— Ничего. Зубную щетку ты мне дала, а пижамой я не пользуюсь…

Он замолчал, и Эми, заглянув ему в глаза, увидела, как они потемнели. Она тотчас отвернулась, стараясь отогнать от себя видение оливкового тела на кровати в ее собственном доме.

— Все равно спасибо, — повторила она и решительно открыла тетрадь.

Эми знала, что, как только она начнет работать, все ненужные мысли понемногу уйдут, а тянуть дальше с отчетами никак нельзя. «Ричард Аблетт», — написала она в левой колонке и поставила хорошие оценки за старательность и успехи. Эта часть не составила труда, а вот с замечаниями оказалось посложнее. Как бы потактичнее сказать матери Ричарда о том, что ее сын уже начинает бессовестно пользоваться своим обаянием?

— Спокойной ночи.

— Что? — Эми оторвалась от тетради и поняла, что ей удалось самое главное. Она забыла о Поле, включившись в работу. — Спокойной ночи, — проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно безразличнее. — Счастливых снов.

Оставшись одна в комнате, она написала: «Ричард все хочет делать по-своему», — и отложила ручку. Этого достаточно. Бедняжка миссис Аблетт все поймет, так как ее муж, отец Ричарда, тоже поступил «по-своему» два года назад, когда бросил семью ради восемнадцатилетней девочки.

Все они одинаковые, подумала Эми, не отрывая глаз от тетради. Все одинаковые…

Джим тяжело вздохнул, лежа у ее ног, и Эми посмотрела на него. Пока он менял положение и устраивался поудобнее, она думала о том, как Пол был добр к нему и к ней самой, и вновь стала здравомыслящей Эми. Некоторые мужчины ведут себя отвратительно, но многие ничем не заслужили хулы, например ее отец и братья, а теперь вот Пол. От этой мысли ей стало легче, к тому же присутствие Джима действовало на нее успокаивающе, и Эми довольно быстро справилась с делами…

— Так когда же ты легла? — спросил Пол.

— Не очень поздно.

Эми постаралась не встречаться с ним взглядом. Ее смущало воспоминание о том, как вчера она решила, что Джим будет спать на коврике возле ее кровати и что она должна непременно сообщить Полу о своем решении. Если честно, то ей отчаянно хотелось поговорить с ним до того, как она отправится спать, но, проходя мимо его комнаты, она увидела, что свет выключен, и теперь вспомнила о своем тогдашнем разочаровании.

— Думаю, не позже пятнадцати минут первого, — сказала она. — В твоей комнате было темно. Наверное, ты уже спал.

— Наверное.

Эми достала из ящика стола одну из своих зеленых с золотом салфеток, которые обычно клала на стол во время завтрака. Однако сегодня утром ей потребуются две салфетки, с удовольствием подумала она.

— Тебе что приготовить? — спросила она. — Я обычно ем яичницу. В морозилке есть бекон…

— Спасибо. Но я предпочитаю тосты с джемом. Или хлеб, — добавил Пол, — если не хочешь возиться с тостами.

— Я тоже ем тосты, — сказала Эми и отправилась на кухню.

После теплой гостиной она сразу почувствовала, как холодно в кухне. Ну и к лучшему, подумала Эми, пора просыпаться. Она зажгла неоновую лампу и достала свой любимый поднос, который ей подарил Гарет. Два ножа, две ложки, кружки…

Сегодня она особенно тщательно выбирала кружки и решила, что для себя возьмет ту, что с японским цветком, а для Пола — свою самую любимую, серо-оранжевую, которую ставила на стол только в особых случаях.

Дура, сказала она себе, аккуратно ставя кружку на поднос, что это на тебя нашло? Ну, пришел мужчина… Он же не первый, да и…

Тем не менее Эми была счастлива от одной мысли, что будет завтракать вдвоем с Полом. А ведь ей даже в голову никогда не приходило, что можно испытывать нечто подобное всего лишь от одного присутствия мужчины в доме.

Эми наслаждалась одиночеством после многих трудных лет на отцовской ферме. Ее гостиная всегда была убрана, ковры приходилось чистить всего раз в неделю, и кухня казалась ей вполне просторной, когда она готовила только для себя одной. До последнего ужасного уик-энда она радовалась и одиночеству, и своей независимости, и хотя время от времени приглашала своих любовников на обед, но ни разу ни одного из них не оставила в доме на ночь.

Отец и братья приезжали к ней в гости, и она с удовольствием принимала их, отгоняя от себя непроизвольные мысли о том, как они громоздки в ее маленьких комнатках и как не подходят им ее ненадежные на вид кресла.

А для этого чужого мужчины она так расстаралась, что не пожалела даже любимой кружки. А ведь он всего-навсего мужчина. Один из тех, кто вечно мусорит и не убирает за собой, кто говорит одно, а делает другое, кто морщится при виде омлета вместо привычного завтрака, кто мешает на кухне и не моет за собой посуду.

Минутку. Эми огляделась. Вечером она не заходила на кухню, однако здесь было чисто как всегда, и она не увидела ни одной грязной тарелки. Даже миска оказалась на месте под раковиной. И полотенце с картой Кента висело почти сухое. И все, что принесли из кафе, сияло чистотой.

И на завтрак ему нужны лишь тосты с джемом, напомнила она себе. И мне тоже…

— Все в порядке? — спросил Пол, входя на кухню с Джимом. — Никаких больше неприятных сюрпризов?

— Неприятных сюрпризов? Ну да!

Поняв, о чем он говорит, Эми вновь все вспомнила, удивляясь, как она могла забыть о Роберте и о его делишках. Ведь и Пол здесь из-за него.

Она посмотрела на стиральную машину, на радиоприемник, на холодильник, на плиту. Неужели Роберт был тут и еще что-то натворил?

Мимо прошел Джим, коснувшись ее своей шелковистой шерстью, и, оглянувшись, Эми увидела Пола совсем рядом. Ему, верно, пришлось прижаться к стене, чтобы не дотронуться до нее, когда он проходил мимо, чтобы взять чайник.

— В чайнике я уверен, — сказал он.

— Ну, конечно, после того как Дейв с ним поработал! — пошутила она.

Вспомнив о неумехе Дейве, она слабо улыбнулась и кивком головы показала на тостер.

— Не помнишь, кто его вчера проверял?

— Харолд. Так что он в порядке. — Пол взглянул на поднос. — Я отнесу его?

— Не надо пока. Масло уже в гостиной, джем здесь… — Она достала банку из шкафа. — Мед… Хлеб… Хлеб для тостов.

Эми открыла холодильник, где обычно держала хлеб, но вспомнила, что его вчера отдали Джиму. Тогда она направилась к выходу. Пол и Джим преграждали ей дорогу.

— Позволь мне пройти.

— Ты куда? — спросил Пол.

— В сарае морозилка. У меня кончился хлеб, а там есть еще один батон.

— Я принесу.

— Спасибо, но…

— Сидеть, Джим.

Джим сел, загораживая Эми проход, и ей ничего не оставалось, как смотреть на Пола, который открыл дверь в утренние сумерки. Ее обдало волной холодного воздуха из сада, и Эми опять разозлилась. Она терпеть не могла, когда ей мешали поступать по-своему.

— Не закрывай дверь! — крикнула она. — На улице не так уж холодно.

Пол оставил дверь открытой и направился к кусту розмарина в перевернутом горшке.

— Видно, Джим, толкнул его вчера.

— Он слишком тяжелый для такого горшка, — сказала Эми, не желая зря винить Джима. — Надо было давно его высадить, но рядом с кухней он отлично смотрится.

— Постараюсь ничего не перевернуть.

Пол направился между другими горшками в глубь сада.

— Осторожней! — крикнула ему вдогонку Эми. — Если бы я могла сдвинуть с места пса, я бы зажгла свет.

— Не стоит, — бросил он через плечо. — Здесь гораздо светлее, чем тебе оттуда кажется.

— В сарае без света не обойтись. — Ну почему он не позволяет ей самой все делать? — Выключатель сразу за дверью. Ой, там же заперто…

Но Пол был уже далеко. По-видимому, он и не слышал ничего. Она еще не договорила, когда он завернул за угол. Не в первый раз Эми пожалела, что дверь поставлена так непрактично далеко от кухни, да еще глядит на дорогу.

Ничего, Пол не сможет ее открыть и вернется. Эми вздохнула, вспоминая, как он был добр к ней весь вечер и как она была счастлива всего минуту назад, когда он был рядом.

Нельзя иметь все, что хочется, сказала себе Эми и выдвинула нижний ящик в кухонном шкафу. На самом дне под аккуратно сложенными, но ненужными в данный момент вещами лежала связка ключей с миниатюрной гроздью пластмассовых бананов, на которой был и ключ от сарая.