Между тем дьяволу пришла в голову странная идея: он решил подвергнуть Христа искушению. Сатана до того был раздосадован рождением мессии, явившегося в мир, чтобы искупить страшный первородный грех, что он даже не дал себе труда поразмыслить хотя бы в таком духе: «Если кто и безгрешен, так это безусловно господь бог. Просто невероятно, чтобы он позволил себе согрешить! Поэтому нечего тратить зря время на какое-то дурацкое искушение».

Сатана обо всем этом не подумал и отправился совершать свое черное дело с надеждой преуспеть.

«Если мне удастся втравить Христа в какую-нибудь неблаговидную историю, — подумал он, — то-то будет потеха! Господь бог в преисподней — это же находка! Вот уж когда я разожгу огонек под моей сковородкой!..»

И коварный искуситель, весело насвистывая, помчался к Иерихонской пустыне. Был сороковой День Иисусова поста. Несмотря на все божественные преимущества, у сына Марии начало сосать под ложечкой. В продолжение сорока дней у него не было никакого аппетита, но под конец пустой желудок напомнил о себе.

Об этом недвусмысленно говорится в евангелии: «Там сорок дней он… ничего не ел…; а по прошествии их, напоследок взалкал» (Лука, глава 4, стих 2). Тут ему и явился Сатана. С дьявольской учтивостью он отвесил Иисусу нижайший поклон и начал так:

— Неужто ты и не пытался избавиться от желудочных колик? Да кто тебе поверит? Иметь перед собой столько камней и не заморить ими червячка — это было бы чересчур наивно!..

Иисус пожал плечами.

— Я не шучу, — продолжал дьявол. — Да сын ли ты божий?

Если да, то стоит тебе только повелеть этим камням превратиться в хлеб, и они сочтут своим святым долгом это сделать.

Таково было первое искушение. Допустим на минуту, что Иисус последовал совету Сатаны: я не вижу в том никакого смертного греха. Изготовление хлеба посредством чуда не является деянием, заслуживающим адской муки.

Наоборот, множество святых было канонизировано церковью именно за то, что они проделывали подобного рода фокусы. И разве сам Иисус впоследствии не совершал аналогичные чудеса, причем многократно?

Весь грех тут мог состоять в нарушении поста, который Иисус должен был блюсти по приказанию папаши Саваофа. Но ведь как раз в тот момент пост кончился, поскольку с этого дня Иисус опять стал вкушать!

Тем не менее Христос не поддался на дьявольское искушение. Он ответил Сатане:

— Мне нет надобности превращать эти камни в хлеб, ибо не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст божьих. «И приступил к нему искуситель, и сказал: если ты сын божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: „не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст божиих“ (Второзаконие, глава, 8, стих 3)» (Матфей, глава 4 стихи 3-4).

Сатана не нашелся что возразить: видимо, слово божье действительно является весьма калорийной пищей. Если бы я был поваром у какого-нибудь епископа и он велел мне приготовить ему глазунью, а я бы вместо этого почитал ему Библию, — интересно, как бы он к этому отнесся?..

Итак, дьявол не затевал спора: в запасе у него оставалось еще два средства. Он схватил Иисуса в свои лапы, полетел с ним по воздуху в Иерусалим и опустил его на крыло храма. Богословы считают, что это была верхушка портика Соломона, который выходил на восточный берег Иордана. Крыша высокого портика выступала над двором храма. Тогда дьявол, показав на толпу, заполнившую площадь, стал подзадоривать Иисуса, чтобы тот совершил что-нибудь необычайное:

— Глянь-ка! Недурная высота?! Вот тебе, миляга, подходящий случай показать, на что ты способен. Сигай вниз! Тебе нечего бояться, что ты переломаешь себе ребра: ведь ангелы оберегают тебя, они вовремя тебя подхватят, чтобы ты, не дай бог, не повредил своих божественных пяток. Иисус устоял и перед вторым искушением и не совершил того, что возбраняется богам. И на этот раз он отверг дьявольское предложение самыми простыми словами.

— Где-то написано: «Не искушай господа бога твоего», — гласил его ответ.

Тогда Сатана снова схватил бога своего Иисуса и полетел с ним так высоко, как только мог. Наконец он опустил его на вершину огромной горы. С этой горы, утверждает евангелие, открывались «все царства мира». Однако, как бы ни была высока эта гора, трудно объяснить, каким образом с вершины ее можно было объять глазом всю Землю, если известно, что Земля имеет форму шара. Но стоит ли придираться к такой мелочи?..

Сатана показал Иисусу «все царства мира и славу их» (Матфей, глава 4, стих 8).

— Ну и красотища! — воскликнул он. — И все эти огромные владения принадлежат мне. Я раздаю их кому заблагорассудится. Хочешь, подарю пару, а то и больше? Впрочем, может быть, ты хочешь все? Пожалуй, я готов их отдать, но при одном условии: если ты, мой бог, падешь передо мною ниц и поклонишься мне, дьяволу.

В ответ на такое предложение Иисусу следовало бы расхохотаться дьяволу в лицо, ибо, говоря это, Сатана явно был не в своем уме.

И действительно, Христос, до сих пор покорно терпевший адские объятия дьявола и совершивший в этих объятиях несколько воздушных перелетов, на сей раз заупрямился.

— Нет уж, хватит! — сердито проворчал он. — Проваливай-ка ты отсюда, да поживее! Ишь чего ему захотелось — поменяться ролями! Нет уж, старый плут, это ты должен мне поклоняться и мне служить. Довольно с меня твоих шуточек. Убирайся прочь, нечистая сила!

Дьявол не заставил себя упрашивать: он безропотно повиновался и, удрученный неудачной попыткой искушения, провалился в преисподнюю. Желающих убедиться в том, что, рассказывая об искушении Иисуса, я строго придерживался текста «священного писания», отсылаю к следующим источникам: Евангелие от Матфея, глава 4, стихи 1-11; Евангелие от Марка, глава 1, стихи 12-13; Евангелие от Луки, глава 4, стихи 1-13.

Глава 18. СЛОВО ПОЛУЧАЕТ ПЕРВЫЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ.

На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его.

И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот агнец божий.

Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом.

Иоанн, глава 1, стихи 35-37. Пока Христос, попустительствуя дьяволу, разрешал ему таскать себя то на верхотуру храма, то на макушку горы, Иоанн продолжал горланить пуще прежнего, оглашая своими воплями мирные берега Иордана.

Мало-помалу в Иерусалиме пошли толки о том, что в Вифании появился некий чудак, который кропит людей водою и окунает их в реку, и что об одном из окрещенных таким манером людей Иоанн говорил: «Сей был тот, о котором я сказал, что идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня» (Иоанн, глава 1, стих 15).

Узнав об этом, некоторые члены синедриона, высшего совета иудейского духовенства, забеспокоились и подумали: а должно ли позволять этому Иоанну Крестителю продолжать свои религиозные чудачества? Уж не является ли он опасным конкурентом, помышляющим о создании нового культа? Или, быть может, к нему следует отнестись просто как к одному из многих помешанных, чье безумие не представляет ни малейшей опасности?

Чтобы действовать наверняка, синедрион уполномочил нескольких своих членов отправиться к Крестителю и дипломатично все у него выведать. Представители, выбранные для этой миссии, были из секты фарисеев, которые у иудеев занимали примерно такое же положение, как иезуиты у католиков. Фарисеи составляли своего рода религиозное общество; члены его вели светский образ жизни и пользовались большим уважением; они занимались политикой, лечили все болезни заклинаниями и больше всего стремились к господству над своими согражданами и единоверцами. Короче говоря, это были честолюбивые интриганы. Делегаты отправились в Вифанию.

— Кто ты есть? — обратились они к Крестителю. — Не мессия ли ты, которого мы ожидаем?

— Ни в коем случае! — ответил Иоанн, — Я мессия? О нет, никак нет.

— Уж не Илия ли ты, который исчез несколько сот лет тому назад и теперь снова вернулся на землю?