Он знал, что Дрейка это не обрадует. Дрейк по какой-то причине всегда с нетерпением ждал, когда они пойдут в церковь Сола, а церковь святого Эрмина была ему не по душе. Сэм пожал плечами. Что ж, завтра вечером состоится молитвенное собрание. Наверняка давним его членам будет что сказать.

Глава восьмая

Росс виделся с Хеншоу почти каждый день, но прошло целых два месяца, прежде чем он упомянул слухи об Уил-Лежер, которые Харрис Паско поведал ему в июне. К этому времени слухи распространились по всем окрестностям, но Хеншоу до сих пор не сказал ни слова.

В середине августа стукнуло три месяца со времени последнего «распределительного дня» на Уил-Грейс. В тот день вольные рудокопы в последний раз торговались за забои, соглашаясь поднимать руду на поверхность собственными усилиями и за свой счет, исключая накладные расходы типа откачки воды и так далее, в обмен на соответствующую долю в стоимости добытой руды.

На некоторых шахтах такой аукцион организовывался раз в два месяца или квартал, чтобы дать шахтерам возможность принять участие в торгах друг с другом. Россу такой порядок не нравился, так как шахтеры из-за этого были не в ладах. Пара, работавшая в особо прибыльном забое, всегда попадала под удар заниженных ставок своих соседей. Поэтому распределение на следующие три месяца провели лично Росс и Хеншоу. Обсуждение проходило за столом в мирной и спокойной обстановке. Остальных звали, только если обладатели забоев не могли прийти к соглашению с владельцем и капитаном. В целом в этот раз разногласий не наблюдалось.

Большинство вольных рудокопов до Рождества работали за двенадцать шиллингов шесть пенсов с каждого фунта стерлинга и сорвали крупный куш, когда в октябре шахта начала приносить прибыль. С тех пор прошло уже три распределительных дня, и процент прибыли шахтеров уже два раза сокращался, как это обычно бывало, так что теперь сделки совершались в пределах от четырех шиллингов шести пенсов до шести шиллингов шести пенсов с фунта. Хеншоу настаивал на дальнейшем снижении, но Росс отказался — пусть получат причитающееся.

До сих пор ему везло — почему бы и рудокопам не подзаработать? К тому же в местности, где было столько страданий и нищеты, даже несколько человек с деньгами в кармане делали округу немного богаче.

Когда ушел последний рудокоп, минут десять мужчины сидели вдвоем, просматривая счетные книги. Тогда-то Росс и задал свой вопрос. Хеншоу взглянул на него поверх трубки, которую разжигал, и посмотрел на пламя фитиля, прежде чем задуть его.

— Да, так и есть. Главная жила истощилась, ничего не осталось — одно название. Мы испробовали всё, чтобы нащупать хороший пласт, но пока что счастья не видать.

— А с другими жилами что?

— О, вполне себе, но они небольшие, вы и сами знаете. Да и качество там не то. Настоящую прибыль приносила только красная медь. Так что сейчас мы можем лишь держаться на плаву. Оборот есть, люди пока работают. Последний отчет показывал, что мы еще в прибыли, хоть и минимальной.

— А, — сказал Росс. — Об этом-то я и слышал.

— Я думал, что вы и так знаете. Все об этом знают. По крайней мере, в этом районе. Скрывать это бесполезно.

— Но вас об этом просили?

— Да, — Хеншоу вытянул огромную ногу, а другой стал счищать с сапога глину. — Я сомневался, стоит ли рассказывать вам об этом, но если уж придется принимать решение по шахте, то, полагаю, ничего не поделаешь. В любом случае следующий аукцион всё покажет.

— Каково сейчас распределение долей?

— Мистер Джордж Уорлегган завладел девяноста акциями мистера Коука. У Коука, понятно, с самого начала ничего не было — так, просто подставное лицо. Мистер Кэрри Уорлегган выкупил тридцать у мистера Пирса. Остальные так и остались.

— То есть у них половина. Интересная ситуация, Хеншоу. Не будь у моих друзей вторая половина, я бы даже посмеялся.

— И большинство ваших друзей до сих пор там работают, — сказал Хеншоу.

— Да. Я рад, что шахта до сих пор приносит прибыль.

На следующий день посыльный доставил Россу письмо с приглашением на обед в доме в нескольких милях от Труро. Его отправил человек по имени Ральф-Аллен Дэниэлл, которого он встречал всего пару раз в жизни. Первый раз — когда боролся за выживание Карнморской медной компании, Дэниэлл предложил ему бескорыстную помощь в приобретении оборудования для плавильни. И еще раз — месяц назад, на последних торгах оловом. Дэниэлл был среди тех, с кем Росс вышел из «Красного льва». Разговорившись, они прошли вместе несколько улиц.

Дэниэлл был очень богатым торговцем среднего возраста, спокойным, с хорошей репутацией — ему не нужно было ни под кого подстраиваться, так как сфера его торговых интересов была достаточно широка, чтобы гарантировать независимость, а врожденная осторожность не позволяла занимать чью-либо сторону. Он приходился внучатым племянником Ральфу-Аллену, помощнику трактирщика из Сент-Блейзи, который отправился на юг, в Бат, сколотил там состояние и стал филантропом. Дэниэлл хотел быть похожим на своего тезку. Он уже сделал ряд пожертвований благотворительным организациям Корнуолла, а недавно купил пятьсот акров земли на берегах реки Фал и строил там особняк. В приглашении говорилось об обеде в новом доме. Росс подозревал, что это один из тех приемов, которые устраивал Дэниэлл, чтобы похвастаться своим новым пристанищем.

Он показал приглашение Демельзе.

— Это первое за несколько месяцев! — воскликнула она. — Как жаль, я бы с удовольствием пошла.

— А почему бы тебе не пойти?

— Не могу же я появиться в свете со своим огромным раздутым животом.

— Твой живот едва больше обычного, уж я-то знаю. Думаю, даже самой зоркой старухе не под силу о чем-либо догадаться, когда ты одета.

— Но он с каждым днем всё больше, Росс. А обед только двадцать восьмого. К тому времени я буду выглядеть, как доктор Чоук.

Он едва сдержал смех.

— В любом случае — кому какое дело? Я не стыжусь того, что моя жена беременна.

— Я не стыжусь, просто не хочу выставлять это напоказ перед другими людьми — и тем более перед высшим обществом.

Она взяла приглашение.

— Где там этот Трелиссик?

— Милях в четырех от Труро, насколько я могу судить.

— Верхом путь неблизкий.

— А, в таком случае я понимаю. Тогда я откажусь за нас обоих.

— Почему за обоих? Ты можешь пойти.

— Я не хожу на светские мероприятия без жены.

— Но ведь тебе может... тебе наверняка будет полезно больше общаться с людьми своего круга.

— Люди моего круга все здесь — рядом со мной.

— Ты знаешь, о чем я.

— Либо мы идем туда вместе, либо никто не идет.

Поразмыслив, она сказала:

— Дорога для меня не проблема. Раньше я постоянно ездила на неоседланной лошади, до того как Джулия родилась. Когда тебя не было рядом. Но не могу представить, как я появлюсь в таком обществе с распухшим как пончик лицом и животом размером с пудинг.

— Давай посмотрим карту, — ответил Росс. — Думаю, нам удастся проехать по торфяникам до Киллуоррена, выпить чашку горячего шоколада у Кэролайн, а оттуда — отправиться к реке Фал. Кажется, дом рядом с паромом короля Гарри. На обратном пути можно переночевать в Труро, сделать покупки и спокойно вернуться домой на следующий день.

Она подошла к зеркалу и осмотрела себя сбоку.

— Что ж, мы не выходили из дома с тех пор, как малыша Эндрю Блейми крестили. Небольшой вуяж нам не повредит.

— Вояж, — мягко поправил ее Росс.

— Я предпочитаю вуяж, — ответила Демельза.

Двадцать восьмого числа они выехали из дома чуть раньше восьми. Погода для такой прогулки стояла идеальная — теплая, но не жаркая; солнце местами скрывалось за облаками, от которых по окрестным полям ползли огромные тени, подгоняемые легким ветерком. Даже голые земли северного побережья в тот день выглядели пышно и богато. Чем дальше они ехали на юг, тем больше появлялось деревьев, растительности и цветущих трав.