Пэппер Винтерс

Разрушенные

 

Пролог

Роан

Я не поверил ей, когда она сказала, что она сложная.

Она не поверила мне, когда я сказал, что у меня есть тайны.

Я не понял правды, даже когда она позволила мне заглянуть под свою маску.

Она не поняла, что я не мог жить с последствиями.

Я думал, что она святая.

Она думала, что я грешник.

Жаль, что мы не пытались найти истину.

Мы оба поплатились.

Мы разрушили друг друга.

Хейзел

Если бы я раньше знала то, в чем уверена сейчас, то, хочется думать, поступала бы по-другому. Я бы четче всё планировала, упорнее работала и сосредоточилась на более важных вещах. Но я была юна, наивна и, к сожалению, не готова к большому, страшному миру.

Теперь я оглядываюсь на прошлое со странной нежностью. Тогда оно казалось сложным, а теперь кажется таким невероятно простым. Особенно сейчас, когда настоящее становится таким неправдоподобным, а будущее — страшным и холодным.

Это было... до того, как я встретила его.

Потом стало хуже.

— Не думаю, что это хорошая идея, Клу.

Особняк в готическом стиле возвышался из гравия и земли как маяк судьбы. Горгульи украшали постаменты и выступы, огромные колонны взмывали ввысь практически до шестого этажа. Я не знала, что что-то подобное существовало в Сиднее, не говоря уже о богатом и фешенебельном районе «Восточные предместья».

Мои пальцы не переставали прикасаться к ножу с тех пор, как мы вышли из автобуса и направились в пригород, а не в развлекательный район города.

Петляя в лабиринте улиц, я поняла, что в моем сердце поселилось ощущение, что этот опыт закончится тем, что убьет нас.

— Прекрати так волноваться. Ты сказала, что поедешь. Мне надо, чтобы меня сопровождали, — сказала Клу, ее нежный голос под конец стал серьезным.

С открытым ртом, я таращилась на замысловатую каменную кладку, пытаясь смотреть сквозь это великолепие, чтобы увидеть секреты этого места. Это не может быть реальным? Или может?

Это казалось неуместным, будто особняк перенесли из другого века. Холодок прошелся по моей спине, вызывая в воображении картинки безумных, сломленных женщин и психически больных мужчин-садистов.

Огромные двойные двери преградили нам вход. Толстое дерево было украшено знаком из кованого железа в виде фигурки лисы в зимней ночи; дверь открылась, и появился охранник в черном костюме с прилизанными гелем волосами. Его тело заняло весь проход как скала, в то время как лицо было чем-то промежуточным между бульдогом и акулой.

Его глаза заставили меня застыть на месте, приковав к себе внимание лишь одним брошенным взглядом. Зрачки были черные, как ночь позади нас, и хранили в себе самодовольный блеск.

— Вам же лучше, если у вас есть пароль, в противном случае вы пожалеете, что ступили на это крыльцо, — его пристальный взгляд был сосредоточен на дорожке под нами. На камне было выгравировано изречение. И пусть это было сделано руками и совсем просто, но определенная угроза исходила все равно.

Надпись была на русском? Я не могла разобрать строк, но все равно отступила в сторону на своих дурацких «кошачьих каблучках», [1] чтобы не стоять на выгравированных буквах.

— Нас пригласил Штопор. Он дал нам пропуск на одну ночь, — в миллионный раз, с тех пор как я приняла душ, надела это смехотворное золотое с серебряным платье и уложила свои густые шоколадные волосы в какое-то подобие завитков и волн, я хотела задушить Клу.

Она была моей самой лучшей подругой, самым близким человеком, соседкой по квартире, нянькой и сестрой не по крови, но я хотела убить ее за то, что она вытащила меня сегодня вечером.

У нас с Клу была история, связанная общими надеждами и мечтами. Мы не позволили бы одной из нас потерпеть неудачу. И только по этой причине я не поколотила ее и не потащила ее бессознательное тело обратно домой.

Она знала, что я хотела вернуться в нашу дрянную квартиру с двумя спальнями и игнорировать мир. Она также знала, что последние несколько недель я страдала и впала в уныние, у меня просто не было энергии бороться. Фактически, жизнь выдернула у меня из-под ног коврик, пол и всю долбаную планету. Я не хотела здесь находиться.

Но пока я ворчала и ревела на диване, обнимая единственную причину своего существования, она ругалась и проклинала меня. Подруга напомнила, что я могу быть в плохом состоянии, но она во мне нуждается. Трагедии случаются, раны заживают, но жизнь продолжается. Я все равно не могла изменить будущее, продолжая лежать на диване и хандрить, но могла бы одеться как проститутка и выйти с ней погулять. И как бы мне не было жаль, что у меня в декольте нет ножовки, чтобы заставить ее отвезти меня домой к Кларе, я не сожалела о своем решении.

— Штопор? Чем занимается? — охранник скрестил руки, осматривая меня. Из-за стресса я потеряла вес, но это не помешало мне чувствовать себя жирной сосиской в этом облегающем платье Клу.

У меня скрутило живот, когда я оттянула одолженное платье, облепившее меня как вторая кожа. Паутинка кружев прикрывала мои плечи, но не могла прикрыть развратный вид. Вся моя фигура была выставлена напоказ вместе с дерзко выделяющимися сосками, замерзшими на холодном вечернем воздухе.

Чертова Клу и ее фетиш к блестящей, абсолютно непрактичной одежде. Она всегда вынуждала меня одеваться ужасно. Она говорила, что я слишком серьезна, слишком сосредоточена, слишком одержима построением будущего, чтобы ничто из ужасного прошлого не нашло нас.

И она была права.

Клара.

Глаза снова защипало от слез, и я с трудом сглотнула комок. Проклятье, меня здесь быть не должно. Что я делаю?

— Тайским боксом,[2] — ответила Клу, в ее черных, миндалевидных глазах вспыхнула гордость. Ее последнее увлечение, которого я видела лишь раз, успешно сбил мою избегающую обязательств подругу с ног.

Я не знаю, как они познакомились или какое у него настоящее имя. И Штопор, что, мать вашу, это еще за кличка такая?

— А, отличный спорт, — вышибала немного расслабился. — Тогда какой пароль, сахарные сиськи?

Я поджала губы и не смогла остановить вспышку пыла; защитные инстинкты нарастали в моей груди.

— Ты просто взял и назвал ее «сахарные сиськи»?

Я никогда не стояла в стороне, когда кого-то высмеивали, унижали или обманывали. Мне нравилось думать, что эта моя сильная черта характера, но жизнь превратила ее в еще один недостаток.

Он хихикнул:

— Ну, у нее милые сиськи, и она выглядит сладенькой как сахар, так что да. Я назвал ее так, — он сощурился. — Какие-то проблемы с этим?

Не делай этого, Зел.

Клу похлопала меня по предплечью, и я заставила себя держать язык за зубами. Мои кулаки сжались, но я стояла молча. Если бы я что-то сказала ему, то это могло помешать нам пройти внутрь этого нелегального клуба, и Клу не увиделась бы со своим парнем.

Оставляя меня в покое, вышибала вновь посмотрел на Клу.

— Называйте пароль или уходите. У меня нет на это времени.

Клу вильнула бедром, демонстрируя грациозность своей великолепной фигуры. Я слегка затрепетала от благоговения, признавая как идеальна Клу. Одетая в такое же развратное платье, она искрилась красными блестками. Выглядев отчасти как гейша, отчасти как ниндзя, Клу можно описать одним словом: ошеломляющая.

— Ты можешь привлечь кровь, но никогда не привлечешь жизнь, — прошептала Клу, добавляя в свой хриплый голос изрядную долю очарования.

Даже если бы пароль оказался совершенно неправильным, вышибала был так заворожен, что позволил бы нам войти. Его нахальное отношение пропало и сменилось сраженной улыбкой. Клу имела магическую власть над мужчинами. Она была моей полной противоположностью. Казалось, я отталкивала мужчин, которые принимали во внимание мою ситуацию.