Языков Николай
Стихи (2)
Известные песни "Из страны, страны далекой", "Нелюдимо наше море", многие десятилетия любимые русским студенчеством за их энергию, жизнерадостность и вольнолюбие, были написаны в начале 1820-х годов Николаем Михайловичем Языковым, тогда студентом Дерптского университета.
Николай Михайлович Языков родился в 1803 году в Симбирской губернии в помещичьей семье. Одиннадцати лет он был определен в Институт горных инженеров в Петербурге, по окончании его поступил в Инженерный корпус. Но поэзия увлекала Языкова больше, чем инженерное дело, и в 1820 году, по совету А. Ф. Воейкова, преподававшего тогда словесность в Дерптском университете, он поступил в этот университет. Проучился он восемь лет, однако курса так и не закончил. Но поэтический талант Языкова за это время развился в полной мере.
Он воспевал веселую и разгульную студенческую жизнь, стихи его были ярки, оригинальны и сразу обратили на себя всеобщее внимание. Летом 1826 года Языков гостил в Тригорском - псковском имении, принадлежавшем матери его университетского приятеля А. Н. Вульфа. Здесь он впервые встретился с Пушкиным, жившим в ссылке в своем селе Михайловском, неподалеку от Тригорского. Стихи Языкова Пушкин знал уже давно, восхищался его талантом и первым в 1824 году обратился к молодому поэту со стихотворным посланием:
Издревле сладостный союз
Поэтов меж собой связует:
Они жрецы единых муз;
Единый пламень их волнует;
Друг другу чужды по судьбе,
Они родня по вдохновенью.
Клянусь Овидиевой тенью:
Языков, близок я тебе!
Языков отвечал также стихами:
Бог весть, что в мире ожидает
Мои стихи, что буду я
На темном поле бытия,
Куда неопытность моя
Меня зачем-то порывает;
В бытописаньи русских муз
Меня твое благоволенье
Предаст в другое поколенье,
И сталь плешивого косца,
Всему ужасная, не скосит
Тобой хранимого певца.
Полтора месяца, проведенные в общении с Пушкиным, навсегда остались в памяти Языкова как одно из самых светлых воспоминаний. Впоследствии, до последних своих дней, в стихах, в письмах, в устных рассказах он возвращался к этому времени. Лету 1826 года посвятил он большое стихотворение "Тригорское". В нем Языков с любовью и восхищением описывает великолепные пейзажи этих мест, реку Сороть, протекающую возле села, вспоминает исторические события, свидетелем которых была древняя славянская Псковская земля, и главное - говорит о той вдохновенной, полной умственных и творческих интересов и просто радостью жизни атмосфере, царившей тогда в Тригорском.
Певец Руслана и Людмилы!
Была счастливая пора,
Когда так веселы, так милы
Неслися паши вечера
Там на горе, под мирным кровом
Старейшин сада вековых,
На дерне свежем и шелковом,
В виду окрестностей живых;
Или в тиши благословенной
Жилища граций, где цветут
Каменами хранимый труд
И ум изящно просвещенный.
Пушкин высоко ценил поэзию Языкова. "Ты изумишься, как он развернулся, и что из него будет, - писал он о Языкове Вяземскому в ноябре 1826 года. - Если уж завидовать, так вот кому я должен бы завидовать... Он всех нас, стариков, за пояс заткнет ". В рецензии на "Невский альманах" на 1830 год оп дает развернутую оценку творчества Языкова: "С самого появления своего сей поэт удивляет нас огнем и силою языка. Никто самовластнее его не владеет стихом и периодом. Кажется, нет предмета, коего поэтическую сторону не мог бы он постигнуть и выразить с живостью ему свойственною". Пушкин постоянно пытался привлечь Языкова к сотрудничеству: "Не худо было бы мне приняться за альманах или паче за журнал... по для того должен я быть уверен в вашем содействии", - пишет он ему в 1834 году. "Будьте моим сотрудником непременно. Ваши стихи: вода живая", - приглашает в 1836-м. Языков относился к творчеству Пушкина двойственно. Он понимал, что Пушкин - гениальный художник, но считал, что он идет по ложной дороге. Языков одобрительно отозвался о "Борисе Годунове", а "Полтаву" похвалил с оговорками. Романтика Языкова особенно смущали реалистические тенденции Пушкина. "В сей же поэме ("Полтаве"),-пишет Языков,- слишком видное стремление Пушкина описывать и выражаться как можно проще часто вредит поэзии и вводит его в прозу!" Языков пе обладил широтою взглядов Пушкина и был не в состоянии объективно оценить художественное произведение, созданное по иным эстетическим принципам, чем те, которых он придерживался сам. В 1829 году Языков оставил университет, поселился сначала в Москве, а потом в своей симбирской деревне. Там он, по его собственным словам, наслаждался "поэтической ленью". Впрочем, слова о "поэтической лени" были ничем иным, как условной, в духе времени, позой. Языков очень много работал, его стихи регулярно печатались во всех лучших журналах того времени. Гибель Пушкина Языков пережил как большое горе. Он жил тогда в своем симбирском имении и узнал о случившемся из письма Вульфа. Отвечая Вульфу, он пишет: "Где ты теперь находишься? Там, где мы некогда гуляли вместе с нашим бессмертным Пушкиным? Горько и досадно, что он погиб так безвременно и от руки какого-то пришлеца... Его губил и погубил большой свет - в котором не житье поэтам!"
Сам Языков был к тому времени тяжело болен. В конце 1837 года он уехал лечиться за границу, прожил там шесть лет и в 1843 году вернулся в Москву в состоянии совершенно безнадежном. В последние годы жизни Языков близко сошелся со славянофилами, с которыми был знаком и прежде. Славянофильство Языкова носило воинствующий характер. Умер он в 1846 году.
Мы любим шумные пиры,
Вино и радости мы любим
И пылкой вольности дары
Заботой светскою не губим.
Мы любим шумные пиры,
Вино и радости мы любим.
Наш Август смотрит сентябрем
Нам до него какое дело!
Мы пьем, пируем и поем
Беспечно, радостно и смело.
Наш Август смотрит сентябрем
Нам до него какое дело!
Здесь нет ни скиптра, ни оков,
Мы все равны, мы все свободны,
Наш ум - не раб чужих умов,
И чувства наши благородны.
Здесь нет ни скиптра, ни оков,
Мы все равны, мы все свободны.
Приди сюда хоть русский царь,
Мы от бокалов не привстанем.
Хоть громом бог в наш стол ударь,
Мы пировать не перестанем.
Приди сюда хоть русский царь,
Мы от бокалов не привстанем.
Друзья, бокалы к небесам!
Обет правителю природы:
"Печаль и радость - пополам,
Сердца - на жертвенник свободы!"
Друзья, бокалы к небесам!
Обет правителю природы.
Да будут наши божества
Вино, свобода и веселье!
Им наши мысли и слова!
Им и занятье и безделье!
Да будут наши божества
Вино, свобода и веселье!
1823