Я почувствовала себя больной.

— Это должно быть шутка.

Его голос был полон сожаления.

— Я бы хотел, но…

— Ты сказал, что был в армии. А не то, что ты по уши в ней! — обвинила я его.

— Я не говорил. Я не говорил, что демобилизовался. Я бы никогда не сделал этого, потому что это было бы ложью... тебе, мой ангел.

— А недосказанность не является ложью, да? — крикнула я.

Мой голос настолько был громким, что эхом разнесся по комнате. Я не могла нормально дышать. Я хотела лечь на кровать, свернуться калачиком и зарыдать, пока не отступила бы боль и ужасные мысли не выветрились из головы. Но я была сильной. Не так ли?

— Хорошо, тогда расскажи мне все сейчас же. Я хочу знать, — потребовала я с силой, даже не узнавая свой голос.

— Я не имею права ничего рассказывать. Тебе не следует знать даже того, что ты уже знаешь. Мы не имеем права никому раскрывать свое истинное лицо, даже членам семьи. Большинство семей тайных агентов считают, что их близкие демобилизованы из армии в результате полученных травм или проблем с психикой.

— Я должна знать, куда вы направляетесь сегодня вечером.

— Я пока не знаю. Меня проинформируют, как только я доберусь до базы.

— А что вы будете делать?

— Даже если бы я знал, я не могу тебе сказать.

— Но задания, на которые тебя посылают, опасные?

— Одним более опасные, другие менее.

— Боже мой! Ты так просто об этом говоришь, ты можешь умереть сегодня вечером, не так ли? — ахнула я.

— Да. — Он очень тихо произнес это слово, но оно ударило мне в самое сердце, словно пуля.

— Я не могу поверить. Нет. Почему это опять происходит именно со мной? Ты так спокойно мне говоришь, что можешь уйти и не вернуться?! Как мой брат и отец? — Мой голос звучал визгливо и истерично, одна мысль меня выводила из себя — он может умереть.

— Что подразумевают эти скрытые операции? Ты делаешь какие-то незаконные вещи?

— Часто, поэтому нам не привыкать.

— Почему?

— Потому что результат оправдывает средства.

— Если ты делаешь что-то противозаконное, значит, ты совершаешь что-то неправильное.

— Существует большая разница между тем, что является законным, а что правильно с моральной точки зрения. Понятие законности меняется со временем. Когда-то считалось законным охотиться на волков. Сейчас это не разрешено. Когда-то было узаконено рабство, покупали и продавали негров. Сейчас это вне закона. Я все делаю правильно. Кто-то должен остановить ужасные вещи, которые происходят в этом мире. Кто-то должен отправится туда и все исправить.

Я плакала, пока он говорил, но все же нашла силы и спросила ровным голосом:

— Почему этим кем-то должен быть ты?

— Если бы все думали о своих близких, то никого бы не осталось, чтобы заняться этой работой.

— Я отдала своей стране своего отца, брата и маму. Ты просишь меня отдать этой стране тебя, мужчину, которого я люблю?

— Мы можем поговорить об этом, когда я вернусь?

— О чем тут говорить? — с горечью спросила я. — Ты не только солдат, ты — часть группы, на долю которой выпадают самые опасные задания. — Я на пару минут замолчала. — Ты убиваешь в этих тайных миссиях?

— Иногда.

Я прикрыла рот руками.

— Кто ты есть на самом деле?

— Я мужчина, который не мог предположить, что он найдет свою женщину. Я тот, кто потерял любую надежду. Я мужчина, который любит тебя.

Если бы эти слова он произнес несколько часов назад, я была бы самой счастливой женщиной на всем свете, но сейчас они звучали фальшиво. Любовь? Это — не любовь. Он обманул меня. Он знал, что я не хочу иметь ничего общего с военным, а он позволил мне влюбиться в него.

— Если что-то с тобой случится в этот раз, и ты не вернешься, я даже не узнаю об этом?

Его молчание было словно нож, всаженный мне в грудь.

— Мне даже никто не сообщит, да? — в недоумении прошептала я.

— Скорее всего, нет. Ты просто прочитаешь в газете, что в автомобильной катастрофе неподалеку отсюда погиб ветеран войны или что-то подобное.

41.

Лара 

Я в недоумении отрицательно покачала головой.

— О, Господи! Ты слышишь сам себя? Ты хоть понял, о чем ты просишь меня?

Он молчал, и мне захотелось его встряхнуть от разочарования и ярости.

— Что, если бы это была я? Что, если бы в середине ночи меня вызвали на задание, и существовал бы шанс, причем такой огромный шанс, что ты больше меня не увидишь?

Я услышала, как он прерывисто вздохнул.

— Ответь мне! — закричала я.

— Нет, я не разрешил бы тебе уйти.

— Тогда чего ты просишь от меня? — заплакала я.

— Между нами большая разница. Я не новичок. Я прекрасно обученный солдат. Не так много найдется мужчин, которые лучше, чем я в этом деле. Я хорош в этом, Лара. Вот почему меня завербовали.

— Так вот почему тогда тебя чуть не разнесло на куски?

Он тяжело вздохнул.

— Если мне суждено умереть, Лара, я умру. Я могу незаметно скользить по снегу и упасть, хотя тебя я несу к нашей входной двери весь путь.

— Ты должно быть шутишь? — ахнула я.

— Мне нужно идти, но я вернусь через три дня. Пожалуйста, не пытайся связываться с этим сукиным сыном, пока я не вернусь.

Я автоматически кивнула и услышала лязг металла, я слышала этот звук раньше. И потом я почувствовала запах, мне не хотелось дотрагиваться пальцами до этой вещи, которая пахла так знакомо. Оружейным маслом. Внезапно я все поняла. Я глубоко вздохнула. Вся ситуация ранила меня до глубины души.

— Я пообещала себе, что никогда не буду проходить через то, что пережила моя мать, — сказала я. — Я не рассказывала тебе, что произошло после похорон моего отца, не так ли? Моя мать держалась во время похорон, когда на его гроб положили этот чертовый флаг, и когда отдавали, стреляя в воздух, последние почести отцу, и пока люди в форме говорили, как они жалеют и скорбят. Мы вернулись домой, она продолжала мужественно улыбаться на поминках, но когда все ушли, она рухнула на пол в своей спальне и завыла. Она кричала, выла, рыдала, не переставая и... я... Я... не могла ее успокоить. — В моем голосе плескалась истерика.

— Нет. Нет, Лара. Не надо, — умолял он, крепко обнял меня.

Но я так рыдала, что даже не могла дышать.

— После этого она стала совсем другой. Совсем. Я не хочу этого. Я не могу. Я не хочу переживать это снова. Пожалуйста, не проси меня.

— Лара, давай поговорим об этом позже, прошу тебя. Я все тебе объясню, и ты поймешь меня, почему…

— Нет, — внезапно зарычала я, вырываясь из его объятий, вскакивая с кровати. — Ты не хочешь меня понять. Ты хочешь, чтобы я согласилась с твоей философией «цель оправдывает средства» и простила твою ложь.

— Я никогда не лгал тебе. Ты подумала, что я живу один в глуши, и решила, что больше не имею никакого отношения к армии.

— Если бы я знала, что ты продолжаешь служить под прикрытием, я никогда бы не осталась у тебя во время той снежной бури. Я никогда бы не стала делать то, чем мы занимались, — возбужденно закричала я.

Кит тоже поднялся на ноги и сделал ко мне шаг. Он был так близко от меня, что я чувствовала тепло и напряжение его тела.

— Лара, из-за чего ты думаешь, я оттолкнул тебя той ночью? Из-за того, что ты рассказала мне о своем отце и брате. Но ты сама пришла ко мне той ночью, у меня не хватило сил противостоять тебе, я не смог тебя опять оттолкнуть. Как я мог? Ты была всем, о чем я когда-либо мог мечтать, всегда хотел иметь.

— Ты сказал, что я могу пожалеть, что спала с тобой, — сказала я ему, мой голос звучал резко и горько. — Ну, ты был прав. Я сожалею об этом. Всем своим сердцем. — Я специально произнесла эти слова, я хотела причинить ему боль, и похоже, мне удалось.

Кит втянул носом воздух и замер, словно я выстрелила в него.

У меня так болело сердце, мне хотелось обхватить его руками за шею и умолять не уходить. Я развернулась и начала двигаться к двери, но пошла немного быстрее, чем обычно, поэтому ударилась об угол стола, споткнулась и упала бы, если бы Кит не подхватил меня.