Изменить стиль страницы

Хавьер Моро

Индийская страсть

Себастьяну, радже Святого Августина и Беккера, и его матери, принцессе Сите

Провидение создало махараджей, чтобы явить миру зрелище.

Редьярд Киплинг

Детей одного и другого пола непременно следует брать на охоту раз в неделю, а когда они становятся старше, им обязательно, по меньшей мере две недели в году, нужно проводить на охоте на тигра.

Записки губернатора по вопросам воспитания
(махараджа Гвалиора, General Policy дурбар, 1925 г.)

Все годится, ибо страсть не ждет.

Камасутра 2.3.2

Индийская страсть i_001.jpg

Британская империя в Индии в начале XX века

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Жизнь — волшебная сказка

1

28 ноября 1907 года. В океане царил штиль. Аравийское море похоже на огромное масляное пятно, расплывшееся до горизонта тьмы. Бороздя прибрежные воды Индии, «Аврора», корабль водоизмещением восемь тысяч тонн французской мореходной компании «Месажри Маритим», оставляла после себя легкое волнение, которое распространялось по гладкой поверхности моря. Из двух белых труб с синей полосой выходили столбы дыма, которые рассеивались в звездном небе тропической ночи. Винт корабля привычно гудел. Корабль вышел из Марселя четырьмя неделями раньше с пассажирами на борту; в основном это были английские и французские колониальные чиновники, миссионеры, семьи поселенцев и военных, которые направлялись в Пондишери и Сайгон, конечный пункт назначения. Если в Марселе жаловались на холод в конце октября, то теперь сетовали на влажную жару, вынуждающую всех пассажиров спать на палубе. Воздух становился все насыщеннее, казалось, даже луна нагревала его. Та замечательная температура первых остановок в Тунисе и Александрии теперь была не более чем далеким воспоминанием. Некоторые пассажиры первого класса проводили вторую половину дня, стреляя по альбатросам и чайкам. Таким способом они оттачивали свое мастерство точной стрельбы, словно их ожидала большая охота.

На верхней палубе, расположившись в креслах шарлот, две женщины спокойно беседовали, наблюдая за летающими рыбками, от которых на темном море появлялись отблески; они бились о борт корабля или же неудачно падали на тисовую палубу, и юнга собирал их, складывая в ведро, а потом выбрасывал за борт. Одной из них, совсем еще юной испанке, едва исполнилось семнадцать лет. Ее звали Анна Дельгадо Брионес. Она была одета в элегантное платье из зеленого шелка от модиста Пакена, а ее вьющиеся каштановые волосы, собранные в узел, открывали изящную шею и серьги из жемчуга. У нее было овальное лицо с пропорциональными чертами и большие черные глаза, в которых затаилась плохо скрываемая подавленность. Вторая — мадам Дижон, женщина лет сорока, — была ее компаньонкой. Продолговатое лицо делало ее похожей на сороку. Ее можно было бы принять за провинциальную гувернантку, если бы не броский наряд: белая юбка до самых лодыжек, муслиновая блуза и широкополая соломенная шляпа.

— Сегодня вечером, во время ужина за столом капитана, т-с-с-с… — сказала мадам Дижон с заговорщическим видом и приложила палец к губам, требуя молчания. — D accord[1], Анита?

Испанка кивнула. На ужин их пригласили за стол капитана, потому что… наступила последняя ночь! Аните не верилось, что это правда. Путешествие казалось бесконечным. В первые дни она думала, что умрет из-за морской болезни, и умоляла свою компаньонку позволить ей сойти на берег на первой же остановке. «Волнение на море непродолжительно…» — ответила мадам Дижон, чтобы успокоить ее. Лола, служанка из Малаги, низенькая смуглая девушка, всегда жизнерадостная и веселая, путешествовала в каюте третьего класса, набитого мусульманскими паломниками, возвращающимися из Мекки, и тоже хотела умереть. «Это хуже последней колымаги!» — восклицала она каждый раз между приступами тошноты и с трудом поднималась к своей госпоже, когда та звала ее. У Лолы морская болезнь прекратилась, как только море успокоилось, а у Аниты тошнота и головокружение продолжались в течение всего путешествия. Ей уже не терпелось ступить на твердую землю; море было явно не для нее. Кроме того, она уже больше года мечтала о своей новой стране. «Какая она, Индия?» — постоянно задавалась она вопросом с тех пор, как один пассажир заметил, что эта страна не похожа на то, что может знать или представлять европеец.

В течение всего путешествия Анна Дельгадо, приковывающая к себе взгляды пассажиров, была предметом пересудов не только из-за своей привлекательности, но и из-за тайны, окутывающей ее. Великолепные украшения, которые ей нравилось выставлять напоказ, свидетельствовали о том, что она состоятельная женщина. Однако любовь испанки к острословию и манера говорить на плохом французском с андалузским акцентом выдавали ее сомнительное происхождение. Помимо ее ослепительной красоты и остроумия, что притягивало мужчин, как пчел на мед, все остальное в ней приводило в замешательство. Один пассажир-англичанин, очарованный девушкой, только что подарил ей брошь-камею с двумя розами на эмали и зеркальцем. Другие не были столь утонченными. Так, например, офицер из французского колониального корпуса, встретившись с ней на лестнице, сказал, что у нее «осиная талия». Анита приняла комплимент с лукавой улыбкой и тут же подняла правую руку, демонстрируя платиновое кольцо с бриллиантами, сверкающее у нее на пальце. Этого оказалось достаточно, чтобы заткнуть рот французу и прочим любопытным, которые никак не могли понять, кем была эта столь необычная пассажирка.

Услышав сигнал корабельного колокола, который приглашал на ужин, обе женщины спустились в просторный салон ресторана с блестящими тисовыми стенами и эстрадой, где шестеро музыкантов, одетых во фраки, играли арии Мендельсона. Круглые столы, накрытые вышитыми скатертями и сервированные изысканной посудой из Лиможа, были освещены хрустальными канделябрами из Богемии, которые тихо позвякивали во время качки. Капитан пригласил их за свой стол на прощальный ужин. Среди остальных приглашенных были члены французского дипломатического корпуса, которые направлялись в Пондишери.

— За время путешествия вокруг вашей персоны возникло так много таинственного, — заметил один из французов. — И даже сегодня мы не знаем, что побудило вас отправиться в Индию. Признаться, мы умираем от любопытства.

— Я уже сказала об этом как-то при случае, месье. Мы едем в гости к одним английским друзьям, которые живут в Дели.

Анита и мадам Дижон заранее договорились об этой маленькой лжи, решив хранить секрет до конца. Но никто — ни французские дипломаты, ни команда корабля, ни прочие пассажиры — им не верил. Юная девушка — такая привлекательная, увешанная дорогими украшениями и, кроме того, еще и испанка — это было чем-то неслыханным для Индии 1907 года.

— Завтра в Бомбее жара будет еще невыносимее, — предупредила мадам Дижон, меняя тему разговора.

— Здесь очень тяжелый климат, к которому трудно приспособиться. Индия не для всех подходит, — вставил один из французов, искоса поглядывая на Аниту.

— Я жила там, прежде чем овдовела… — добавила мадам Дижон.

— Ах, вот как? Где же?..

С большим трудом женщине удалось отвлечь внимание своего собеседника.

Как все-таки трудно сохранять тайну! Аните не нравилось лгать, но она отдавала себе отчет в том, что не может говорить правду. Хотя девушка и горела желанием рассказать все о своей жизни, она знала, что должна молчать. Таков приказ раджи. Возможно, именно поэтому она и не получала удовольствия от путешествия, поскольку вынужденное молчание заставляло ее быть в стороне от остальных. А даже если бы она и могла говорить… Как сказать правду? Признаться, что она едет в Индию, чтобы выйти замуж за принца? Как объяснить, что там, в далекой Капуртале, ее ожидают как жену суверена? Что в свои семнадцать лет она станет принцессой в стране, которую даже не знает… Разве можно говорить о таком первому встречному? Раджа прав: история настолько неправдоподобна, что лучше о ней молчать. Все, что с ней произошло, кажется таким невероятным, что она сама с трудом верит в это. Иногда она думает, что живет во сне. За три года в ее жизни произошли фантастические перемены. Еще недавно она играла в куклы, а теперь стала гражданской женой индийского раджи, брак с которым был зарегистрирован в мэрии парижского городского округа Сен-Жермен. И лишь взглянув на свои тонкие пальцы, украшенные кольцами с драгоценными камнями, Анита в который раз убеждается, что все это правда.

вернуться

1

Договорились? (фр.) (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное)