Пока мы с Мэри шли по коридору, мимо нас прошла медсестра с брюнеткой. Мои шаги замедляются. Я смотрю на брюнетку. Её волосы пострижены очень коротко. Она очень бледная, и под флуоресцентным освещением тон её кожи приобретает желтоватый оттенок. Её тело измождено. Полоски, пересекающие её руки, рассказывают свою историю. Она встречается со мной взглядом. Её душа, просвечиваясь через глаза, спрашивает: «Какого черта я все еще здесь»?

У меня нет ответа.

Мэри останавливается возле двойных запертых дверей. Она вводит четырехзначный код, и двери медленно открываются. Выглядит так, словно мы отправляемся в ад. Комната отдыха - самое унылое место в «Институте психиатрического здоровья Фэирфакс». В этом месте толпятся все.

Мэри толкает меня вперед. Жалюзи открыты, впуская солнечный свет, который делает коричневый напольный линолеум абсолютно белым. Столы расставлены по всей комнате. Несколько людей сидят, играя в настольные игры или смотря телевизор, висящий на стене. Новости, сопровождаемые субтитрами, тихо проигрываются.

Но большинство людей ничего не делает. Они смотрят прямо перед собой остекленевшими глазами.

Меня окружает целая куча чахнущих умов. Но у меня есть человек, который пытается удержать меня выше безумия, и сейчас он находится всего лишь в нескольких шагах от меня.

Мое тело расслабляется, когда я вижу Лаклана. Он сидит за столом возле окна. Его густые брови нахмурены, пока он сканирует пространство по ту сторону окна. Его загорелая рука тянется вверх и ослабляет темно-голубой галстук. Его каштановые волосы по-прежнему пострижены коротко, и несколько прядей спадает ему на лоб.

Если я закрою глаза, то он станет мальчиком с дерзкой улыбкой, которая исходит из детской наивности. Своеобразный образ из прошлого. Лучший друг, укравший мое сердце. Когда я открываю глаза, этот образ исчезает, и передо мной предстает мужчина. Его дерзость превратилась в опыт. Его тело окончательно сформировалось. И сейчас, он владел не только моим сердцем, но и моей душой.

Он всегда был продолжением меня. Вы не можете находиться рядом с человеком и надеяться, что ваша боль не распространится на него. Я знаю, что моя грусть - его грусть.

Я пересекаю комнату. Лаклан все еще смотрит в окно. Я прищуриваю глаза и прослеживаю его взгляд, устремленный на голое дерево, растущее ближе всего к окну. То самое дерево, на которое я всегда смотрю. На его ветках совсем не осталось листьев, и оно согнулось под сильным холодным ветром. Всю прошлую неделю, я наблюдала за застывшими каплями воды, свисающими с одной из самых низких веток. Они весели там, вот-вот готовые упасть.

Слабая ветка покачивается в воздухе, но капли воды не падают. Если ледяные капли смогли уцелеть, то, возможно, и я смогу удержаться за свою маленькую частицу здравомыслия.

Я села на стул напротив Лаклана.

Его глаза встречаются с моими. Это шокирует мою нервную систему. Моя кровь начинает приливать к голове.

— Как ты? — спрашивает он.

Мои ступни опираются на край сиденья. Я кладу свой подбородок на колени, отказываясь смотреть в его сторону. Он часто навещает меня. Но время между этими визитами с каждым разом, кажется, тянется все дольше и дольше.

— Точно так же, как и два дня назад, — отвечаю я.

Лаклан спокойно смотрит на меня. Его взгляд напоминает акулий, который ничего не упускает из виду. — Ты говорила с врачом?

Я смотрю в окно, избегая его взгляда.

Лаклан издает усталый вздох и запускает руки в свои волосы. — Я скучал по тебе, Наоми.

— Я тоже скучала по тебе, — мой голос дрожит.

— Ты ведь знаешь, что тебе здесь не место, верно?

Я киваю.

— Тогда ты должна приложить усилия и стать лучше, — Лаклан осматривает комнату так, словно наблюдает за цирком. Его челюсть напряжена. — Черт, мне не стоило оставлять тебя здесь.

Я потянулась через стол и положила свою ладонь поверх ладони Лаклана. Его глаза кажутся закрытыми, когда он смотрит на наши руки. Он переворачивает свою ладонь, и его пальцы начинают поглаживать мое запястье, заставляя кожу гореть. Затем быстрым движением он кладет свою руку поверх моей. — Ты любишь меня?

Я смотрю Лаклану прямо в глаза. — Ты же знаешь, что люблю. — Мои слова должны были вселить в него надежду, но сейчас он выглядит выжатым. — Если ты любишь меня, то тебе нужно стать лучше.

— Я стараюсь, — настаиваю я, пытаясь пошевелить рукой.

Лаклан еще сильнее сжимает мою руку. — Нет, не стараешься.

— Я не могу игнорировать то, что произошло, — говорю я, переходя на шепот.

Он наклоняется, его лицо находится в паре дюймов от моего. — Я говорил тебе, что не прекращу сражаться. Я говорил тебе, что не оставлю тебя одну….. и это разрушило тебя.

Я одергиваю руку. Он отпускает. Я могу выдержать все, что угодно, но только не подобные слова, слетающие с его уст. Ощущение такое, словно кто-то оторвал кусок от моего сердца.

Он смотрит на стол, туда, где еще совсем недавно лежали наши сплетенные вместе руки. — Происходящее уничтожает тебя, — шепчет он. — Наоми, которую я знаю, никогда бы не сдалась так быстро. Она боролась бы изо всех сил, чтобы остаться в настоящем.

— Я борюсь. Оглянись вокруг, Лак, — говорю я. — Как, ты думаешь, я смогла продержаться здесь так долго?

— Ты знаешь, почему ты здесь? — внезапно спрашивает он.

Я не говорю ни слова.

— Ты здесь, потому что потеряла часть себя.

Я вздрогнула, потому что, правда это или нет, но я не могу пойти против слов Лаклана. Он единственный нормальный человек в этой комнате. Его слова будут иметь смысл, прежде чем он появится у моих.

Мое сердце бьется в ушах, и взгляд затуманивается. Я вижу женщину с грустными глазами, смотрящую на себя в зеркало. И я вижу Макса, лежащего рядом со мной в кровати. Одним быстрым движением я оказываюсь над ним, и он улыбается мне, руками обхватив меня за талию.

И затем картинка исчезает. Я стону и растираю кулаком глаза.

— Наоми, посмотри на меня.

Я опускаю руки. Лаклан сидит напротив меня, пристально наблюдая за мной.

Его рука придерживает меня за шею. Большим пальцем он гладит мою кожу, заставляя мое тело дрожать.

— Ты сейчас со мной? — спрашивает он.

Да...нет... возможно. Каждый день - нечто неизвестное для меня. Каждый день я просыпаюсь с ощущением, словно я окружена густым туманом, и я знаю, что теряю часть себя, но не знаю где.

Я честно отвечаю Лаклану. — Сейчас я здесь.

Двухсекундная пауза, в течение которой он смотрит мне в глаза. Эта пауза заставляет мой желудок сжаться, а кровь еще сильнее бежать по венам. Его рот приоткрывается, но он не издает ни звука. Он выглядит так, словно борется со своими чувствами, и я вижу, как он проигрывает. Его глаза встречаются с моими, а затем он целует меня прямо в губы.

Я моментально оживаю. Именно это должен делать хороший поцелуй. Вы говорите на протяжении минуты, пока соединены ваши губы.

Вы не думаете.

Вы реагируете.

Вы чувствуете.

У нас с Лакланом всегда было так. Все, что я могу услышать из его поцелуя, это: «Вспомни меня. Я настоящий».

Я отвечаю единственным возможным способом, который когда-то в прошлом показал мне Лаклан. Его руки удерживают мое лицо. Давление его губ уменьшается, когда я отвечаю на поцелуй. Шумя, он сдавливает мое лицо еще сильнее. Это возрождает воспоминания о том, кем я была раньше. Перед моими глазами воспоминания начинают перелистываться, словно в проекторе. И в каждом из них присутствует Лаклан. Вот мы вместе в поле запускаем фейерверк. Смотрим на звезды и разговариваем до тех пор, пока не восходит солнце. Я вижу себя улыбающейся, беззаботной и очень счастливой.

На короткий миг я ощущаю умиротворенность. Язык Лаклана скользит между моими губами. Дрожь пронизывает мое тело, и я приоткрываю рот еще шире. Мои пальцы перемещаются вверх, к его шее. И в том самый момент, когда во мне начинает мерцать надежда, Мэри прокашливается.