— Вот с котом сложнее. Вчера с вечера никто его больше не видел. А скакать котам не положено, так, что будь спокоен, этот на своих четырёх, пропал, — вставила робко, чёртова девка, Агафья и боязливо покосилась на матушку. Матушка осталась довольной ответом.

— Жигало! Кис-кис-кис! Ау, Жульенчик! Кис-кис! — опять безрезультатно похрипел Тимофей в пустоту, а в концовке зачем-то добавил: Мяу! — Во время крика Тимофей наконец-то огляделся, как следует по сторонам. И тут и там шныряли и скакали коротышки из села. Как в муравейнике лесном, с кипучим жаром шла работа. Одни тягали неподъёмные тюки. Другие их перенимали. Те, что повыше из тюков лепили гору. Другая бригада таскала вёдра и сливала вёдра эти в бочки. Бригада третья, тоже вёдра лила уже в цистерну. Четвёртая бригада, занималась непосредственно мешками, с чем-то. Мешки те ставили друг к дружке, и не было мешкам конца и края. Были ещё бригады, но уже вдали, и разглядеть, что делают они, не представлялось возможным.

— Клянёмся, самым дорогим — деньгами, мы тут ни при чём. Быть может твоему коту, наш Тобик, чем не понравился, вот он и снялся с места. Будь оптимистом, найдутся друзья твои, никуда не денутся. Давай лучше перекусим, да о делах потолкуем. Ведь от того, что ты голодный, чуда не случится. Вон уже и стол накрыт, и Демьян с минуты на минуту будет. Ну же, не ерепенься, дюже многоценный Тима, пошли, — ласково, как она это умеет, прикинулась старуха, и вместе с дочкой поволокли обалдевшего, ошарашенного и минорно-кислого Тимофея к столу.

— Ни слова о делах на пустой желудок! Это самое, что ни на есть настоящее преступление, говорить о делах, когда желудок пуст. Смелее, смелее, вот пасту намажь на хлебушка кусок. Отличный выйдет бутерброд. Да чаю на крапивке молодой. В момент придёшь в порядок, — ворковала Властелина и сама намазала Тимофею жирный слой, какой-то вкусно пахнущей шоколадом пасты, на хлеб.

Бутерброд сперва плохо лез, по похмельному, но после нескольких глотков зелёного чая, залетел на ура. Старуха, было, приготовилась мазать второй, как к столу скакнул Демьян.

— Добрейшее утро, дамы господа! Кучеряво посмотрю живёте! Кое-как уговорил логиста всё перевезти за два алтына. Прижимистый жадюга, хотел ещё денежку сверху. Вот, что значат связи, старуха, да подвешенный язык. Сошлись на двух алтынах и баста. Так и прописали на бересте, — моментально затараторил гном, но протараторив, уловил на себе сердитый взгляд Властелины. Понял, что не к месту, и присоединился к столу.

Тем временем, Тимофею похорошело. Похорошело, как-то странно и немного даже удивительно. С чего это вдруг! Голова прошла, исчезли боли. Исчезли и душевные тревоги. Зрачки у Тимофея сжались в точку, лишь только сухость не прошла. И на протянутый старухой второй бутерброд, прежде чем его закинуть в рот, Тимофей поинтересовался, что за чудо-паста.

— Тьфу, ты! Мы же совсем забыли, что ты не местный и тебе необходимо всё пояснять, да разъяснять. То выжимка из маков, варёная на ацетоне, а после взбитая с цедрой и шоколадным порошком, для вкуса. Для тех, кто с вечеру немного перебрал, с утра первостепеннейшая штука! — охотно разъяснила добрая старуха.

Тимофей аж поперхнулся. Но браниться, что-то не захотелось. Оно и вправду стало легче и приятней. Заговорил Тимофей тягуче следующее:

— Вы, что же, получается, уделали меня?! Вот так похарчевался. Прёт, как удава на жаре, — после чего разок, другой, залип. На спинку стула облокотился, и с наслаждением потребовал с хозяев сигарету. Агафья, чёртова девка, секунды не прошло, туда-сюда скакнула и Тимофей уже пускает дыма кольца. Забыв про Светку и кота. Старухе же того и надо, настала явная пора решать коварные дела.

— Вот я давеча вечером ему и говорю: как ты благообразный из людей, всё сам, да на себе попрёшь? Ужели ты у извергов в гостях? Или ты думаешь, что нам логисты не знакомы? Зачем тогда вообще нужны логисты, зачем они крутили барабан? Всё верно, дабы за тебя решать проблемы с перевозкой. А он мне знаешь, чего отвечает? — начала исподволь да около, заходить хитрющая старуха, преимущественно обращаясь к Демьяну, а Тимофею и в глаза не глядя. — Как-нибудь! Уж как-нибудь совестливая Властелина! Не извольте напрягаться. Такой вот милый у нас гость. Но и мы не лыком шиты, и добротой не будем гостя злоупотреблять. Всё так чинно вышло и благородно, всего за два алтына, логист к его услугам.

Тимофею на миг, показалось, что он сходит с ума. Опять же похмелье это, мир непонятный, затем опиоидный дурман. Всё сразу, как навалилось, что показалось чудно: будто в кошмаре детском, сидит он за столом с Удавом Михайловичем, Волком Андреевичем и Медузой Леопольдовной, да те его разводят в карты, чтобы съесть. Тут Тимофей встряхнулся, собрал силы, залпом осушил бокал с крапивным чаем и кое-что начал соображать. Меж тем старуха продолжала.

— Другой бы закричал: Хватай мешки — вокзал отходит! Да обезумел от количества добра. А наш вот Тимофей, великий скупщик с нервами стальными. Сидит себе, спокойно дует чай. Такого Тимофея во сне прекрасном не увидишь, такого Тимофея ждёшь всю жизнь, а он так и не приходит. Теперь вы понимаете балбесы, как нам повезло?! — и наконец-то старуха обратилась к Тимофею. Родные Властелины животрепещуще на это закивали. — Осталось палец мой голубчик смазать ежевикой, да приложить к торговой бересте, тем самым сделку закрепив.

Не дожидаясь, Тимофея осмысленья, старуха ловко всё проделала сама. Все трое с облегчением вздохнули, теперь пора кричать — «УРА!». Демьян развеселился до предела, но тут же был чрезвычайно огорчён.

— Ты-то чего от счастья засиял, клоп огородный? Думаешь, тебе что-либо перепадёт? Всё замутила я, мне и бывать богатой. А ты и дальше, словно крот слепой, свою земельку рой завещанную тебе барабаном. А я ещё подумаю, что делать и как быть, подумаю куда вложиться.

— Алё, вы ничего не перепутали, аграрии лесные? — вдруг оживился Тимофей. — Немедленно жду объяснений. Подробно и по полочкам, чего, когда и как.

— Чего тут объяснять, коль подписал ты бересту, дурак! А с тем одиннадцати рублёв и пятидесяти копеек лишился, накупив у нас товару. Всё выгребла старуха, по сусекам, и из погребов, а красная цена всему не будет даже двух рублёв. С надутием тебя и поздравляю, — выдал правду-матку, как на духу, обиженный старухою Демьян.

Тимофей полез в кармашек, шортиков-трусов своих, но не вчерашнюю горсть вынул на свет Божий. В руках его три с половиною рубля всего остались.

— Поменьше слушай всяких старых недалёких болтунов, так здоровее будешь. Ну, что с того, что дорого. Как говорится — изведай человека на деньгах. Ты вот теперь вдоль-поперёк изведан, и к твоей чести, высочайшим, духовно перезрелым оказался. Огромнейшее сердце! Теперь запомни, всё то, что дорого, то мило, что дёшево то гнило. Тебе ли не знать: Дешёвое доводит до дорогого, в первую очередь! Тем более сделка уже завершена. Товар вон вокруг, весь твой. Побеспокойся лучше о доставке. Так, что давай без истерик, мирно и ладно. Договорились?! — старуха говорила уверенно, но тревога в ней проскальзывала мимолётно.

— Ловко работаете! Не нужен мне ни ваш товар, ни эти жалкие копейки. Что делать дальше лучше научите, и где найти моих спутников, — ответил Тимофей, совсем не понимая, той мелочи потерянной, цены в здешних местах. Да и отжим из мака ещё не выветрился до конца из головы.

Старуха новость эту услыхала, что и товар останется при ней, что за украденные деньги не будет даже капельки скандала, тут же и рухнула на землю, как и прежде. Как прежде ей помог ушат водицы ледяной, на этот раз от доченьки, пришедший.

— Ей богу, заново выйду замуж! И в путешествия, да в наслаждения ударюсь. Сказочно богата, сказочно! Вот спасибо, благочестивый странник! Тебя послали точно небеса! До самой смерти буду петь тебе хвальную, — Властелина ползала подле стола и вся тряслась, но в тоже время сияла, словно бляха у исправного солдата.

— Да кому ты нужна, старая дева?! Где тебе ещё одного такого простофилю найти?! Во всей галактике, я такой один, — попробовал омрачить праздник души, Демьян. Демьян и сам был рад такому повороту. Теперь если старуха вдруг с деньгами ускачет, товар всё же останется при нём. И более того, не виделось Демьяну минусов в желаниях старухи выйти замуж да в путешествия седою окунуться головой.