У барона не было собственных детей. У Ленгмара не было обоих родителей. И в сложившихся обстоятельствах он был единственным законным наследником. Юношу давно бы отправили на тот свет при первом удобном случае, если бы не одно «но»: жизнь и смерть баронов Магва подчинялась давнему пророчеству. Полученное основателем рода, тогда еще просто генералом армии Императора, пророчество гласило: «И завершиться твой путь земной и всякого из потомков твоих по воле отмеченного печатью магии».

С тех пор смерть каждого из рода Магва была тем или иным образом связана с магами. Фамильная фобия насчитывала уже не первую сотню лет и каждого мага, имевшего неосторожность проявить свои способности в землях барона, ждала неминуемая казнь. Даже Император смирился с таким строптивым вассальным семейством, памятуя о заслугах перед короной.

Это одна сторона медали. Ленгмар был до сих пор жив, только благодаря тому, что дядя Айвар слишком серьезно относился к пророчеству, а раз племянник по праву рождения Магва, то и умереть ему следовало «по воле отмеченного». Третировать, унижать, даже избивать — это сколько угодно, но убить — нет! Иначе он был бы вынужден признать, что сам наделен способностями или тот, кому он это поручит… Со всеми вытекающими выводами.

В коридоре послышались шаги и девичье хихиканье. Ленгмар забился глубже в нишу окна. С пятой по счету женой барона, леди Фрулиссой у него сложились особые и далеко не теплые отношения. Малая разница в возрасте ничуть не смущала баронессу, и она всячески подчеркивала свой статус замужней женщины. Считай «взрослой». В адрес Ленгмара сыпались изысканные колкости, особенно на тему няни, что до сих пор числилась за юношей. Попадаться на глаза этой стерве очень не хотелось.

— Доброе утро, баронет, — леди Фрулисса махнула рукой своим фрейлинам и те направились дальше по коридору продолжая хихикать. — Никак снова сбежали от нянюшки?

— М-м-м-м, подстилка любимого дядюшки Айвара. Прекрасное утро. Да и вы не сильно помяты. Где ваш недавний синяк? Он так шел к вашему платью.

Дядя был горяч на руку, и доставалось во дворце многим. Фрулисса не исключение, но именно ее напоминание о таких инцидентах почти всегда выводило из себя. Ленгмар не мог себе отказать в удовольствии ответной шпильки, но сегодня баронесса пропустила ее со спокойной ухмылкой.

— Вашими молитвами, да и сошел на нет. А вы, баронет, никак прыгнуть собрались? — Фрулисса вытянула шею, якобы рассматривая далеко ли до земли по ту сторону бойницы. — Вот дядя то ваш порадуется.

— Что вы. Радовать дядю не моя обязанность. И в мыслях такого не было.

— Да неужто в вашу голову мысли забредают?

— И такое бывает, — Ленгмар спрыгнул с подоконника и приблизился к баронессе на непочтительно близкое расстояние. — Вот, к примеру, сейчас, сижу и думаю: а как подохнет дядя, сделаю-ка я его жену своей любимой наложницей?

— Бросьте, баронет, — Фрулисса слегка побледнела, но быстро взяла себя в руки. — Барон в добром здравии и «подыхать» не собирается. А вот вам я дам совет: не злить меня и следить за поганым язычком. А то ведь может так статься, что появиться у Айвара наследник… От меня.

— И что? — Ленгмар поднял в изумлении бровь, хотя прекрасно понимал, к чему клонит Фрулисса.

— А то, несносный мальчишка, что упрячут тебя в темницу. И даже Император не поможет оттуда выбраться. А уж по чьей «воле» ты там сгниешь, никто не узнает. Понял? Ответа от Ленгмара ей и не требовалось. Подхватив пышное платье, Фрулисса гордо направилась к ожидающим фрейлинам.

Слишком храбрая сегодня. Слишком храбрая… Ленгмар угрюмо наблюдал, как стайка девушек со смехом удаляется по коридору. От его взгляда не ускользнуло едва уловимое движение баронессы, пригладившей платье на талии.

Неужели беременна? Вот гадина! Ленгмар поморщился с досады. В бесплодности дяди легко убеждали предыдущие четыре жены, так что ребенок наверняка не от него. Сам-то хорош. Расслабился. Память услужливо подбросила воспоминаний, как месяц назад в замок зачастил зеленщик, поразительно похожий на Айвара в молодости. Не зря тогда кольнуло, да не придал значения. Эх, проворонил такую простую хитрость от Фрулиссы. Ленгмар в сердцах хлопнул ладонью по каменному подоконнику. Предыдущие жены не блистали находчивостью. Придется как-то вмешаться в процесс продления рода Магвы. И чем быстрее, тем лучше.

— Это не твой племянник. — Пробурчал Ленгмар, обращаясь к отцу на портрете. — Нечего на меня так смотреть.

Огромная обеденная зала на последнем этаже главной башни была у Ленгмара самым нелюбимым помещением во всем замке. Тяжелые, основательно закопченные балки перекрытий удерживали широкую медную люстру. Свечи в ней зажигали только по большим праздникам, и в обычные дни потолок терялся в темноте. Факелы, висящие вдоль стен, освещали тревожным багровым светом длинный дубовый стол посредине. Мрачное место, навевающее только тревожные мысли. Но главным минусом этой залы было то, что именно здесь приходилось общаться с дядей. А такое общение никогда не было приятным. Если время завтрака у каждого из членов владетельного семейства не совпадало с прочими родственниками, то обед и ужин по давней традиции проходили совместно. Ленгмар всегда старался немного опоздать. Это давало шанс, что под горячую руку Айвара успеет попасть кто-нибудь другой. Фрулисса, зазевавшийся слуга или редкий гость. Кто угодно. Гости спасали от внимания дяди гарантированно, но, к сожалению Ленгмара, бывали не часто. Сегодняшний обед стал счастливым исключением и, незаметно юркнув на свое место, Ленгмар постарался слиться с обстановкой.

— Я думаю, боги пошлют нам прибыльный год, — С набитым ртом разглагольствовал барон. — Поля родят, стада тучнеют. Что еще нужно для счастья?

— Воистину, вы правы, — Гость кивал на каждое высказывание барона с вежливой улыбкой. — Еще бы пути моего каравана были всегда так легки, как по вашей земле и я бы назвал это счастьем.

Молчаливый слуга незаметной тенью скользнул за плечо юноши и наполнил тарелку кусками печеной гусятины и тушеным картофелем. Ленгмар набросился на еду, пропуская мимо ушей беседу «о погоде». Гость барона — дородный и холеный зульгарский купец, что накануне прибыл в Уствин со своим караваном, старательно ублажал хозяина единственной транзитной территории. Каждый из присутствующих, не исключая юного Ленгмара, доподлинно знал: ни поля, ни стада барона не интересуют. Прочность казны рода Магва зиждилась на дорожных поборах. Даже один единственный караван приносил больше золота, чем удавалось собрать налогами за год с жалкого десятка деревень, затерянных в горах.

— Скажите, Сальман, если ваши пути по моей земле так легки, то зачем здесь он? — Барон ткнул гусиной ножкой в сторону здоровенного воина, стоявшего рядом с купцом.

— Ах, это… — Сальман бросил взгляд на своего провожатого, словно только что о нем вспомнил. — Это Зафир. Он мой телохранитель.

— Я догадался, что не погонщик верблюдов. Зачем вам телохранитель здесь? На моих землях. В моем замке.

Ленгмар еще перед входом заметил целую гору всевозможного оружия и с трудом мог вообразить, чтобы все это принадлежало одному человеку. Зафир был на голову выше стражников, что стояли у входа, и даже без оружия наверняка был опасен. Свободные к низу штаны телохранителя были перехвачены широким поясом, а на плечи небрежно наброшен жилет из плотной ткани без рукавов. Всю поверхность жилета покрывал традиционный для зульгарцев орнамент. На массивных ручищах, от кисти до локтя красовались кожаные наручи с металлическими шипами. Ленгмар мог бы поспорить, что каждый такой наруч с легкостью застегнется на талии той же Фрулиссы. Тяжелый взгляд Зафира мог бы пригвоздить к месту любого. Любого, но не Айвара. Барон, ничуть не смущаясь, разглядывал Зафира, как если бы выбирал коня на базаре.

— О, что вы, что вы… — Сальман расплылся в примиряющей улыбке. — Зафир охраняет меня за пределами ваших земель. Как я уже сказал, не везде так спокойно.