— С некоторыми больными не всегда надо обходиться ласково, особенно в травматологии, когда поступают вот такие…
В знак согласия я повинно кивнул головой и подумал: «Да, с Иван Ивановичем не пропадешь…»
В отделение центральной районной больницы с диагностической целью поступила больная с подозрением на сложнейшее гинекологическое заболевание. О ее поступлении к нам был заранее оповещен весь медперсонал. Специально был проведен субботник по наведению чистоты в больнице. «Блатная» отказалась переодеваться в больничное белье, и в палату ее положили в цветастом платье с огромным вырезом на груди. А сколько золота было на ней, ну это просто не счесть. Кроме широкого обручального кольца на пальцах блистали три дорогих перстня, в ушах сияли на цыганский манер серьги, а полненькую, гладенькую шею обхватывал фигурный кулон, вколоченный в широкую цепь. Короче, дама смотрелась на фоне драгоценностей впечатляюще. Палата была на двоих. Но к ней, конечно, даже и при нехватке мест, из простого люда никого не положили. Ибо каприза у «блатной» не занимать. Вроде и должность у нее была пустячная — секретарь райисполкома, но ее почему-то все боялись. Главврач перед ней трепетал. Главный гинеколог и врачи-ординаторы дрожали, а о молодых врачах и говорить не приходится, они выглядели перед ней немыми истуканами. Ибо все прекрасно понимали, что если они хоть в чем-то не угодят или обозлят «Алису из страны чудес», так все подпольно ее звали в городе, то квартиры им не видать как своих ушей. Алисой ее прозвали за крупные махинации, совершенные на глазах общественности; своему сыну-студенту она сделала двухкомнатную квартиру, сама же она жила в трехкомнатной, ибо ей нужна была дополнительная площадь для приема гостей, разведенная дочь ее жила рядом с райисполкомом в двухкомнатной квартире расширенного образца. Короче, весь ее близкий родственный коллектив, состоящий из двенадцати человек, занимал двести квадратных метров жилой площади. Комиссий она не боялась, обкома или ЦК профсоюза тоже. А о крупных связях ее с верхами все говорили с трепетом. Тридцать лет она работала на одном и том же месте. И за это время всех сумела опутать и запутать.
В отделение она поступила на три дня. У нее, по рекомендации клиники, надо было срочно взять биопсию, то есть крохотный кусочек ткани из больного органа, и, исследовав его, сказать: доброкачественная ли опухоль у больной или нет.
— Только бы биопсия не подвела… — трепетал главврач.
Дочь его в этом году заканчивала институт. И он так мечтал пробить ей через Алису однокомнатную квартиру. Главврач, стараясь прослыть самым уважаемым в глазах Алисы, заранее предупредил весь персонал больницы, и в особенности санитарок, чтобы они, заходя к Алисе в палату, ласково улыбались ей. На весь трехдневный срок, в течение которого должна была пролежать в больнице Алиса, срочно был снят из центрального ресторана шеф-повар, мастер кухонного дела. Снабженный необходимыми продуктами, он на больничном пищеблоке за отдельной плитой готовил Алисе особые блюда, ибо больничной едой она как самый что ни на есть порядочный человек не могла питаться.
В день взятия биопсии в операционную, в нарушение всех законов, ее повезли в наимоднейшей одежде. А чтобы ну хоть как-то снять предоперационное волнение, она попросила главврача накинуть на себя шаль.
Если бы Алиса пожелала въехать в операционную в кирзовых сапогах и в полушубке, то и это ей было бы позволено. Так велик был ее авторитет.
— До чего же богатая женщина… — часто говорили о ней городские жители. — Она не то что от болезни, от смерти откупится.
— А если ей наскучит жить? Что тогда?.. — спрашивал кто-нибудь в сердцах.
— Вот это, наверное, и есть тот единственный вариант, когда она действительно может уйти из жизни, а так она будет жить в веках…
Денег у Алисы были горы. За внеочередные выдачи квартир ей давали взятки. И она их брала. «В наш век не брать то, что дают, стыд и позор…» — любила она шутливо произносить и смеялась, радуясь тому, как она легко из простых слов составляла мудрость.
Молоденький анестезиолог-ястребенок, еще толком не знавший Алису, попытался возразить появлению ее в операционной в таком виде. Но главврач так одернул его, что он надолго притих.
— Если будешь и далее так выступать… — сочувственно прошептала ему санитарка, — то всю жизнь проживешь в сарае…
Анестезиолог удивленно смотрел, как огромная делегация врачей, то и дело кланяясь, подкатила Алису на каталке к операционному столу. Главврач и заведующий осторожно переложили красавицу на стол. Операционная сестра и кандидат наук, которому было поручено взять биопсию у больной, начали торопливо шептать ей на ухо ласковые слова. Алиса, внимательно слушая их, смотрела в потолок и улыбалась. Минут через пять главврач вновь подозвал к себе молодого анестезиолога и приказал ему приступить к даче наркоза.
— Наркоз ей категорически противопоказан… — попытался он возразить. — При поступлении я смотрел эту больную, у нее выраженный бронхит, да притом с температурой, после дачи наркоза обязательно разовьется тяжелое осложнение. Бронхит перерастет в воспаление легких, а затем могут быть и всякие другие последствия.
Но, увы, Алиса уже лежала в операционной. И о возврате ее в палату не могло даже быть и речи. Главврач был человеком решительным, если уж что пообещал сделать, то сделает обязательно. И если биопсию он назначил на сегодня, то она будет сделана, невзирая ни на что, именно сегодня.
— Я приказываю вам… — закричал он на молодого анестезиолога. — А если вы не выполните приказ, я уволю вас…
— Это дело ваше… — гордо произнес анестезиолог. — Но я никогда не буду делать наркоз, заведомо зная, что он может повредить больному. А экстренных показаний для дачи наркоза у этой больной нет. Биопсия не срочная процедура. Пусть терапевты подлечат бронхит, и недельки через две я без всякого риска для легких проведу наркоз.
— Вы не представляете, что вас ждет в будущем… — вспыхнул главврач.
— Как не представляю, я все представляю… — вздохнул анестезиолог. — Меня ждет сарай… — и, посмотрев в налитые злостью глаза главврача, добавил: — Понимаете, при всем уважении к вам, я не могу этого сделать. Дать наркоз больному с заболеванием верхних дыхательных путей, когда нет для этого показаний, есть преступление.
Главврач спорить с молодым анестезиологом не стал. По его приказу был срочно вызван из соседней больницы другой анестезиолог, который за получение квартиры мог сделать наркоз по просьбе главврача кому угодно и как угодно. Последствия от дачи наркоза его не интересовали. Главное, лишь бы угодить начальству, а там будь что будет, таков был его жизненный идеал.
— Это кто такой?.. — подозрительно посмотрев на нового анестезиолога, настороженно спросила у главврача Алиса.
Главврач торопливо объяснил ситуацию замены.
— Хорошо… — согласилась Алиса. — Если он мастерски проведет наркоз, я позабочусь и о нем… А если вдруг после окончания процедуры у меня откроется рвота, то оставлю его в хвосте…
«Э-э… миланка, меня ты не проведешь… — подумал про себя анестезиолог. — Если и откроется у тебя рвота, то только в палате. А за палатные дела отвечаю уже не я, а лечащий врач…» — и он тут же строго предупредил медсестру, чтобы она после окончания наркоза, когда Алиса начнет приходить в себя, сделала ей тройную дозу снотворного.
Процедура в операционной прошла удачно. Из нужного участка ткани, хотя и с трудом, была взята биопсия. Целые сутки спокойно проспала счастливая Алиса. Это анестезиолог постарался. И главврач, радуясь его стараниям, заранее поздравлял себя с успехом.
Но когда проснулась Алиса, всю больницу вдруг охватила паника. Пришел результат биопсии: вместо доброкачественной опухоль у Алисы оказалась злокачественной. Как быть? Говорить или не говорить об этом Алисе? Если не сказать ей, то она, все равно узнав результат, озлобится на всех и обидится, почему, мол, вы, такие-сякие, ей сразу о результате не доложили. А если сказать правду, то она может не поверить, обзовет весь персонал дураками, проклянет, и тогда уж лучше ей на глаза не попадайся. Паника среди врачей нарастала. Искался выход из создавшейся сложной ситуации и, как назло, не находился. Однако здравый смысл восторжествовал. Посоветовавшись между собой, врачи решили Алисе объявить правду. А чтобы обезопасить себя от грехов, для объявления результата послали к ней пенсионера-лаборанта, который ни в чем не нуждался и для которого все люди были равны.