— Нет, и она никуда не денется, — согласилась она. — Очевидно, ты даже не задумывалась, но ты заставила его увидеть жизнь вокруг, что несмотря на то, что он потерял Симону и Софи, он не потерял себя. Он чувствует их потерю, но ему все же удалось излечиться. Ты проделала эту работу, так не отпихивай его от себя.

— Он бросил меня, — сказала я ей, потому что это сделал именно он!

Она покачала головой.

— Я вижу, ты не понимаешь, насколько важна для него.

— Если что-то и важно, Мария, мне жаль, очень жаль говорить это, но вы воспринимаете это не так, как относился ко мне и воспринимал ваш сын. Многое что произошло, чего вы не знаете, и я могу вам рассказать за спиной вашего сына, я уже как-то справилась с этим, но вы не знаете всего, что произошло.

— Ты права, я не знаю всего, что произошло, но кое-что я знаю наверняка, как любая мать я хочу видеть своего ребенка счастливым. Ты даже не осознаешь этого, но ты дала ему обещание сделать его счастливым, а если ты дала ему обещание, считай ты дала это обещание и мне.

— Вы не понимаете, — прошептала я, она отрицательно покачала головой, поправила сумку на плече и двинулась к двери.

Положив руку на ручку двери, она обернулась.

— Я понимаю, Гвен, прости, я вижу, что ты расстроена, и я также вижу из-за чего ты расстроена, и это приводит меня к мысли — я разочаровалась в тебе.

Господи! Выстрел в самое сердце. Я едва ее знаю, а она просто убила меня тем, что разочаровалась во мне.

И прежде, чем я успела сказать хоть слово в свою защиту, именно как делали, наверное, все Дельгадо, прямо у меня на глазах она исчезла.

Вот дерьмо!

Глава 28

Бостон

Теплая рука коснулась моей поясницы, матрас прогнулся под весом, я распахнула глаза, вокруг было темно, меня развернули, и я ударилась в жесткую стену-грудь Хока.

Какого черта?

Он накрыл меня своим телом, я почувствовала тяжесть его веса, не имея возможности произнести ни единого слова, потому что его губы оказались на моих.

Что. За. Черт?

Прежде чем я успела потерять голову и свой контроль от его поцелуя, я уперлась руками ему в плечи и толкнула. Я отстранилась от его рта и повернула голову в сторону.

— Отвали! — потребовала я, снова толкая его.

— Он тебя трахал? – зарычал мне на ухо Хок, его руки поползли вниз, спускаясь к подолу моей ночнушки и собирая ее кверху.

Что происходит? Почему он вообще здесь?

— Что? — огрызнулась я. — Кто?

Его руки продолжали поднимать мою ночнушку вверх.

— Тэк, детка, ты разрешила ему себя трахнуть?

Наконец, в моей голове все выстроилось, и я скосила на него глаза в темноте.

— Это не твое дело!

— Ты позволила ему поцеловать себя прямо в гостиной, мать твою!

Эм... что?

— Что? — прошептала я.

— У тебя камеры стоят по всему дому.

Все мое тело напряглось.

— Когда ты…?

— С момента похищения, Гвен.

О Боже мой. Я не знала, что мне делать. Что же мне делать со всем этим?

— Ты не можешь устанавливать камеры у меня в доме! — закричала я, снова толкая его в плечи. — Ты больше не имеешь права следить за мной! — продолжала я кричать. — И ты не имеешь права находиться здесь! — последнее, что я прокричала.

— Я здесь, — зарычал он, моя ночнушка была уже на моих ребрах.

— Вижу и чувствую, но я хочу, чтобы ты ушел.

Он оставил мою ночнушку, взяв за подбородок и повернув к себе мое лицо, навалившись на меня всем своим весом, вжав в матрас, мои руки, отпихивающие его, были совершенно бесполезны, я напоминала спичку, боровшуюся с гигантской силой, он продолжал удерживать меня за подбородок, наклонил голову и поцеловал.

Снова со мной этого не произойдет. Только не снова. Он же не думает, что может вот так запросто начать все сначала. Взять то, что ему хочется, а потом вернуть все назад.

Нет. Ни в коем случае.

Поэтому я продолжала сражаться с ним. Я боролась с его ртом, его руками и его тяжелым телом.

Но он был слишком силен, и он это знал, поэтому делал то, что хотел. Но он также знал, что был намного сильнее меня, поэтому у меня было одно преимущество — он боялся причинить мне боль.

Я же воспользовалась своим преимуществом, поскольку совсем не боялась причинить ему боль.

Поэтому я боролась не в пол силы. Я боролась ожесточенно и была полна решимости, поэтому использовала все, что могла.

К сожалению, когда я укусила его, я почувствовала его кожу на вкус и ощутила его запах. Тогда, к сожалению, он перестал удерживать меня и начал делать кое-что другое. Поэтому во время своей борьбы, я осталась вдруг без ночнушки. Затем у меня пропала моя решимость. Мой бой превратился во что-то более сильное и подавляющее, и это чувство было сродни голоду.

Я была сверху, он лежал на спине, но я не прыгнула на него. О нет, я не совершила такой глупости, не я.

Я использовала свои руки, губы и язык, прикасаясь к его коже, пробуя на вкус его грудь, его соски, ниже, его кубики пресса, еще ниже, я взяла в руку его твердый член и покружила кончиком языка по головке.

Ммм.

В долю секунды я оказалась в воздухе, потом тут же лежала на спине, мои трусики куда-то исчезли через секунду, и мои ноги были высоко подняты вверх и широко разведены. И между ног оказался его рот. Он не алчно совершал свои действия, а растягивая, как будто у него было настроение продлить свое удовольствие. Он смаковал меня, и я не только позволяла ему это делать, я зарылась пальцами в его волосы, и подвигая его голову к себе поближе, настолько было хорошо.

Пока он вылизывал меня, Господи, я была уже так близко, невероятно, я хотела кончить, хныча и шепча:

— Малыш, — но его рот исчез, он перевернул меня на живот, поставил на колени и опять широко развел мои ноги, приподняв мою задницу.

Он вошел, загоняя глубоко. Восхитительно.

Я опустилась грудью на кровать и вытянула вперед руки, ладонями упираясь в изголовье кровати, отталкиваясь ему навстречу, встречая его толчки. Боже, как мне нравилось это. Чертовски нравилось.

— Поласкай себя, детка, — приказал Хок, его голос был низким, и я передвинула одну руку к себе между ног. — Вот так, — прорычал он, — помоги мне.

Я помогла ему, совершая круговые движения вокруг клитора, пока он совершал свои толчки, мои стоны потонули в подушке, это не заняло много времени, я кончила и кончила жестко.

Мой оргазм заставил Хока пойти дальше, он крепко сжимал мои бедра, вбиваясь, подтягивая к себе, мне нравилось его чувствовать.

Потом он застонал, его толчки увеличились, стали более глубокими, он тяжело задышал и кончил.

Но он продолжал двигаться, хотя его движения были более медлительными, более успокаивающими, он интимно ласкал мое самое сокровенное место. Он перестал с силой сжимать мои бедра и нежно погладил мою задницу, поясницу, бедра, бока и заднюю часть моих бедер, это было приятно. Сладко и приятно.

Я закрыла глаза, до сих пор уткнувшись лицом в подушку.

Я была такой...... шлюхой.

Насколько унизительно все это было? Невозможно высчитать. Не существовало такой диаграммы на сегодняшний день. Ученым следовало создать такую новую диаграмму, чтобы по ней можно было измерять уровень унижения.

Наконец, он вышел из меня и завалился на бок, и я тут же почувствовала, как он обхватил меня за талию, притягивая к себе, но я все же выбралась из его захвата. Соскочив с кровати, наклонилась, подхватила свою ночнушку с пола, надевая на бегу, выбежала из комнаты.

Я влетела в ванную комнату и заперла дверь. Потом включила свет.

Что со мной не так?

Слезы угрожали пролиться из глаз, но я пару раз глубоко вздохнула, чтобы их остановить. Потом я выхватила полотенце из шкафчика, повернула кран, ожидая пока вода не станет горячей, и вымылась, чтобы смыть его запах с себя.

Он ушел. Он ушел. Он всегда уходил.