– Эй, девушка? С вами все в порядке?

– Да, – всхлипнула я. Затем подползла к дальней стене и оторвала немного туалетной бумаги, чтобы промокнуть глаза в промежутке между рыданиями.

– Тут какой-то парень. Говорит, приехал за вами.

Я вскочила на ноги, замерев при виде собственного отражения в зеркале. Две широкие черные полоски туши «украшали» щеки от глаз до линии челюсти. Волосы были в полном беспорядке, взгляд потухший и остекленевший. Распахнув дверь, увидела рядом с продавцом Тайлера, который выглядел огромным на фоне низенького, тощего паренька.

У него вырвался вздох облегчения. – Эллисон… я повсюду тебя искал.

Я вытерла ладони о джинсы и постаралась идти прямо. Тайлер последовал за мной на улицу, готовый в любую секунду подхватить, если я начну падать. Он накинул свою армейскую куртку мне на плечи и зачастил.

– Мне чертовски жаль, - выпалил он. – Я не имел в виду то, что сказал. Ничего из того, что сказал.

– Знаю.

– Нет, – он потянулся ко мне. – Нет, не знаешь. Ты не имеешь ни малейшего понятия, как сильно я тебя люблю. Просто… у меня кончились идеи. Все было так хорошо до моего дня рождения. Я хочу вернуться туда как-нибудь.

Мое тело качнулось назад, но он притянул меня к себе.

– Сколько ты выпила? – Спросил он.

– Много, – моя нижняя губа задрожала. – Я видела Стерлинга.

Обеспокоенность на лице Тайлера сменилась гневом.

– Где? Он тебе что-то сказал? Как ты сюда добралась? С ним?

Я покачала головой, скрестив на груди руки.

– Дошла.

– Господи, Элли, на улице мороз.

– Я не хочу быть такой, как он.

– Как Стерлинг? – Он выглядел сбитым с толку. – Ты не такая. Совсем не такая.

– Именно такая. Я пьяная, эгоистичная сволочь, которую ничего не волнует. – Я повернулась к Тайлеру. – Я не могу тебя любить. Я даже себя не люблю.

Из Тайлера словно выбили весь воздух. Он передернул плечами. – И что мне на это ответить? Ты постоянно сбиваешь меня с ног, а я продолжая подниматься, надеясь, что однажды ты перестанешь наносить удары. Я люблю тебя. И знаю, что ты любишь меня, но… я не мальчик для битья. И не знаю, сколько еще смогу стерпеть.

– На этот раз не тебе меня спасать. Я должна сама. Где-нибудь в другом месте.

Он побледнел.

– О чем ты говоришь?

Возле нас остановилась черная машина, и оттуда вышел водитель.

– Мисс Эдсон?

Я кивнула.

Тайлер нахмурился.

– Это еще кто такой?

– Моя машина.

– Я сам могу тебя отвезти. Куда ты собралась?

Я пожала плечами.

– Не представляю.

– Кто он? Он работает на твоих родителей?

– Не совсем. – Салли прекрасно знала, что родители оплатят любую дорогу до реабилитационного центра.

Я сняла его куртку, но он остановил меня, вытянув руку.

– Оставь себе. Отдашь, когда вернешься домой.

Я потянулась к его лицу, встав на носочки для поцелуя, его руки обернули меня, и, закрыв глаза, он сжал меня так сильно, словно делал это в последний раз.

– Возвращайся, – не открывая глаз, прошептал мне в губы.

– Что если я вернусь другим человеком? Или пройдет много времени?

Он покачал головой. – Я смог полюбить каждую существующую версию тебя. Полюблю и ту, которая вернется.

Мое лицо исказилось, и я кивнула, помахав ему на прощание.

Водитель терпеливо ожидал возле машины, он открыл дверцу, когда увидел мое приближение. Затем захлопнул ее, стоило мне устроиться на заднем сидении. Кожа и запах нового автомобиля напомнили мне о прошлой жизни, о прошлой Эллисон, которой было бы наплевать на грязную одежду, сидя в идеально чистой машине. Мне здесь не место или в этой жизни, но я продолжила терпеливо сидеть в машине, готовая доказать, что могу излечиться.

– Пристегнитесь, мисс Эдсон, – произнес шофер. – Нам предстоит долгий путь.

Я кивнула, потянувшись за ремнем безопасности и протянула его поперек груди. Мне не известно, куда меня везут, но я проплакала всю дорогу.

Глава 27

Каменные перила приятно холодили ладони, когда я держалась за них, стоя на балконе отдельной палаты. Океан вел себя спокойно, наконец, угомонившись после недели штормов. По ночам меня успокаивали волны, соленый воздух заставлял ощущать безопасность, но настала пора уезжать. Мне предстояла встреча с сестрой, Тайлером и ребятами. Необходимо было всем принести извинения и продолжать усердно над собой работать.

Тихий стук заставил меня пройти по мраморному полу. Затянув потуже пояс шелкового кремового халата, я потянулась к медной ручке. Мое пребывание в «Passages» больше походило на роскошный отдых. Сперва мне показалось, что родители снова решили купить мое отрезвление, но здесь мне пришлось многому научиться и еще больше измениться. Сердце зажило, душа успокоилась – по крайней мере, в стенах самого лучшего реабилитационного центра в мире.

В номер зашла Салли и мой наставник, Барб, с кексом и сертификатом в руках. Салли подмигнула, понимая, какой глупостью на самом деле был сертификат, но он означал, что я возвращаюсь домой. Она обняла меня, выразив неподдельную гордость этим объятием. Мы провели множество бессонных ночей, обсуждая личные дела во время моего шестидесятидневного пребывания в центре, каким-то непостижимым образом ей удалось убедить родителей проявить уважение к моим границам во время поддержания реабилитации благосклонностью и финансами, даже вопреки моим отказам о встречах.

Барб заполнил бумаги по выписке и протянул мне ручку. Я прочитала все, что было написано крупным и мелким шрифтом и только потом подписала. Салли похлопала меня по левой руке, пока правая была занята, после чего мы распрощались с Барбом.

Стоило наставнику покинуть палату, Салли наградила меня своей фирменной не-размыкающей-губы улыбкой, глаза с нависшими на них веками практически излучали гордость. Салли оказалась никакой не змеей. Теперь в трезвом состоянии мне стало гораздо проще разглядеть сущность людей. Прочищенная голова помогла распознать тех, кто искренне желал мне самого наилучшего и готов был бороться со мной ради достижения цели и тех, кто хоть и с хорошими намерениями, но готовы были потакать всем моим капризам – как делали родители. Мне пока не хватало мужества для встречи с ними, даже несмотря на то, что принимать их помощь было тяжело, осознавая нанесенный ущерб собственной семье, я придерживалась трезвого образа жизни, а их поддержка могла столкнуть успех с рецидивом. Мне пришлось проглотить гордость и принять любую полезную помощь, предоставленную людьми, которые меня любили.

Салли проводила меня в аэропорт, после чего обняла на прощание, взяв с меня обещание регулярных звонков. Я поборола собственное негодование по поводу полета в первом классе, новой одежде и дорогих духах, присланных Финли. Я больше не походила на грязную пьянчугу, которой была всего два месяца назад или же на покрытого пеплом и провонявшего гарью фотографа, что мне даже нравилось, но в трезвом состоянии все выглядело иначе, даже я.

В тот момент как самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу, ожил мой телефон, на экране вспыхнула фотография, целующей меня Финли.

Однажды она навестила меня в «Passages» и посетила трехчасовую индивидуальную беседу и ужин. Со слезами на глазах призналась, что вошла в квартиру за Фэлин, увидела на тумбочке мою фотографию и подумала, что залезает в постель к Тайлеру. Затем припомнила, как он назвал ее «Фэлин», пока она устраивалась рядом с ним, но так сильно ревновала и обижалась, что могла думать только о мести. Ей было слишком стыдно говорить со мной после этого – вплоть до того самого дня в красивой комнате с прекрасными цветами, мраморными полами и дорогими картинами, содействовавшие спокойствию и комфорту в то время, как наши языки открывали завесу самых страшных прегрешений.

– Алло? – Я прижала телефон к уху. – Мы готовимся взлетать, Фин.

– Тебе следовало позвонить Тайлеру. Он немного волнуется.