Он никогда не узнает. Он даже не подозревает, что я могу быть настолько смелой, чтобы бросить ему вызов. Но потом я вспоминаю слова Лили, о поручении - Андрасу - подслушивать.

Не сомневаюсь, что они прослушивают мой телефон, и, наверное, телефон сестры тоже. Но возможно этого будет достаточно... достаточно, чтобы предупредить ее. Возможно, он слишком увлечется, моим убийством, и сестра будет в безопасности.

- Не пытайся играть в героя, - говорит Ли с его места через комнату, тени набрасывают маску полуночи на его лицо. Все же, так или иначе, его глаза при лунном свете кажутся яркими. Как будто они на самом деле светятся - расцветают - в темноте. Словно они вырезаны из самой тьмы.

Он знает. Он знает всё. Он не обычный человек. Он - убийца, обученный уничтожать всё, что встанет на его пути. Обученный, чтобы уничтожить меня.

Учитывая его предупреждение, я нажимаю кнопку. Затем другую и другую. Я не позволю ему победить. Он хочет, чтобы я бросила ему вызов, лишь бы у него был повод меня убить. Я не дам ему желаемое. Пока что.

- Сестрёнка?

- О мой бог....Иден? - произносит она заспанным голосом, но тут же оживляется. - Где тебя черти носили? Я звоню тебе вот уже несколько дней.

Пожар в магазине показывают по всем новостям. Я чуть с ума не сошла от страха! Я думала... я думала... прошло 72 часа, как никто не видел и не слышал о тебе.

72 часа. Прошло три дня, как меня похитили. Я даже не поняла, что прошло так много времени.

Словно в живот пырнули ножом. Я ненавижу лгать сестре.

Из всех - из всех людей, которых я оттолкнула, из всех отношений, которые я испортила, из всех страданий, которые причиняла - она была единственным человеком, который удерживал меня к последней частицы моей человечности. Если спасение ее жизни означает потерять сестру, значит, я должна это сделать. Должна заставить ее поверить в то, что я всегда знала: я этого не стою.

- Да, я знаю, - говорю я в трубку, проглотив ком в горле. - Слушай... ничего не выйдет... пока я живу там. Я решила переехать к Лили.

- Что?

- Ага. Так будет лучше. Для нас обеих. Она будет работать днем, а я по ночам. Мы вряд ли увидим друг друга. Я просто... мне нужно уйти ненадолго. Мне нужно пространство.

- Иден. - Ее голос ломается, превращаясь в звук, который ненавистен моим ушам.

Она так много плакала из-за меня. Я не заслуживаю слез.　

- Иден, я знаю, что было тяжело. Знаю, ты была в последнее время в депрессии, а из меня вышла плохая старшая сестра. Я обещаю... обещаю, что постараюсь все исправить к лучшему. Я буду меньше работать. Буду проводить меньше времени с Беном. Пожалуйста, не закрывайся от мира. Не притворяйся, будто тебе все равно - словно это не ранит тебя - потому что ты думаешь, что лучше быть одной, чем забытой.

Забытой.

Именно это слово использовали сотрудники Службы по защите прав ребенка, когда нашли меня. Когда они, наконец-то, довели дело до конца. Они знали, что моя мама больна, но они забыли.

К тому времени, когда они дошли до нас, я была не больше, чем кости обтянутые кожей, вся в синяках и шрамах от бесчисленных попыток моей матери "изгнать дьявола из меня".

Они знали, что она убьет меня; она уже пробовала несколько годами ранее. Она сказала, что пыталась окрестить меня в ванной. Пыталась очистить мою душу от разлагающегося внутри зла.

Она держала меня под водой достаточно долго, и мой хрупкий пятилетний организм сдался. Я перестала брыкаться, метаться и царапаться ради спасения. Я должна была умереть в тот день, но не вышло. Я бы хотела умереть, только лишь избавить от этой боли сестру.

Я смотрю на Ли, который, как гадюка, уставился на меня своими серебристыми глазами. Интересно, видит ли он, как я ломаюсь на кусочки, которые падая на пол, рассеиваются, как зола на ветру.

Татуировки, пирсинг, волосы... они мои доспехи. Но его проницательный взгляд говорит мне, что он видит сквозь всю эту броню. Вплоть до моей холодной, пустой груди.

- Дело не в тебе, сестра. Мне просто нужно... - Время. Пространство. Тишина от тихих голосов в моей голове.

- Ты не должна этого делать, - шепчет она. - Не должна оставаться одна.

Я знаю, что должна врать, но правда обволакивает мой язык. Каждое слово я произношу с мучительной искренностью.　

- Да. Да, я согласна.

Она рыдает, поэтому я отнимаю телефон от уха, отказываясь слушать. Не плачь по мне сестра. Все будет хорошо. Просто. Отпусти меня.

Отпусти меня.

- Это ведь никак в прошлый раз? - слышу я, как она говорит, когда я, наконец, нахожу в себе силы и подношу телефон к уху.

- Нет, ни так. - Или время перед этим. Или время перед этим.

- Просто... ты только береги себя. И помни... помни, что я люблю тебя. Кто-то любит тебя, Иден. И я не откажусь от тебя и не забуду.

Прежде чем она сможет сказать больше, я скидываю звонок и кидаю телефон на кровать. Я не сказала, прощай. Не сказала, что тоже люблю ее. Это уже не важно.

"Ты не вернешься".

Я верю ему.

Ли встает и подходит к кровати, чтобы забрать телефон. Не то я в полном оцепенении, не то просто глупа, но я даже не отступаю от него.

- Лил вернется с едой и водой, - ровно говорит он. Я не знаю, почему они так беспокоятся. Зачем оставлять меня в живых, только чтобы убить потом? Может в следующий раз они отравят еду, и она станет моим последним ужином.

Я до сих пор застыла в собственной эгоистичной боли. Но я не сломлена. Я не позволю ему увидеть, что он сделал со мной.

- Почему ты ее так называешь?

Мне кажется, что я слышу его, но не уверена. Я смотрю на него остекленевшими глазами.

- Почему ты зовешь ее сестрой? - спрашивает он с пустым выражением на лице, лишь нахмурив лоб. Не могу сказать, проявляет ли он снисходительность или искренность. Меня это даже не волнует.

- Когда меня отдали в приемную семью, она была там. Так как Сестра старше, она присматривала за мной. Учила, как завязывать шнурки. Заплетать волосы. Я всегда мечтала о сестре, поэтому она сказала, что будет моей. Она вырастила меня. Она любила меня... когда никто не любил. Думаю, она мой ангел-хранитель.

Ли смотрит на меня сверху вниз, глубокая морщина появляется между его звездными глазами, затем он разворачивается и уходит из комнаты. Но прямо уже на самом выходе замирает в дверном проеме.

- Возможно, она была им.

Глава 7

Я стараюсь изображать безразличие, когда Лили приносит поднос со свежей едой, от которой вздымаются нити пара, распространяя аппетитные ароматы пряностей и растопленного сливочного масла.

- Ждешь, что я буду это есть? После того, как вы меня отравили? - С подозрением я смотрю на еду, при этом ненавидя боль в животе от голода.

- Опоили, а не отравили. Хотя Каин не возражал против второго. - Она переводит дыхание и закатывает глаза. - Еда безопасна. Видишь?

Я смотрю с завистью, как Лили берет в руки свежую, маслянистую зеленую стручковую фасоль и надкусывает.

- И как, по-твоему, я должна это есть? - Жареная курица, сливочное картофельное пюре, овощи на пару и булочка. Выглядит всё очень вкусно, словно кто-то вложил душу в приготовление.

Тем не менее, они положили вилку и никакого ножа, чтобы я смогла отрезать кусочек от курицы.

Лили обнажает клинок из-за спины, один из таких кинжалов она воткнула в спину русскому бандиту в магазине ...три дня назад. Быстрым движением она погружает его в мясо курицы. Без всяких усилий разрезает ее насквозь, проходя через мясо и кости, словно они, как сладкая вата. Я громко сглатываю.

- Вот, - самодовольно улыбается она. Она берет льняную салфетку и вытирает четырех с половиной дюймовое лезвие, а затем быстро закрепляет его за спиной. Как будто я настолько смелая, что попытаюсь вырвать его. - Ешь.

Я смотрю на еду, представляя пятна крови на испорченном мясе. Затем отламываю кусок хлеба и пытаюсь протолкнуть его по болезненному, распухшему горлу.