Герцог перешел на местный диалект.

– Что творят все болезнетворные микробы, вместе взятые? По их вине появляется всего десять могил из сотни, только и всего. У болезнетворных микробов половина жизни уходит на то, чтобы свалить с ног среднего суфласка, а в то же время их собрат, суинк-трудяга, кормит того же суфласка, защищает его, обогащает, не получая взамен ни награды, ни благодарности Если перевести это на язык метафор, суинк преподносит суфласку тысячу баррелей яблок, и тот молчит, но стоит ему обнаружить среди них одно гнилое, как он. Ну-ка, Екатерина, скажи, что он делает?

– Посылает.

– Замолчи! – вовремя спохватился я

– Но так графиня выражается, я сама слышала. Говорит…

– Неважно, что она говорит, мы не хотим это слушать.

XVIII

Я был восхищен лекцией герцога. Феномены, упомянутые в ней, были для меня новы и удивительны. И в то же самое время давно знакомы и неудивительны. На Земле, когда я изучал микробиологию под руководством профессора Г. У. Конна[38], эти факты считались общеизвестными применительно к микробам, заражающим человеческий организм, но мне было в диковинку то, что существует их дубликат – микробы, заражающие человеческих микробов. Все знают, что род человеческий был изначально спасен от гибели микробом, микроб спасает его с тех пор и поныне, микроб – защитник, охранитель жизни, надежда и опора многих мощных отраслей промышленности на Земле, в нем более всего заинтересованы корпорации, эксплуатирующие его труд; его услуги эксперта неоценимы для этих корпораций Общеизвестно, что именно микроб спасает Землю, иначе, погребенная под толщей мусора, она исчезла бы из виду и стала непригодной к использованию, – одним словом, все знают, что микроб – самый полезный гражданин планеты Земля, что человек не может обойтись без него, как не может жить без солнца и воздуха. Известно и то, что род человеческий не замечал его благодеяний и помнил лишь о том, что болезнетворные микробы повышают смертность на десять процентов. Вместо того чтобы покончить с этой несправедливостью, человек объявил всех микробов болезнетворными и злобно поносил всех микробов, включая своих благодетелей!

Да, все это было не ново для меня, но оказалось, что наши старые добрые знакомые микробы сами имеют множество микробов, которые кормят, обогащают, преданно берегут от смерти и их самих, и их планету, бродягу Блитцовского, – вот это было ново и восхитительно!

Я жаждал увидеть суинков своими глазами. Я весь горел от возбуждения! У меня были линзы, дававшие увеличение в два миллиона раз, но поле зрения микроскопа не превышало человеческий ноготь и не давало хорошего обзора. Я страстно желал получить поле обзора в тридцать футов, что соответствовало бы нескольким милям природного ландшафта и показывало бы то, что стоит посмотреть. Мы с приятелями не раз пытались усовершенствовать свой микроскоп, но безуспешно

Я сказал о своем желании герцогу, и мои слова вызвали у него улыбку Оказывается, все решалось очень просто: подобное оборудование было у него дома Я вознамерился купить у герцога секрет усовершенствования, но он ответил, что такой пустяк не стоит разговоров,

– Вам не приходило в голову направить рентгеновский луч под углом 8,4° на параболический отражатель? – спросил герцог.

Клянусь честью, я бы никогда не додумался до столь простого решения! Я был ошеломлен.

Мы тут же наладили микроскоп, я поместил на предметное стекло капельку своей крови и тотчас размазал ее. Результат превзошел все ожидания. Передо мной простиралась на несколько миль зеленая холмистая равнина, пересеченная реками и дорогами. Где-то вдали виднелись расплывчатые очертания живописных гор. В долине расположился белый палаточный городок, возле него застыли в ожидании артиллерийские батареи, дивизионы кавалерии и пехоты. Нам повезло: очевидно, они построились для церемониального марша или чего-то в этом роде. На переднем плане, где развевалось королевское знамя, стоял самый большой и красивый шатер с эффектными гвардейцами-часовыми, возле него размещались другие красивые шатры. Воины, особенно офицеры, производили очень приятное впечатление – подтянутые, элегантные, в нарядных мундирах. Вся армия была как на ладони: день выдался ясный, и при таком сильном увеличении каждый боец казался ростом с ноготок (Мое собственное выражение, и довольно удачное Я сказал:

– Ваше высочество, посмотрите – росток с ноготок, а что ни боец – удалец.

– Что вы имеете в виду, милорд?

– Вон, гляньте на статного генерала – того, что стоит, опершись рукой о дуло пушки Опустите мизинец рядом с ним, и его плюмаж будет как раз на уровне верхней части вашего ногтя.

– Росток с ноготок – это хорошо и точно подмечено, – сказал герцог и потом сам несколько раз употребил это выражение

Через минуту к генералу подъехал верховой и отсалютовал

– Так, так, если считать лошадь, у этого росток – ноготок и три четверти, – заметил герцог. – М. Т. ).

Куда ни посмотришь, всюду с веселым видом разгуливали щеголи-офицеры, но солдаты были невеселы. В лагере собралось много женщин – жен, невест и дочерей суин-ков, и почти все они плакали. Провожали, конечно, на войну, а не на летние учения, и бедных трудяг суинков отрывали от праведного труда для того, чтоб послать на край света – нести цивилизацию и другие бедствия несчастным Народам, Ходящим во Тьме, иначе почему женщины плакали?

Конница была на диво хороша; породистые вороные лошади с лоснящимися крупами били копытами, и только луч света засиял на трубе, подающей сигнал, который мы не могли услышать, как весь дивизион пустил коней в галоп. Это великолепное, волнующее зрелище продолжалось до тех пор, пока пыль, поднявшаяся на дюйм, – а по мнению герцога еще выше – не окутала конницу крутящимся зыбким облаком, сквозь которое сверкали обнаженные сабли.

Вскоре произошло главное событие дня – в лагерь прибыла целая армия священников с хоругвями. Последние сомнения отпали: начиналась война, и длинные шеренги солдат отправлялись на фронт. Их маленький монарх выступил вперед – более очаровательную миниатюрную пародию на человека трудно было представить. Он воздел руки к небу, благословляя марширующие войска. Солдаты были на седьмом небе от счастья, и, проходя мимо хоругвей, почтительно выражали верноподданнические чувства.

Построившись сомкнутыми рядами, они шествовали маршем под реющими знаменами – удивительно красивое зрелище!

Войска отправлялись куда-то сражаться за Родину, которую олицетворял манекен, благословлявший их на подвиг, – отправлялись защищать его и его знатных собратьев из роскошных шатров и между делом захватить и цивилизовать для них какую-нибудь богатую страну, маленькую и беззащитную. По всему было видно, что крошечный монарх и его придворные не намеревались становиться в строй. Герцог сказал, что это, несомненно, Генрих и Семейство суинков; те тоже никогда не воевали, а, сидя дома, в полной безопасности, поджидали трофеи.

Ну а что оставалось делать нам? Разве мы не должны были исполнить свой моральный долг? Разве мы могли допустить, чтоб началась война? Наш долг – остановить ее во имя справедливости! Наш долг – дать отпор эгоистичному и бессердечному Семейству!

Герцог был потрясен и тронут этой идеей. Он вполне разделял мои чувства и настроился бороться за справедливость, а потому предложил капнуть на Семейство кипятком и уничтожить его, что мы и сделали.

Кипяток заодно уничтожил и армию, а это не входило в наши планы. Мы горько сожалели о содеянном, но потом герцог заявил, что погибшие суинки для нас – ничто и заслуживали уничтожения хотя бы потому, что рабски служили жестокосердному Семейству. Герцог вер-ноподданнически делал то же самое, как, впрочем, и я, но нам и в голову не приходило такое сравнение. И это отнюдь не то же самое: ведь мы – суфласки, а они всего-навсего суинки.