— Нет. Я никогда не слышал, чтобы возле города водились фейлы. Поэтому никто ничего не знает.

— Хм…

Если подумать, то Доминика (вернее, Фредерика) жила в особняке, находившемся в лесу, о котором тоже говорили, что из него «никто не возвращается». И это действительно было так, но никто не говорил, что причиной этому были поселившиеся в нем фейлы. Возможно, они жили и в долине, убивая абсолютно всех, кто попадал на их территорию.

Но…

«Но туман, который никогда не рассеивается, это, конечно, странно».

Просто «туман в ущелье» не удивлял.

Но очень странно, что он никогда не пропадал.

Более того — ладно если бы это была какая-то местная особенность, но если это началось в какой-то момент, то явно по какой-то причине.

— Когда примерно туман перестал рассеиваться?

— Сейчас скажу. Года три… нет, четыре назад, что ли.

— А до этого люди возвращались из долины?

— Ну, да, — ответил продавец, копаясь в одной из корзин, стоявших в углу магазина.

Чайка расплачивалась очень ценными монетами, и он искал сдачу.

— Конечно, это место никогда не было особо проходным, но некоторые порой спускались туда за грибами и дикими овощами… Как я помню, в те времена с ними ничего особо не происходило.

4 года назад. Вскоре после окончания войны.

— …

Поблагодарив продавца, Тору вышел из магазина.

Рядом с ним шла…

— Тору? — обратилась к нему обеспокоенная Чайка. — Что-то. Беспокоить?

— Да что меня только не беспокоит.

Столько всего нужно обдумать.

Скорее, это Чайка казалась чересчур легкомысленной.

Впрочем, надо признать, что ее беззаботность и непосредственность очень помогали Тору с самого первого дня их знакомства. Их путешествие было непростым. Если бы еще и Чайка ходила с кислой миной 24 часа в сутки, уныние стало бы беспросветным.

— Но прямо сейчас меня больше всего волнует этот бесконечный туман, — продолжил Тору.

— «Долина, из которой никто не возвращается»…

— Ага. По словам Ги, последний раз того мага, Симона Сканию, видели 4 года назад. Это сразу после окончания войны. Но и туман тоже появился 4 года назад. Конечно, два события могут произойти «4 года назад» с разницей в полгода… но, по-моему, они все же как-то связаны.

— Согласие, — Чайка кивнула с серьезным лицом. — Симон Скания. Пропал без вести. Внутри тумана?

— Да, есть такая вероятность.

С учетом того, что это место с помпой называли «долиной, из которой никто не возвращается»… в ней явно пропали не один и не два человека. Возможно, среди них затерялся и Симон Скания.

Они не знали, каким человеком был Симон Скания, но если он решил бежать вместе с останками императора Газа, то сейчас они как раз могли находиться в долине.

«Убийцы императора» — тоже люди. Если одна из них скончалась от болезни, то другой мог умереть из-за несчастного случая. Нельзя сбрасывать со счетов вероятность того, что Симон Скания погиб именно там.

— Вот только… — Тору посетила неожиданная мысль. — Как-то странно… что мы опять через это проходим.

— М?

— Понимаешь, и граф Абарт, и Доминика, и этот Симон Скания… пусть об этом никто не знает, но они ведь герои? Я-то думал, что уж эти люди будут доживать свой век счастливо и без забот.

Они ведь пережили такую суровую войну. И наверняка получили огромную награду.

Казалось бы, им оставалось только жить, ни в чем себе не отказывая…

— Стоп. Выходит, все как раз наоборот? — вдруг прошептал Тору, осознавая. — Возможно, отряд, сразивший Проклятого Императора… как раз состоял из людей, которые не могли жить мирно даже с деньгами и славой. Не тот характер, не тот склад ума.

Во времена войны Артура Газа называли «сильнейшим» и «чудовищем», когда дело касалось и политики, и магии. Поскольку он был чуть ли не бессмертным или нестареющим, считалось, что одному человеку победить его не под силу.

Вызвать такого монстра на бой… да еще и в самом разгаре битвы против императорской гвардии, оторвавшись от фронта в составе особого отряда — форменное самоубийство.

Крайняя необходимость отличиться, безразличие к собственной жизни, нездоровая любовь к отчаянным ситуациям… во всяком случае, обычный человек вряд ли согласился бы вступить в тот самый отряд. Возможно, их имена не разглашали именно потому, что они были проблемными людьми и после войны вели совсем не тот «праведный» образ жизни, которого от них ожидали.

— И вообще… почему ее нет именно тогда, когда она нужна?

Он говорил о Фредерике.

Конечно, внутрь замка она не заходила, но могла провести достаточно времени рядом с Доминикой, чтобы запомнить лица тех, кто состоял в передовом отряде, а также их поведение.

— Кстати… — продолжил Тору на ходу. — А каким человеком был твой отец?

— М? Отец?

— А то я что-то только небылицы о нем и слышу, по которым он больше на монстра похож.

Что он жил 300 лет (кто-то и до 1000 доводил), что мог одновременно пользоваться тремя гундо, что с мечом обращался лучше любого рыцаря какой-либо страны и был таким сильным, что мог одновременно согнуть несколько железных монет одними лишь пальцами…

Доходило до того, что Тору уже сомневался в том, действительно ли такой человек мог существовать.

— Отец… — Чайка посмотрела в голубое небо над головой, словно вспоминая что-то очень давнее. — Отец… мужчина. Император. Маг.

— Нет, это-то я и сам знаю, — Тору рефлекторно вздохнул.

— Тору… — Чайка казалась искренне удивленной. — Знаток.

— Да это каждый знает!

— Имя. Артур Газ.

— И это тоже знаю… Ты что, шутишь? Расскажи что-нибудь другое. Что знаешь как его дочь. Характер, увлечения, привычки и все такое.

Легенд об императоре Газе ходило так много, что отличить правду от вымыслов становилось практически невозможно. В результате, об императоре сложилось размытое «поразительное» впечатление, а конкретного образа не имелось.

— М-м… м… м-м?

Но тут Чайка наклонила голову… и надолго задумалась.

Воспоминаний так много, что она не может выбрать, с чего начать?.. Нет, не похоже. Наоборот — казалось, будто она отчаянно пытается отыскать в памяти хоть что-то.

— М-м?

— Так, погоди. Мы ведь говорим о твоем отце?

— Отец — его императорское высочество, — ответила Чайка. — Занят. Очень. Встречались. Редко… почти нет.

— …

Чем усерднее правитель относился к своим обязанностям, тем неизбежно более занятым становился. В случае такой огромной страны, как Империя Газ, это особенно верно. Даже одних документов, требующих одобрения императора, за день должно было скапливаться очень много.

Если подумать, то на самом деле неудивительно, что ему почти не выдавалось возможности увидеться со своей дочерью.

— Очень, очень занят, — повторила Чайка, старательно акцентируя слова.

Тору… заметил на ее лице печаль.

— Воспоминания. Мало. Крайне.

— Понял… извини, что спросил о таком.

Тору и вовсе не знал, как выглядят его настоящие родители.

Конечно, в Акюре жили и дети диверсантов… но значительная часть будущих диверсантов формировалась из детей, перекупленных в деревнях, где их ждала бы смерть, и сирот войны.

Тору был одним из таких сирот.

Всю свою сознательную жизнь он провел в Акюре. Вокруг него было много таких же, как он, да и приемные родители у него имелись, так что по своим настоящим родителям он особо не тосковал.

Но… даже он понимал, что для обычных детей родители — важнейшие люди. В конце концов, он был диверсантом, что обязывало его понимать чувства других людей со всеми вытекающими последствиями.

— В порядке. Полном, — сказала Чайка, покачивая головой.

На ее лице не было грусти.

Тору уже почти успел успокоиться…

«Чайка. Ты… действительно дочь императора Газа?»

…как вдруг ему вспомнились слова Фредерики.

Казалось бы, разве можно в этом сомневаться?