Анастасия Васильевна Соловово
Двугривенный
Просьба.
- Не приставай. говорю, не приставай.
- Мама, двугривенный всего.
- Сказала денег нет; мать-то, небось, гнет, гнет спину, а он в театры захотел, ишь театральщик какой…
Отвернулась мать от Шурки и опять руками в корыто… Нужно успеть белье перестирать до вечера. С утра опять на работу.
Шурка вышел па крылечко, сел, понурив голову.
- Не дает?- - спрашивает сестра Маруся.
- Не дает, - хлюпнул носом Шурка, - двугривенного жалко, а там, говорят, слоны будут и львы и кро… кроко… крокодилы… и ле… ле… леоп-а-ар…ды.
И Шурка заревел.
Шуркина семья.
Шуркина мать-вдова. Шуркин папа умер тогда, когда деревья только чуть-чуть начали зеленеть, а теперь уж на деревьях совсем нет листьев, и то и дело дождь идет, мелкий, холодный.
Когда жив был папа, Шурке часто перепадали пятаки и гривенники на семечки, на пряники, на конфеты в пестрых бумажках.
Уж папа, тот бы, наверное, не пожалел двугривенного Шурке на кино.
Кино ведь всего только одну неделю будет показываться в большом селе, куда мама ходит работать на поденную. Трудно приходится маме с работой, оттого ей и жаль двугривенного. Ведь Шурка не один. Есть Маруся, она маме помощница но хозяйству. Есть Малашка, у которой такая большая голова, что едва на плечах держится. Есть Петька, у него совсем нет зубов, говорят, новые вырастут. Есть еще трехлетняя Ганя. Она сует в рот все, что ни попало: бумажки, камешки, чурки, того гляди, булавку засунет.
Деревня, где живет Шурка, такая маленькая. что с одного конца улицы виден другой конец, а кругом голая степь. За пять верст есть село, там много домов и два кооператива, и туда приехало кино из города на одну недели) всего…
Шурка не очень хорошо знает, что такое кино. Знает только, что там зверей показывать будут, таких, как в книжке на картинке… Так Андрюшка рассказывал.
Тетка Катерина.
- Ух, уж и дорога! Совсем растрясло… Мочи нет, дай отдышусь… Уж и дорога, да дождь вдобавок… измочил!.. Ну, как живешь? Плохо? Да нешто легко с ребятами: сколько их у тебя, пятеро?.. Ну и дела!! Как ты одна справляешься, а? А я в село ездила из города в гости, дай, думаю, и к тебе заеду, у трактирщика лошадь взяла… Сколько лет ведь не видались.
Тараторит тетка Катерина без умолку, главами избу обшаривает.
Шурка хорошо помнит тетку Катерину.
Она раньше жила вон в той избе, напротив, а потом в город ушла, на фабрику поступила.
Видно, хорошо живет тетка Катерина: на голове полушалок цветистый, и платье сатиновое и полоску.
Накрыла. Шуркина мама на стол, чашки поставила, две с отбитыми ручками, а третья без блюдечка, самовар принесла нечищенный. Хлеба черного нарезала и сахар наколола мелкими-мелкими кусочками.
А тетка у себя в сумке шарит. Вынула баранок связку, шлепнула со на стол. Булок сахарных восемь штук… II конфет целую пригоршню, так прямо на стол и высыпала.
Обступили ребята тетку Катерину, глаза разгорелись, как у волчат, а Ганя из-под стола грязную ручонку тянет и ноет жалобно:
- Да-ай.
Напилась тетка Катерина чаю. Потолковали с мамой. Мама все о чем-то плакала, ни одной булочки не съела.
А Шурка за обе щеки уписывает… Дали бы волю, все бы съел, что на столе…
Собралась тетка Катерина уезжать. Распрощалась. вышла на крыльцо, да так и ахнула.
- Батюшки. лошадь-то ушла, и как и ее привязала так!.. Ах. батюшки, лошадь-то больно резвая… Тележку бы не разнесла, попадет мне тогда на орехи!
- Тетка Катерина, давай я сбегаю,- вызвался Шурка.
- Сбегай, родной.
Припустил Шурка во все лопатки.
Выбежал за околицу, ноги так и разъезжаются, чвак-чвак-чвак по грязи, на подошву целая лепешка налипла, а ветер с ног так и сшибает.
Пробежал Шурка немного, отдувается, по сторонам глядит. Да вот она. лошадь. Стоит на поле и щиплет себе осеннюю порыжевшую травку. И тележка цела.
Добился.
Тетка Катерина взгромоздилась на тележку, задергала веревочными вожжами, зачмокала на лошадь.
- Тетка Катерина, а тетка Катерина, ты не но той дороге,- кричит Шурка.
- Как не по той, я по этой самой приехала.
- Тут другая есть, поближе будет, и не так грязно ехать.
- Заплутаюсь, пожалуй.
- А я тебя довезу.- И Шурка живо вскакивает к тетке Катерине в тележку. - Но-о. милая!..
Поехали: колеса то и дело в колеях застревают, лошадь копытами в грязи вязнет,тележка то на один бок, то на другой, тетка Катерина точно мешок с картофелем колыхается. Поакивает да поохивает.
- Ах, батюшки, все нутро растрясло!
Но все-таки без-умолку разговаривает с Шуркой, о житье-бытье расспрашивает, полюбился ей Шурка, да и Шурке тетка Катерина но сердцу пришлась: ласковая такая, приветная…
Рассказал Шурка тетке Катерине, как трудно жить мамке, о себе рассказал, к слову пришлось, о «кине» сказал, как больно ему хочется в кино пойти, всего-то один разочек зверей показывать будут, а там опять дожидайся год целый, когда еще привезут…
- А дорого?-спрашивает тетка Катерина.
- Двугривенный, да у мамки денег нет, не дает,- вздыхает Шурка.
Вдали показалось село. Доехали. Подвез Шурка тетку Катерину к трактиру, соскочил с тележки, глазами на стену уставился, застыл на месте, не слышит даже, что ему говорит тетка Катерина.
К стене трактира приклеен большущий лист ярко-красной бумаги. а па красном листе желтыми буквами написано что-то, а внизу лев нарисован желтый, точно живой, с гривой, пасть разинул, зубы большущие…
- Ты куда это, Шурка, смотришь?
- Вот этого самого льва в кине показывать будут, - восхищенно шепчет Шурка. - Да гам не одни лев, там и другого зверья всякого много будет и охотники, а потом комическую картину показывать будут…
Улыбнулась тетка Катерина.
- Ишь. загорелось, вижу-больно попасть хочешь, ну, что с тобой делать, на нот получай, тетку Катерину вспоминай.
Глазам не верит Шурка, рот даже разинул, покраснел весь, и сердце заколотилось от радости.
Бежит Шурка домой, не чувствует, что ноги но щиколотку в грязи вязнут, а ветер с мелким дождем за ворот захлестывает.
Крепко зажал Шурка кулак, а в кулаке кружочек серебряный прилип к ладони блестящий, новенький…
Больная нога.
- Ты что это, Шурка, хромаешь?
- Ничего, так, - хмуро отвечает Шурка. Врешь, скидывай сапог, вижу - второй день еле ходишь, ну, скидывай, что ли.
Шурка нехотя стаскивает сапог, медленно раскручивает портянку.
- Батюшки. - вскрикивает мать, - да где это ты так ногу разукрасил?
У Шурки па пятке большущий нарыв, бугор целый, а пятка красная, как кумач.
- Когда же ты это успел? - допрашивает Шурку мать.
- Ногу занозил.-хнычет Шурка.
- Когда?
- Дня уж четыре, пошел в сени… босиком пошел… а там… там… щепки, ну. и занозил…
- Чего же раньше не сказал, я бы вынула.
- Боялся-больно будет…
- Вот дуралей, а теперь-то не больно?
- Бо-ольно.
Ночью Шурка мечется и стонет.
- Ма-а-ма, бо-о-льно, дерет, ай дерет, маманька. больно.
Утром зашла в избу соседка Наташа. Наташа - девушка веселая, бойкая, ученая. Посмотрела Наташа Шуркину ногу.
- Я тебе верно говорю, Анисья, -говорит Наташа Шуркиной матери,- вези его в амбулаторию, доктор прорежет, живо все пройдет, у меня на пальце резали, сразу полегчало.