Дмитрий Оськин

Записки прапорщика

Глава I

Лодыри со звездочками

Опять в роту, в тот же Сапанов, только на другой участок, чем в октябре. Любопытно маленькое обстоятельство: несколько дней тому назад командир 9-го полка Самфаров, на участке которого находится теперь наша рота, донес в штаб дивизии, что лихой разведкой 9-го полка, проникшей в австрийские окопы, выбиты австрийцы и занят участок около двухсот метров. Полк закрепил за собой занятый участок и спешно возводит новые проволочные заграждения.

Это донесение Самфарова было сообщено в штаб армии, и в оперативной сводке штаба мы читали о геройском подвиге 9-го полка. Теперь как раз на этом месте помещается 12 рота. Обходя участок роты после прочтения сводки по армии, я поинтересовался: какое же «лихое» наступление произвел 9-й полк, о котором прокричали по всей армии?

Окопы 9-го полка левым флангом упирались в реку Икву, а другим находились в соприкосновении с 11-м полком. На стыке полков, шагах в 30-ти от первой линии окопов, находился брошенный австрийский окоп. Командовавший этим участком командир батальона отдал распоряжение по ночам копать до этого окопа ход сообщения. В течение недели велась работа. Когда ход сообщения был окончен, то в бывший австрийский окоп посадили караул 9-го полка. Это и дало основание Самфарову донести, что его «лихая» разведка произвела «лихую» атаку. Я набросал кроки местности, где происходила «геройская» атака, и показал товарищам по роте. Мои кроки быстро обошли весь батальон и сделались известными в штабе полка.

Стоит хорошая погода. Снега мало. Легкий морозец. Австрийцы почти не стреляют, сосредоточив свое внимание главным образом на обстреле переправы, которая по-прежнему остается открытой.

Савицкий — любопытный человек. Все получаемое жалование отправляет в Тулу. Здесь живет на всем готовом. А на выпивку и на посещение Кременца добывает средства весьма своеобразным способом.

Обычно часов в десять утра звонит по телефону ротным командирам явиться к нему с докладом. Являются: вернувшийся из эвакуации Осипов, поручик Соколов и Ханчев. В течение десяти — пятнадцати минут Савицкий ведет с ними деловые разговоры, а затем вынимает из кармана несколько колод карт и предлагает сыграть с ним в шмэн-де-фер. Предложение начальника сыграть в карты почти равно приказанию. Ротные садятся за железку. Если Савицкому известно, что у какого-нибудь из офицеров имеются деньги, то приглашается и этот офицер. При случайных проигрышах всегда просит записать за ним, ибо в настоящий момент «не при деньгах». Но если проиграет прапорщик или поручик, расчет требуется наличными.

Недавно Савицкий в сопровождении Осипова ездил в Кременец. Савицкий застрял у мадам Сташевской, а Осипов попал в городской клуб и выиграл около тысячи рублей. Перед концом игры в клуб явился Савицкий. Увидев Осипова с выигрышем, попросил у него триста рублей, чтобы присоединиться к игре. Осипов дал. Савицкий продулся, попросил у Осипова еще, Осипов снова дал. Савицкий проиграл и эти деньги.

На следующий день игра продолжалась. Осипов проиграл весь свой предыдущий выигрыш и все свои деньги. Савицкий, наоборот, на этот раз оказался в выигрыше.

По возвращении из Кременца Осипов обратился к Савицкому с просьбой вернуть данные взаймы деньги. Савицкий возмутился.

С тех пор Осипов с Савицким не играет.

Наши наблюдатели доложили, что ночью слышали подозрительный стук перед окопами, точно ведется подкоп. Установили специальное наблюдение. Я лично выходил за бруствер, прикладывал ухо к земле и очень отчетливо слышал стуки кирки-мотыги, работающей под землей. Ведут сапу. Сообщили о замеченном в штаб полка с просьбой выслать к нам командира саперной роты, ведущей подрывные работы в дивизии. Явился прапорщик инженерных войск Свинтецкий. С наступлением темноты вместе пошли на подозрительный участок. Свинтецкий тоже признал — ведут сапу.

— Что же вы будете делать? — спрашиваем мы Свинтецкого.

— Мы производили уже разведку, — ответил он. — Думали повести встречную сапу, но у нас не хватает на это технических знаний. Я доложу командиру инженерного батальона и о результате сегодня или завтра уведомлю.

— А нас не взорвут до завтра?

— А чорт их знает, может и взорвут.

Получили указание штаба, — не имея возможности воспрепятствовать австрийцам вести сапу, рекомендуется разредить угрожаемый участок от людей, чтобы в случае взрыва жертв было меньше.

Снова прибыл прапорщик Свинтецкий в сопровождении нескольких саперов и подрывников.

Мы сегодня же проведем встречную сапу.

Действительно, ночью начали рыть глубокий подземный ход. Но через два-три шага земля обвалилась и всю сделанную работу засыпала.

— Вот видите, — говорил Свинтецкий, зайдя к нам в землянку, — как мы не подготовлены. Нам нужно иметь специальные подпорки для того, чтобы не обвалилась земля, а их сейчас нет, надо подготовлять.

— Разве это так сложно? — возмутился Ханчев. — Лес от позиции не так далек, в течение одной ночи можно нарубить и сделать эти подпорки.

— Мы подумаем.

И Свинтецкий ушел.

Разредили роту, оставив на угрожаемом участке лишь один пост, и тот поодаль от стуков. Поставили на флангах пулеметные гнезда, чтобы в случае взрыва можно было в прорыв направить сильный огонь. Стук под землей все продолжается. Офицерская землянка находится на расстоянии примерно ста метров от первой линии окопов и от угрожаемого участка почти в безопасности. Жалко солдат. Установили систематический обход первой линии. Вся рота в большом напряжении, особенно те солдаты, которым приходится становиться наблюдателями по соседству с роющейся сапой. Никаких технических указаний и содействия от инженерного батальона не получаем.

Съев обед, принесенный денщиками из офицерского собрания перед сумерками, офицеры роты в полном сборе сидели в своей землянке, толкуя: взорвут нас или не взорвут. Вдруг почувствовали колебание почвы под ногами, и через мгновение раздался оглушительный взрыв. Со всех сторон на землянку посыпались комья земли. Сильный ветер распахнул прикрывавшую вход в землянку палатку, мы были сброшены с сидений на пол. Несколько мгновений не могли прийти в себя, не понимая, что произошло.

— А ведь это взрыв минной сапы! — первый промолвил Новоселов, быстро выбегая в окопы.

Мы за ним. Солдаты из первой линии по ходам сообщения бежали назад.

— Куда? Обратно! — закричал Новоселов, бежавший впереди нас.

Солдаты остановились. Новоселов, давая подзатыльники одному, другому, продолжал бежать вперед. Мы не отставали.

По середине ротного участка от бывших проволочных заграждений не осталось и следа. Все они разметаны далеко в стороны. На месте окопов первой линии зияла огромная воронка, диаметром метров двадцать и глубиной метров в шесть. По сторонам воронки выкарабкивались из-под земли придавленные солдаты. На флангах роты, где были установлены пулеметные гнезда и специальное наблюдение на случай взрыва, — молчание. Я бросился на левый фланг к пулеметчикам. Застал обоих пулеметчиков настороженных у бойниц с приготовленными к стрельбе пулеметами, трясущихся от нервного напряжения.

— Почему молчите?

— Не по ком стрелять, ваше благородие. Австрийцев не видно.

Я посмотрел в сторону австрийских окопов: там полное безмолвие.

Вернулся к месту взрыва. Ханчев, Новоселов и группа солдат помогали разрывать землю, чтобы вытащить засыпанных бойцов.

К счастью, взрыв произошел до постановки ночных наблюдательных постов. Несколько человек взрывом отбросило назад и некоторых засыпало, но убитых нет, лишь несколько человек получили тяжелые ушибы комьями земли. Отделались счастливо.

Срочно донесли в штаб полка, прося немедленно прислать саперов для восстановления проволочных заграждений. Непонятно, почему австриец не перешел в наступление.