- Дзин, а Зергей кого-нибудь убивал? В вашем мире?

Я аж задохнулся.

- Нет, конечно! Что ты!.. а, ты про нож? Нет, не убивал, конечно. Он... ну, как тебе сказать... он пугает. Делает вид, что может и убить. Чтобы те, кто вправду может, к нему не цеплялись. Как-то так.

Цвик расслабился, и очень заметно: у него даже усы больше не нацеливались вперёд, а распустились в стороны. Я его успокоил.

- В вашем мире бывают такие тяжёлые конфликты... - сказал Цвик медленно, будто пытался что-то обдумать или представить себе. - Убить - не "хен-кер"...

- Вообще-то, убить - "хен-кер", - сказал я. - Но... как бы... ну... у нас же нельзя наложить биохимическое табу. А словами многим и не объяснишь.

- Есть такие глупые? - удивился Цвик. - Или такие злые? Или чарг... не чуют чужую боль? Тупые? Каменные, деревянные, как те генетики, которые "цанджач"?

Но тут мне пришла в голову ещё одна мысль.

- Цвик, - сказал я, - а вот если... Ну, вот Кэлдзи принадлежит эта земля, да? Сад. Лес вокруг. А если она кому-нибудь другому понравится, и её захотят отобрать? Ну, какие-нибудь бродяги соберутся вместе и решат...

Цвик удивился до глубины души:

- Это же "хен-кер"! Есть "до-рди", защита. Её ставят "гзинз-рди", как Лангри. А все... - наверное, он сказал "разрешения" или "пароли", - всегда у матриарха. Ты думаешь, может прийти кто-то злой? Кто может забрать чужое без спроса - вор?

Ему это было даже смешно. Думая о том, как забавно, что я простых вещей не понимаю, Цвик немного развеселился, а я чувствовал себя виноватым, что сейчас снова его огорчу. Но хотел договорить.

- Понимаешь, - сказал я, - у нас защиты нет.

И умница-Цвик сразу всё понял. Ему даже не потребовалось объяснять. Но радости ему эта мысль не прибавила.

- Я догадался, зачем Зергей носит этот нож, - сказал он. - И зачем он ходил с дубиной. Вы можете только драться, да? Если кто-то нарушает табу, вы ничего не можете сделать, только бить его. Палкой. Или ножом. Чтобы остановить.

- Да, братишка, - сказал я. - И вот представь: какой-нибудь клан живёт бедно, а твой - богато. И те, кто бедно, думают: надо пойти к этим жирным и всё у них забрать. И идут толпой. И можно только драться. Не хочешь, чтобы твоих сестрёнок и маму убили и всё отобрали - надо пришлых убить.

Цвик поднял страдающие, но понимающие и даже сочувствующие глаза.

- Ты ходил?

- Ты почти угадал, - сказал я. - Меня уже начали учить. Нас всех уже начали. Ну это... отбиваться, если кто придёт. Или пойти с нашей толпой. Мне это не нравилось и Артику не нравилось, но нельзя у нас отказываться, "хен".

И Цвик сделал радостный вывод:

- Так вы сбежали! А я так и думал.

- Почти, - сказал я. - Почти что сбежали.

Я чувствовал себя таким уставшим, будто целый день грузил кирпичи. По-моему, Цвик тоже устал, но старался не подать виду.

Цвик ткнул меня носом в нос. Улыбнулся:

- Ты пахнешь мыслями. Грустными мыслями. Хочу, чтобы стало веселее - завтра праздник. Нганизо родит ребёнка Чероди, это славно, да? Будем радоваться, Дзин - и делать что-нибудь хорошее.

- Насчёт хорошего - пойдём в сад? - предложил я. - Может, надо кому-нибудь помочь?

Цвик сделал запах "хорошо", и мы вместе пошли вниз. У меня на душе стало чуть-чуть легче. Мне не надо было рассказывать, как на самом деле выглядит война. Цвик как-то представил её себе - и ладно. Пусть так - в общих чертах.

Иначе - как объяснить, что у нас вся планета могла бы быть "цанджач", если бы мы умели так вот биохимически проклинать? По части ненависти лицин до нас, землян, явно далеко.

Я шёл рядом с Цвиком и не знал, завидовать лицин с их хитрой системой или радоваться, что у нас нет этого встроенного биохимического оружия. Потому что, подозреваю, у любой тётки в автобусе, у любого гопаря с похмелья - хватило бы ненависти к соседям по планете на целый "цанджач", запросто.

А та ненависть, которую наши СМИ поливают бензином, как костёр, - ненависть, вспыхивающая перед войнами, делёжка территорий, выяснение, кто прав, всякий нацизм и прочая дрянь, - просто сожгла бы весь наш мир к чёртовой матери. И всё.

День был очень тёплый, солнце светило - но мне было зябко от этих мыслей.

Арди

Я беседовал с Чероди о политике. И о дипломатии. Масштаб поражал воображение.

Я догадывался, но не мог себе представить до конца: нити грибницы, соединяющие поселения лицин, сплетались в глобальную информационную сеть, в живой Интернет, через который шли новости - и через который договаривались друг с другом кланы профессионалов.

Грибница соединяла жителей целого континента. Между четырьмя материками мира лицин держали связь иначе, но с имеющимся словарным запасом ни Чероди не был способен это объяснить, ни я - понять. Транспортное сообщение оказалось исключительно воздушным - лицин не доверяли кораблям и боялись их, как вообще боялись воды, зато воздух был для многих желанной и любимой стихией. Мы довольно часто видели серебряные и пёстрые аэростаты и золотистые дирижабли, даже с земли огромные, неторопливо проплывающие над землями Кэлдзи в неведомые дальние края.

Грибная связь имела много каналов. По одному каналу шло общее вещание, которое транслировали кланы, специализирующиеся на собирании новостей. По другим отправлялись сообщения коллегам, личные письма и просьбы о помощи. Торговых директорий в грибной сети не было - местные торговые сделки традиционно совершались при личных контактах.

Я выяснил, что политика в представлении Чероди - это умение договариваться с кланами других специализаций о сложных совместных делах. Дипломатия - способность составлять долгосрочные генетические прогнозы и культивировать генофонд клана, отбирая самых лучших юношей и мужчин. И политика, и дипломатия представлялись ему делом сугубо женским, требующим дружелюбия, эмпатии и материнской просветлённости. Мужик, боец и пахарь, с точки зрения лицин, должен был заниматься более рискованными вещами: ставить опасные эксперименты, осваивать новые земли, переносить гены родного клана на другой конец земли. Творчество лицин в отдельное понятие не выделяли; им казалось, что творчество - это самое естественное состояние любого живого существа.

Лицин, видите ли, всегда было не слишком много. Они жёстко контролируют рождаемость, чтобы... как бы это перевести? Скажем, чтобы не обременять собой сверх меры окружающий живой мир. Мир лицин и остальной мир должны пребывать в незыблемом равновесии. На определённой территории должно жить столько обитателей, сколько территория может прокормить - и, соответственно, сколько требуется, чтобы поддерживать территорию в порядке. Больше - это плохо. Поэтому никаких трудовых порывов громадными трудящимися массами: лицин всю свою историю думали, как сделать нечто максимально эффективно и минимальными силами.

Я расшифровывал реплики Чероди и думал не о лицин, а о нас. О наших взлётах, требующих гор трупов и морей крови. О цивилизации, вылепленной войнами. И о том, что бы стали делать мои соотечественники, имей они встроенное в тело универсальное химическое оружие, плюс инструмент для преобразования всего живого, плюс намертво вмонтированный в мозг моральный кодекс творца...

И наблюдательный Чероди быстро понял, что я отвлёкся. Он сделал вид, что сейчас дотронется до моего носа пальцем с запахом "улыбнись", похожим на слабый аромат яблочного мусса. Не дотронулся - это было бы грубо с их точки зрения.

- Ты сравниваешь? - спросил он.

- Ты догадался? - удивился я.

- Это просто, - сказал Чероди. - И я сравниваю.

После того, как Калюжный открыл лицин глаза на то, что мы можем заподозрить их в желании убить кого-нибудь из нас, а Динька имел срывающую все покровы беседу с Цвиком, в этом "сравниваю" я не усмотрел ничего удивительного.