Он оставил здешнюю, скромную по его меркам обстановку нетронутой.

  Огромные щиты с гербами на стенах, пару штандартов и огромные состязательные копья - жалкое наследие ушедшей эпохи.  Впрочем, если бы не предки местного шерифа, здешний мир еще долго бы ковырялся в пучине мрачного средневековья, занимаясь бесконечным переделом территорий и выискиванием среди толпы дочерей мрака. Но прогресс который принесли с собой космические переселенцы был неумолим. И хотя многие восприняли его как эпидемию чумы, он все-таки состоялся.

  Атлас прошелся по залу отмерив ровно шестьдесят девять шагов. Постоял у одного из вытянутых щитов с изображением гидры и собирался направиться к трону, когда за дверью послышался нерешительный шорох.

-    Кто там? - гаркнул шериф.

  Достав из кармана золотые часы на цепочки он недовольно покосился на циферблат.

  Сейчас было его время. Один скромный час. Никто не смеет беспокоить его в это время. Пусть хоть развернуться небеса и обрушат на этот грешный мир свой праведный гнев.

-    Ну что там еще? - взревел Атлас.

  Ответа не последовало. Просто скрипнула дверь и в проеме замер Гребс - личный помощник шерифа.

-    Чего тебе?

 Долговязый парень потоптался на месте, но ничего не ответил.

-    Какого дьявола! Ты что оглох?!

  Опять вопрос остался без ответа.

  Неуклюже расставив ноги, Гребс быстро засеменил вперед, а руки-плети потянулись следом.

  Двигается, как гребанный краб! Непохоже на этого заикающегося олуха, - отметил про себя шериф.

  Впрочем, настороженность у него это суждение не вызвало. Спустившись, на несколько ступеней вниз, Атлас лишь более внимательно изучил правую ногу своего помощника, которую тот волочил по земле.

  И вот теперь шериф напрягся: Гребс и впрямь выглядел неважнецки: лицо, словно жёваная бумага, суставы неестественно вывернуты вовнутрь, а шея напоминает рыболовный крючок. Но главным все-таки оставалась нога, поскольку она просто-напросто отсутствовала. На ее месте имелся какой-то костыль больше напоминающий сухую корягу.

-    Твою мать! Что с тобой дружище? - выдавил из себя Атлас. Рука машинально легла на курок револьвера.

  Сделав еще шаг, помощник остановился. Изо рта вырвался протяжный стон. Голова слегка качнулась вперед оказавшись в лучах света который пробивались сквозь узкую бойницу.

  Сделав глубокий вдох шериф попытался обуздать бешенный сердечный ритм. Поскольку то что он увидел не шло ни в какие рамки. Лицо Гребса напоминало холщовый мешок. Кожа превратилась в грубую ткань, а в местах где должен располагаться органы осязания, оказалась пустота.

   Атлас попытался выругаться, но получилось какое-то невнятное бормотание. Револьвер оказался в руке.

-    Зараза! Да что же с тобой приключилось? - Ему понадобилось пара минут, чтобы задать этот бессмысленный вопрос. Потому что его помощник больше не имел возможности на него ответить.

  Дальше события приобрели еще более странный оттенок. Покачавшись на месте, Гребс потянулся к своей рубахе. Поломанные руки с трудом проникли в пространство межу пуговиц, и резко дернул в разные стороны. Послышался треск рвущейся одежды.

  Луч света упал на бледную кожу. Словно на холсте бумаги глубокие порезы образовывали острые грани букв, которые складывались в слово.

-    Аудиенция,  - шепотом повторил Атлас.

 Он понятие не имел, что все это значит. Но хорошего в этом было мало. Ведь тот кто передал ему это послание был скорее мертв, чем жив.

  Кривой палец помощника уткнулся в первую букву и начал медленно двигаться слева на право. Этому движению вторило невнятное мычание. Гребс отчаянно пытался произнести слово.

   Атлас молчал. Ждал пока закончится странный ритуал.

 Когда палец коснулся последней буквы, правая рука отстранилась назад и из груди помощника вырвался не просто стон, а некое подобие птичьего клекота. Изувеченная кисть указывала на один из темных углов залы, туда где раньше располагалась подставка с тремя боевыми штандартами.

   Шериф прищурился, напряг зрение, и не смог разглядеть ничего. Угол был пуст. Впрочем, он сразу же понял что ошибся. Густой мрак, который словно специально спрятавшись в укромном месте завозился пробуждаясь от неспокойного сна.

-    Кто здесь? - едва слышно спросил Атлас. Впрочем, он прекрасно знал, кто мог явится к нему с таким размахом.

  Человеческая фигура отделилась от стены. Ее очертания с каждым шагом становились все отчётливее, и вскоре уже можно было различить скуластое лицо, черты которого так и остались размыты.

-    Зачем явился? - недовольно буркнул шериф.

-    На то воля хозяина, - спокойно ответил тень.

-    И что ему понадобилось от меня?

-    Одна не большая услуга, наш верный союзник.

  Слова тени вызвали на лице Атласа явное недовольство.

-    Обычно ваши услуги весят как полноценный груз, - пробурчал он. - Знал бы раньше ни за что бы не согласился на сотрудничество.

 На лице тени возникла застенчивая улыбка:

-    Ты слишком беспечен в своих суждениях. Разве у тебя был выбор когда к тебе явился мой хозяин.

-    Выбор есть всегда, - выдал Атлас одну прописную истину.

-    Занятная мысль, - кивнул тень. - но не верная. Зачастую выбор заменяет обычная неизбежность, которую мы по ошибке принимаем за некую возможность.

Шериф еще больше нахмурился:

-    Хочешь сказать это как раз мой случай?

-    Ну что-ты, твой случай гораздо интереснее. Я бы назвал его здоровым симбиозом. Хозяин дает тебе власть, взамен не прося прочти ничего.

-    А как же услуга?

-    Я же сказал: почти ничего. Сущая малость. Она не отнимет у тебя много времени. Но поможет удержать это каменное ложе за спиной.

 Не стоило крутить головой, чтобы понять о чем идет речь.

-    Хочешь сказать моему городу что-то угрожает? - насторожился шериф.

-    Не городу,  а тебе, - ласково промурлыкал тень.

   Скупо кивнув в ответ, Атлас задумчиво опустил голову. Он уже давно перестал удивляться подаркам судьбы, которые последнее время сыпались на него как из рога изобилия. Абсолютная власть построенная на страхе, идеальная внутригородская иерархия - не знающая сбоев, чего еще можно желать? И все-таки у Атласа имелось одно весьма неоднозначное желание.  Ему просто необходим был достойный противник. Слишком спокойная жизнь, мать ее!  Именно она вызывала у бывшего рыцаря рубежа Ирбис неприятный зуд.