив? Что тогда ему тут делать? Следовать всем предписанным жизненным нормам в ожидании, что вот он как станет старым и тогда, ого-го, как всем покажет?! Только вот к тому времени его талант может усохнуть до такого состояния, что никакой водой его не размочишь. Талант должен жить и как-то использоваться. То, чем не пользуются — атрофируется. Как мышцы, мозги и знания. Закон природы…