- Знаешь, добавлять фрукты с кожурой- интересная идея.

Его губы кривятся.

- А что на счет семечек, Марта Стюарт? Они тебе не мешают? - он бросается в меня косточкой до того, как успеваю ответить.

Пока я готовлюсь к ответному броску бананом, напряжение в моей груди немного спадает. С этим я могу справиться.

  

Глава 8

Обычно после шторма всё остывает, земля начинает понемногу дышать. Но здесь не так. Жара, словно толстое одеяло, ложится на землю, душит и придавливает всё на своем пути, превращая мир во влажный, вязкий и медленный хаос. В таком состоянии остается только купаться. Хотя ходить на пляж тоже бесполезно. Полное летнее солнце нагревает песок, и как только ты выходишь из вод океана, сразу запекаешься в жаре воздуха и почвы.

Так что я, развалившись на диване в тени террасы, время от времени краду кусочек быстротающего льда из наполненного переносного холодильника. На мне хлопковые шорты и тонкая майка, потому как в такую жару что-то большее было бы слишком. А благодаря моим маленьким сиськам, я могу позволить себе отказаться от лифчика.

Или, может быть, нет. Меня очень сильно раздражает то, как пронизанная резиночками ткань впивается во влажную кожу, подчеркивая мои формы. Но что я могу поделать? Я не готова страдать от этой жары еще сильнее, натягивая больше одежды. Если Киллиана это смущает, то так тому и быть.

В любом случае, он не смотрит на меня. Килл развалился на полу, бренча на гитаре и попивая приготовленный мной лимонад. Неспешная тягучая мелодия убаюкивает меня, и я то засыпаю, то просыпаюсь.

- Если погода не наладится к завтрашнему дню, - говорит он, вытягивая меня из оцепенения. - Мы просто уедем в отель в Уилмингтоне.

Я даже не забочусь о том, чтобы открыть глаза.

- Она наладится.

Судя по издаваемым звукам, Киллианраздражен.

- Нам стоило уехать еще сегодня утром.

- Мы не могли знать, что всё затянется так надолго. К тому же, солнце уже садится. Скоро станет прохладнее.

Киллиан хмыкает, что может служить знаком согласия или звуковым эквивалентом закатывания глаз. Но меня это не волнует. Мне слишком жарко.

Жар внутри и снаружи. В данном состоянии я должна быть вялой. Но это не так. Я неугомонна. Густое тяжелое тепло скользит вокруг, лаская мою кожу и привлекая к себе внимание. Я ощущаю, как опадает и поднимается моя грудь с каждым новым вдохом. Пот стекает вдоль моего позвоночника, лед, которым я медленно тру по грудине, тает и ручейками стекает по впадинке на груди.

Но дело не в погоде. Не совсем в ней. Проблема в сидящем напротив Киллиане, одетом лишь в пару низко висящих на бедрах шорт, и в поте, что покрывает его и блестит на упругой груди. Дело в глубоком звуке его голоса, таком прекрасном, что мои соски торчат, а между ног возникает ноющее ощущение.

Я ерзаю, ненавидя пульсирующий там жар, влажность и нужду. Мне приходится бороться с желанием выгнуть спину и выпятить грудь, обратив тем самым внимание на свои соски. Хочется умолять.

Киллиан тихо поет красивую песню, которую я никогда до этого не слышала. Сосредотачиваюсь на словах. Они о мужчине, у которого нет цели, и, пресытившись жизнью, он находит утешение в улыбке женщины. О сексе, ленивом и томном, который длится в течение нескольких дней.

Я хочу сказать парню петь о чем-нибудь другом. И всё же не желаю, чтобы Киллиан останавливался.

Но он смолкает. Смолкает и начинает петь снова. И я осознаю, что он сочиняет. Мою кожу покалывает.

- Новая песня? - бормочу я, когда он делает паузу, перебирая несколько аккордов. Он пишет песни с тех пор, как впервые сыграл со мной несколько дней назад. И для меня крайне волнительно быть свидетелем сего действа. Когда его посещает вдохновение, песня рождается на свет быстро и стремительно. Но Киллиану нужен отклик, чтобы кто-то поработал вместе с ним над ней. Он рассказал, что обычно эта роль отводится Джаксу. Вот только Джакс сейчас не здесь, так что эта задача ложится на мои плечи.

После второй сочиненной им песни я начала приспосабливаться к данной работенке. И поэтому теперь тихо повторяю припев, ощущая суть слов.

- Всё хорошо. Но, может, слово "жаждать" заменить на "страстно желать"?

Я пою припев снова, пробуя заменить слова.

Молчание.

А затем слышится его хриплый, грубый голос.

- Прекрасно.

Я поворачиваю голову. Его взор прожигает меня, эти темные глаза мерцают жаром. Мой желудок ухает вниз и сжимается.

Килл не отводит взгляда.

- Твой голос такой охренительно красивый, Либерти Белл. Словно воскресный секс.

Прерывистое дыхание срывается с моих уст.

Боже, его темный взгляд будто бы раздевает меня. И это так приятно.

- Тебе следует использовать это, - хриплю я, преодолевая ком в горле. - Словно воскресный секс. Хорошее сравнение для песни.

Киллиан фыркает.

- Прими комплимент, куколка.

- Куколка? - я сердито смотрю в потолок. - Ты пытаешься разозлить меня?

- Честно? Просто вырвалось.

Я бросаю на него шокированный взгляд. Он даже не вздрагивает, поворачиваясь ко мне, тем самым словно бросая вызов опровергнуть любые его заявления.

Смотреть на Киллиана так, словно хочешь сказать "отвали", довольно непросто. Его глаза слишком выразительные. Одно малейшее движение этих густых темных бровей передает целое предложение. Мы разговариваем, даже не произнося ни слова:

"Давай же, признайся, что тебе нравится это прозвище".

"Нет".

"Врунишка. Оно тебе нравится".

"А тебе бы понравилось, если бы тебя называли куколкой?"

"Зависит от обстоятельств. Мы голые в данном сценарии? Если да, то ты можешь называть меня так, как захочешь".

Ладно, вероятно, я сама придумала последнее предложение. Еще одна проблема от гляделок с Килланом - я слишком четко ощущаю его сексуальность. И против нее у меня нет защитных стен. Его точеные черты лица, особенно немного пухлая нижняя губа, направляют мои мысли в сторону секса.

Возможно, парень догадывается об этом, так как вдруг смеется, тихо и лениво.

- Я выиграл, - говорит он, играя аккорд B на своей гитаре, словно победную ноту.

Я закатываю глаза, пытаясь не улыбнуться.

- Валяй, напиши об этом песню, красавчик.

- Скажи еще пару слов о моей красоте, и я так и сделаю. Только используй более конкретные детали моей внешности.

Он ловит кубик льда, который я в него бросаю, и втягивает его в рот, посасывая и издавая звуки удовольствия. Мышцы внизу моего живота сжимаются в ответ на этот шум, и мне приходится сдержать стон, зажмурив глаза. Боже, этот рот. Теперь он явно холодный. А моя кожа такая горячая. Я облизываю пересохшие губы.

- Ты тянешь резину.

Он фыркает, но затем играет несколько аккордов и снова останавливается.

- Ты была права.

Я открываю один глаз.

- На счет?

Он сосредоточен на гитаре, лениво играя только что придуманную песню.

- Я скрывался.

Его признание рушится на меня так, как камень падает в пруд. Водная рябь проносится по моему телу, и я сажусь, чтобы просто ощутить землю под ногами.

Киллиан медленно качает головой.

- Я вижу этот взгляд, Либс. Я не собирался использовать тебя в роли развлечения. Но всё же не желал возвращаться к реальности. После того как я нашел Джакса, всё стало казаться ложью, -его рука гладит изгиб гитары. - Играя с тобой, я вспомнил. Музыка настоящая.

- И всегда такой останется, - хриплю я, а затем откашливаюсь. - Я рада, что ты вспомнил об этом.

Его пальцы напрягаются на грифе гитары, а тело наклоняется вперед, словно он собирается подняться.

- Ты разбудила меня, Либби. И ты должна это знать.

Даже не представляю, что ответить. Поэтому наклоняю голову, предаваясь жаре и влажности.