"О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!"

(Рим. 11:33)

Хочу рассказать один удивительный, а для многих, думаю, и поучительный случай, свидетелем и участником которого мне посчастливилось стать в конце девяностых годов прошлого века.

В рассказе «Мишка» я описал события, произошедшие в небольшом храме, построенном на месте существовавшего в начале двадцатого века монастыря. В советское время на этой территории располагалась фабрика, прекратившая свою работу в годы «перестройки». Вся земля вокруг храма была захламлена остатками фабричного оборудования, кое-где торчали куски арматуры, проводов, ржавого листового железа. Убрать территорию силами работников храма и прихожан не представлялось возможным. Настоятель несколько раз обращался просьбой о помощи к верующим, устраивались «субботники», но приходили на них в основном немощные старушки, которым под силу было собрать лишь легкий мусор. Все старались, как могли, и после таких субботников, казалось, что территория действительно очистилась, но стоило пройти большому дождю, как из под образовавшейся грязи снова появлялись куски проводов и металлоконструкций.

Обязанности секретаря в храме исполняла женщина, которая долго работала в профсоюзных комитетах разных организаций. Она с первый дней начала трудиться на приходе с привычной активностью общественного работника. Это был добрый, хороший человек, всю жизнь преданный делу, которым поручили заниматься. Была она уже не молода, но став молодой верующей, из-за отсутствия опыта церковной жизни, часто попадала в нелепые ситуации. Набирать текст на компьютере и печатать на пишущей машинке она не умела, а потому часто просила меня выполнить эту работу. Когда она подавала мне исписанные мелким почерком листы бумаги, на которых, как правило, 70% слов оказывались зачеркнутыми, мне было порой довольно трудно распечатать связный текст. И все-таки, она довольно удачно справлялась со своими обязанностями секретаря.

Однажды она обратилась к настоятелю с вопросом:

– Батюшка! Что же нам делать с мусором?

– А ты не знаешь? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет!

– И я не знаю. Собирайте Приходской совет, будем думать вместе.

Когда члены приходского совета собрались в небольшом подсобном помещении, настоятель спросил:

– Ну, у кого какие предложения.

Все молчали, не зная, что сказать.

– Тогда сидите и думайте, а я пойду, – неожиданно произнес священник, – Если чего придумаете, запишите на бумагу и мне на подпись.

Сказав это, настоятель вышел, а мы, удивленные и огорченные остались сидеть в подсобке.

– Да! – произнесла вдруг секретарь. – Ситуация чрезвычайная! – И помолчав немного, предложила:

– А давайте напишем в министерство по чрезвычайным ситуациям?

Я поглядел на присутствующих. Все были серьезны, никто не улыбнулся. Более того, мне показалось, что на лицах людей я увидел одобрение. Я, молча вставил чистый лист бумаги в печатную машинку, и написал в правом верхнем углу: «Министру по чрезвычайным ситуациям Сергею Кожуггетовичу Шойгу…»

Текст документа начинался словами: «У нас в храме сложилась чрезвычайная ситуация…» набирая его, я произносил вслух, то, что пишу. Все одобрительно кивали головами. «Неужели они не понимают глупость этого послания?» – думал я. «Ну, ладно! Сейчас отнесу на подпись настоятелю, пусть посмеется».

Когда я принес отпечатанный на бланке с проставленным оттиском храмовой печати текст письма настоятелю, тот недовольно сказал:

– Ну, что? Придумали?

– Да, батюшка! Вот, письмо написали…

– Давай, подпишу!

Я ничего не успел пояснить, как настоятель выхватил у меня лист, и, не заглядывая в текст, быстро подписал его.

– Отправляйте! – безнадежно сказал он, отдавая мне письмо.

Я передал письмо секретарю. Документ сразу запечатали в конверт и отнесли на почту.

На следующий день, все, казалось, забыли об этом письме. Надежды на то, что министерство поможет храму, ни у кого не было. А вот храмовые сторожа стали понемногу убирать территорию. Думаю, что стимулом для такой уборки была обычная скука и корысть. Днем с помощью лома и лопаты сторожа выкапывали медные провода и кабели с толстой цветной изоляцией, а ночью, разжигали костер, в который и бросали добытые за день изделия. Изоляция сгорала, а чистую медь утром сторожа сдавали в пункт приема цветных металлов. Настоятель знал об этом, но, понимая, что выручка каждого из добытчиков меди вряд ли составляет больше стоимости двух бутылок пива, не препятствовал им таким образом зарабатывать и одновременно очищать территорию храма.

Прошло недели две. Однажды в перерыве между службами я поднялся на крышу храма, где пытался отладить регулировку зазора вентиляционного окна. Оттуда я и увидел, что по узкой дорожке, ведущей к храму, движутся грейдер и экскаватор, а за ними маршируют два десятка солдат, на форме которых выделяются три буквы: «МЧС». Когда вся процессия подошла к храму, офицер спросил: «Ну, чего у вас тут надо убирать?»

Две недели с утра до вечера работали у храма солдаты МЧС. Территория преобразилась. А потом еще две недели работал, отрывая все новые куски металла, экскаватор.

Ржавый металл складывали на огромную, доставшуюся «в наследство» от фабрики, металлическую тележку, и отвозили подальше от храма, где складывали в большой мусорный контейнер. Сторожа утверждали, что старая трехметровая фабричная тележка весит не менее ста килограммов, а грузоподъемность ее раза в четыре выше.

Однажды, когда я заканчивал уборку в алтаре, в дьяконские врата постучал сторож:

– Сергей, ты здесь?

– Здесь еще.

– А вечерняя служба сегодня есть?

– Нет!

– Это хорошо!

– А настоятель здесь?

– Нет, ушел уже.

– И это хорошо!

– Да, что случилось-то?

– А секретарь здесь?

– Да нету никого! Ушли все!

– Вот и ладно! А ты нам очень нужен! Там, понимаешь, экскаваторщик ванну из нержавейки откопал тяжеленную! Сам-то он уже на сегодня работать закончил и домой ушел. Вот бы нам эту ванну на «цветмет» сдать!

– Как же вы собираетесь ее в пункт приема везти?

– На тележке! Только нам втроем не справиться. Тут четвертый нужен. А деньги поровну! Согласен?

– Дайте хоть на ванну посмотреть! – попросил я. Размеры ванны были внушительными. Сторожа уже приготовили металлические трубы, в которые были вставлены ломы, такими рычагами собирались взвалить ванну на телегу. Все три сторожа были в приподнятом расположении духа, и мне совсем не хотелось лишать их праздника.

– Согласен! – сказал я, – Давайте пробовать грузить!

С большим трудом удалось нам погрузить ванну на телегу. Мы закрепили ее, обмотав медными проводами, теперь предстояло преодолеть расстояние около трех километров. Самая большая трудность заключалась в том, что для проезда к пункту приема металла следовало переехать оживленное шоссе, движение по которому было в восемь полос, а затем около полутора километров двигаться по широкой улице с большим уклоном.

– Нам бы только до этой улицы дотолкать, а там под горку она сама поедет, – шутили сторожа.

– Надо знак аварийной остановки из досок сколотить и красной бумагой оклеить. Сверху на ванну его поставим, чтобы далеко видно было, а то нас точно собьют. Я сейчас его сделаю.

– А еще надо об экстренном торможении подумать. Вот, если лом под колеса бросить…

– Да, ломы-то точно с собой взять надо. Как мы ванну на весы-то сталкивать будем?

С жутким грохотом мы выкатили груженую телегу за территорию храма и направились к шоссе. Движение по шоссе сопровождалось постоянными гудками автомобилей, неистовыми взмахами рук при перестроении нашего транспорта из первого ряда во второй, из второго, в третий, из третьего в четвертый, поворота налево по разрешающему сигналу светофора. Запомнился и открытый от удивления рот, беспомощного постового, при виде тележеванномобиля мощностью в четыре человеческие силы. Часа за полтора нам удалось преодолеть расстояние до пункта приема металла. Денег мы получили много, каждому досталось примерно по четверти месячного жалования. На радостях мы подкатили пустую телегу к супермаркету, и отправились за покупками. Каждый потратил сразу половину вырученных денег. Приобретенные продукты в пакетах погрузили на телегу, и радостные отправились в обратный путь. Но, когда стали въезжать в ворота храма, то увидели стоящего у калитки настоятеля.