Впрочем, все, о чем писал лорд Брайс, бледнеет перед официальными актами, показаниями, сообщениями, изданными в 1919 г. немцем Иоганнесом Лепсиусом, на основании данных берлинского архива иностранных дел[146]. Он столь же категорически, как и Брайс, говорит о планомерном, принципиально решенном истреблении армянской нации Талаат-пашой и Энвер-пашой. Выдуманный предлог, мнимый «бунт» армян в Ване (20 апреля 1915 г.) был лишь случайным поводом к началу избиений и высылок (равносильных истреблению). Длилось это до декабря 1915 г. А с декабря 1915 г. началась насильственная исламизация уцелевших, тоже сопровождавшаяся неистовыми избиениями, — и продолжалась до разгрома и капитуляции Турции, т. е. до конца октября 1918 г. Нехотя, сдержанно (ведь Турция была важной союзницей) германские консулы, миссионеры, военные и штатские доносили своему правительству о неслыханных и бесчисленных, планомерно совершаемых массовых убийствах, — но ни Вильгельм, ни Бетман-Гольвег не считали нужным вступиться. Достаточно было одного слова германских властей, чтобы остановить обоих руководителей избиений — и Талаат-пашу и Энвер-пашу. Но сановники из посольства этого слова не сказали. Напротив, они вели себя так, что младотурки могли быть вполне уверены в сочувствии их образу действий со стороны германского правительства[147].

А все остальные державы, в том числе даже еще нейтральные в 1915–1916 гг. Соединенные Штаты, были совершенно бессильны как-нибудь подействовать на великого визиря и военного министра.

Американский посол Морджентау, слыша от самых правдивых, трезвых, беспристрастных свидетелей рассказы о неслыханных ужасах, творящихся в Армении, решился, наконец, отправиться к Талаат-паше. Тот категорически отказался говорить об армянах: «Разве они американцы?» — спросил он Морджентау. Отвечал он послу точь-в-точь так, как ответил репортеру «Berlіner Tageblatt»: «Нас упрекают, что мы не делали различия между невинными и виновными армянами; это было абсолютно невозможно, ибо сегодняшние невинные, может быть, завтра будут виновными». Что армянский народ будет весь истреблен, Талаат-паша был вполне уверен, и не его вина, если все-таки несколько сот тысяч человек армян случайно на свете уцелело. «Не стоит так спорить, — сказал как-то Талаат-паша американскому послу, — мы уже ликвидировали три четверти армян. Их уже нет ни в Битлисе, ни в Ване, пи в Эрзеруме». Талаат-паша так был в этом уверен, что цинично осмелился (самым серьезным и настойчивым образом) просить посла, чтобы тот повлиял на американские страховые общества, где многие армяне страховали свою жизнь: «Так как армяне почти все теперь уже умерли, не оставив наследников, то, следовательно, их деньги приходится получить турецкому правительству, оно должно ими воспользоваться. Можете вы мне оказать эту услугу?»[148]

Германский посол в Константинополе Вангенгейм, к которому Морджентау обратился с просьбой удержать Талаата и Энвера и вступиться за истребляемых армян, в ответ стал осыпать армян грубейшей руганью и отказался наотрез что бы то ни было для них сделать. В германском посольстве советник Нейрат, возмущенный неистовыми злодеяниями Талаата и Энвера, пытался что-нибудь сделать, чтобы повлиять на них, не, конечно, при явном сочувствии самого посла Вангенгейма делу истребления армянского народа все эти поползновения второстепенного посольского чиновника были тщетны. Морской атташе германского посольства Гумман, любимец Вильгельма II, открыто заявлял, что турки совершенно правильно поступают с армянами (Гумман был личным протеже императора Вильгельма и состоял с ним в переписке). А Лиман фон Сандерс решительно высказал американскому послу (через его сына) свое неудовольствие по тому поводу, что он сообщает о турецких зверствах в Европу и Америку. Только Карл Либкнехт с негодованием клеймил убийц. Но он был бессилен.

К концу войны непоправимое злодеяние было в сущности завершено. Не вина младотурецкого правительства, если армян было уничтожено не 100 %, а только 65 %. Но плодов от этого предприятия турки не увидели. С армянами, а потом с переселением греков, исчезла даже и слабая надежда освободиться в сколько-нибудь близком будущем от тисков европейского финансового капитала и построить свое, турецкое денежное хозяйство; и с исчезновением армян не турецкий, а французский и отчасти английский капитал занял те позиции, которые остались после истребленных турецких граждан армяно-грегорианского исповедания. Когда армянский студент Тейлирьян, посвятивший свою жизнь неустанным поискам бежавшего из Константинополя уже после разгрома Турции в 1918 г. Талаат-паши, нашел его, наконец, в Берлине спустя пять лет и убил на улице и когда затем на берлинском суде развернулись все эти ужасы Апокалипсиса (по выражению одного свидетеля), то не только Тейлирьян был оправдан, но в германской прессе поднялись голоса, требовавшие выяснения степени моральной виновности Вангенгейма в истреблении армянского народа.

Но это уже выходит из рамок нашего рассказа. Стратегически истребление армян касалось в 1915–1917 гг. не столько Англии, сколько России, которая теряла в будущем некоторую точку опоры на севере Турции. Все интересы Англии были в Месопотамии и Палестине.

3. Турция и армяне

А между тем, именно там, в Месопотамии и Палестине, англичане долго ничего не могли поделать против турок, поддерживаемых Германией, присылавшей туркам военное снаряжение и командный состав. В 1915 г. англичане терпели там сплошные неудачи. Разбитый 24 ноября 1915 г. у Ктезифона генерал Таунсэнд отступил к Кут-Эль-Амаре, где он был осажден со своей армией. Так провалилась его попытка взять Багдад. Три упорные английские попытки (генерала Эйльмера) освободить Таунсэнда окончились тяжелыми неудачами. Турками командовал старый талантливый фельдмаршал фон дер Гольц, лишь одну педелю не доживший до полной своей победы: он скончался 21 апреля 1916 г., а 28 апреля Таунсэнд сдался туркам со всем своим отрядом вследствие полного истощения запасов в Кут-Эль-Амаре.

Но англичане ничуть не были обескуражены этим тяжким поражением, которое могло потрясти их престиж на всем Востоке, начиная от Египта и кончая Индией. Начаты были грандиозные новые приготовления к походу на Багдад. В Басре, где была военная база англичан, были выстроены громадные верфи, набережные, платформы для выгрузки людей и военного снаряжения. Из Англии прислали 116 выдающихся заслуженных инженеров и при них более семисот квалифицированных техников-исполнителей. Отборный (около 3 тысяч человек) штат квалифицированных рабочих был прислан в их распоряжение. Были проложены специально для целей похода две железные дороги, были предприняты обширнейшие работы по запружению Тигра и Евфрата и по прорытию каналов против наводнений. Командующий английскими силами генерал Мауд получал без отказа и задержки решительно все, чего требовал, из Индии и из Англии.

В начале 1917 г. началось, наконец, новое наступление англичан против турок, и уже 11 марта англичане вошли в Багдад. Разбитые наголову турки бежали к северу. Англичане твердой ногой стали в Месопотамии, но должны были еще бороться за распространение своего владычества в огромной стране. Одновременно шло завоевание Палестины. Трудности походов по бесконечной выжженной солнцем безводной пустыне были огромны. Пришлось уже на походе строить большую железную дорогу от Суэцкого канала к Эль-Аришу и от Эль-Ариша до Газы; нужно было провести при неслыханно трудных условиях водопроводную сеть на громадных пространствах. Первые кровавые битвы при Газе, где наступающие англичане встретились с турками и немцами, кончились (в марте и апреле 1917 г.) тяжкими поражениями англичан. Но, не обращая никакого внимания ни на неимоверные трудности, ни на колоссальные денежные затраты, ни на человеческие жертвы, англичане в Палестине, как в Месопотамии, продолжали войну, твердо решив ни перед чем не останавливаться. Осенью 1917 г. генералу Алленби удалось взять Газу (7 ноября) и Яффу (18 ноября), после чего он двинулся к Иерусалиму, куда и вошел 8 декабря 1917 г. В конце февраля 1918 г. Иерихон был также занят англичанами, и все опорные пункты Палестины оказались в их руках. Но турецкая армия далеко еще не была уничтожена, и, несмотря на недовольство французов, английское правительство продолжало в 1918 г. дробить силы между главным театром войны (французским и бельгийским) и палестино-месопотамским фронтом.