Маршрутка

– Что делать, что делать, ЧТО ДЕЛАТЬ?! Танька прибьет! Если из дома выгонит, считай, повезло…

– А ты ей правду скажи.

– Как правду?

– Так правду.

– Какую?

– Всю! Скажи, что не шевелиться у тебя ничего, глядя на помятый халат и тапки, которым лет триста. А когда начинает шевелиться, у тебя, мол, или голова болит, или вообще нельзя. И еще скажи, что нет сил, смотреть на тебя: голова постоянно или в бигудях, или волосы дыбом торчат. Так и хочется импотентом стать. А я, скажи, импотентом быть не хочу, скучно это. А ты хочешь? Вот и приходится… Так что, понимать должна, а не матом ругаться.

– Думаешь, сработает?

– На все сто!

Дня через три опять этот же мужик едет:

– Сказал?

– Сказал.

– Ну и как?

– Обалдеть! Даже не ругалась! Тут же куда–то убежала, а вернулась – королева королевой! Три дня из дома не выпускала, на работе отгулы пришлось просить. Представляешь, ноги не держат и голова кружится. Обалдеть!

– Ну вот. Пойдешь еще по бабам?

– Да ты что? Какие бабы?! Моя Танька – гений в постели! Микеланджело на пару с Рембрандтом, в одном лице! Вот, теперь на работу еду, перед начальством надо оправдываться. Что говорить, не представляю.

– Что значит, не представляю ? Правду скажи! Учишь тебя, учишь, никакого толка!

– Думаешь?

– Попробуй, потом расскажешь.

– Слушай, а ты кто?

– Конь без пальто!

– Не, правда. Ты мой ангел хранитель?

– Да пошел ты! Больно надо…

***

Маршрутка я, такси маршрутное, если кто не понял. При маршруте состою, потому и маршрутное, людей перевожу.

А ты что же думаешь, если из железа сделана, то молчать должна?! Накося, выкуси! Сам ты, железяка, вернее, дубина стоеросовая! Я не знаю, что это такое, но подозреваю, для людей что–то обидное.

Это я такая злая на тех, кто считает, если маршруткой на этом свете числишься, то молчать должна, и только делать, что людей перевозить.

А я что делаю?! Я, как раз, людей и перевожу. Причем, каждый день и с утра до вечера перевожу.

Вы что же думаете, если вам попить, поесть надо, то мне не надо что ли? Тоже надо. Только не ем я вашу колбасу, которую вы лопаете и тут же ругаете, мол, отрава. Я солярочку люблю, это и есть мой хлебушек. Ну и маслице к хлебушку тоже надо, и не желательно, как у вас, а надо, потому что необходимо. Иначе переклинит меня всю, встану и дальше ни ногой, вернее, ни колесом. Вот и придётся вам пешком ходить. Будете ходить и меня материть, хотя, вы и так меня на чем свет постоянно материте, а доброго слова, и не дождёшься.

Если у вас жизнь такая тяжёлая, думаете у меня она лёгкая? У меня, в отличии от вас, выходных и отпусков не бывает, каждый день на работе, хлебушек свой зарабатываю, вас, паразитов, перевожу.

А тот, кто мной рулит, я его рулевым называю, хоть мужик и хороший, но в основном – первостатейная сволочь. Постоянно старается на моем здоровье сэкономить. Вы что же думаете, раз железная, значит и здоровья никакого, нету? Как бы не так! Есть и еще как есть!

Если говорить по–вашему, заболит что–нибудь, я ему сигнализирую: стучу чем–нибудь, завожусь плохо, ну или ещё что, говорю ему так: к доктору мне надо, автомобильному. А он, в меня залезет, покопается, придурок, ничего не сделает, в лучшем случае, тряпкой протрёт, потом махнёт рукой, мол, сойдёт и дальше поехали.

Вот так и приходится жить. Не, я не жалуюсь. Что ж поделаешь, если маршруткой на свет появилась, жить то надо. Вам, смотрю, тоже хлебать всласть и через край приходится, однако, живете же.

И мечта у меня есть, такая же как и у вас, почитай у всех – дом свой иметь. Вы что же думаете, приятно на улице жить? Днём ещё куда ни шло – на месте не стоишь, постоянно куда–то едешь, а ночью? Ночью сплошная тоска. Ладно, если погода хорошая, тогда, можно сказать, сплошное удовольствие. А если дождь или снег да все тебе по спине лупит, по крыше, если по–нашему, каково, а? Попробуйте под дождём поспать, тогда поймете!

Мечта у меня, гараж иметь, сухой и тёплый. Мне без надобности ваши квартиры, они, сами рассказываете, все маленькие и тесные, не развернуться. Ну а если вам не развернуться, то мне и подавно. Вот поэтому и мечтаю. А рулевой все обещает и обещает, только нету пока у меня гаража, врёт наверное. Ну и хрен с ним, пусть врет, мне не привыкать.

А вообще, жизнь моя не такая уж и плохая, если бы не одно но. А «но», это вы, пассажиры. Не, немного не так: не вы, потому что во мне едете. Здесь как раз все нормально. Вы едете, денежку за это платите, а мне с этого на солярочку с маслицем перепадает, так что, здесь все нормально.

Дело в другом. Народ, племя вы придурошное! Какого хрена, вы, когда едете, думаете? Лучше бы разговаривали! Сейчас объясню.

Ваш разговор я не понимаю. Слышать, слышу, а о чем вы меж собой разговариваете – ни бум–бум. А вот мысли ваши, не только слышу, но и понимаю, и поговорить с любым из вас могу, только не хочу. Грустные мысли у вас какие–то или злые, а мне и без вас хватает: то светофоры, чтоб их подбросило и разорвало или козлы, нашего роду–племени, которые постоянно подрезают.

Правда, иногда бывает, разговариваю, как вон с тем мужиком, который после загула к жене своей, Таньке, сдаваться ехал. А бывает, что и совет дам, правда, не очень–то меня и слушают, а зря. Я плохого не посоветую. Вон, мужику посоветовала, послушался, теперь довольный весь, аж светится.

Эх, люди, люди, смотрю на вас и удивляюсь. Общее, что, почитай, у вас у всех есть и что вас в род человеческий объединяет – это дурь несусветная. Иногда такая дурь из кого–нибудь прет, что так и хочется затормозить и крикнуть всем: «Сломалась я! Идите все нахрен, вернее, пешком идите, оставьте меня в покое!»

***

– Как жить?!

– Случилось что?

– Козлы! Кругом одни козлы и ворье!

– Неужели все?

– Абсолютно!

– Президент, ворует! Депутаты, сплошное ворье и уголовники! Начальство, еще хуже! Тоже, ворье! Так и зыркают, как бы зарплату зажилить! Хозяйка – стерва законченная! Народу отраву продаёт и цены накручивает, все ей мало!

– Да, мужик, не повезло тебе. Ну раз все вокруг воруют, сам–то почему не воруешь? Или не дают?

– Да что ж у меня, совести что ли нету?

– Тоже верно. Поди грузчиком работаешь?

– Каким нахрен грузчиком! Охранник я, в магазине работаю. Продукты охраняю, чтобы покупатели не воровали.

– А что, часто воруют?

– Да не… Бывает конечно, но в основном или малолетки, по дурости своей или наркоманы. А так, чтобы все, этого нету.

– Ну вот, а говоришь, что все.

– Простой народ, он потому и не ворует, что у него зарплата маленькая, потому и в начальство не выбился. А как стал начальством, так сразу воровать начинает, точно знаю.

– А хозяйка магазина, она тоже начальство?

– Какое нахрен начальство! Так, жулье мелкое. Крутится с утра до ночи: там купила, здесь продала, но стерва, каких свет не видел! А у меня зарплата с гулькин нос, понимаешь, обидно.

– Ну так сам открой магазин.

– А где я денег возьму?

– А она где взяла?

– Продавщицы говорили, кредит взяла, ну и, раскрутилась.

– Ну и ты возьми.

– Что я, дурак что ли?!

– Тогда в депутаты иди. Я смотрю, ты за правду, а народ таких любит. Выберут, к бабке не ходи, выберут.

– Да ты что, издеваешься что ли?! У них там все схвачено! Да и образование у меня маленькое.

– Что ж не учился? Поступил бы в институт и был бы сейчас начальником или депутатом, зарплату бы большую получал, людьми командовал.

– Да ну его, нахрен! Пять лет лапу сосать неизвестно за что! Буду начальством, не буду, это ещё неизвестно, мне жрать сейчас хочется. Да и говорить я складно не умею.

– Так уж и не умеешь. Со мной, глянь, как разговариваешь, заслушаешься.