— Ну, хорошо. А вот Аникутина, она вроде больше других с колдуньями общалась, она что скажет? — спросил Лысый.

— Леонид прав. Шахтеры и некоторые другие жители вообразили, что мы явились из Настоящего Мира, но им казалось, что все звери вокруг станут нас слушаться и лизать нам руки. А медвепут доказал, что это не так. Значит, или мы — не Настоящие, или их вера ошибочна. В вере они не усомнились…

— А колдуньи?

Колдуньи, как и охотники, горкозов не боялись. Тут была определённая особенность. Горкозы-самцы остро реагировали на женщин детородного возраста — то есть тех, у кого продолжались менструальные циклы. Колдуньи же, родив в юности ребёнка, искусственно циклы останавливали, в двадцать с небольшим лет превращаясь в старух, и внешне — тоже. Зато горкозы испытывали к ним интерес не больший, чем к зайцам. Самки же горкозов остро реагировали на мужчин, находящихся в состоянии полового возбуждения. Охотник на охоте, ясное дело, думал о другом. Опасность могла угрожать ему только в поселении — по поселения люди научились защищать вполне успешно.

— Так что медвепут нужен только шахтёрам — в его присутствии они не так зависят от колдуний и охотников, — подтвердила дочь шамана точку зрения Куткова.

— Борьба за социальный статус. Понятно, тут не только медвепуту начнёшь поклоняться, — вдруг сказала Мариэтта. — А колдуньям вы чем не угодили? Тоже — не Настоящие?

Колдуньи, как раз, скорее сочли их очень даже настоящими. Способности любого из пятёрки были куда выше, чем у любой из колдуний. Что те могли? Горкоза на расстоянии обнаружить или иного монстра. Отпугнуть, отворотить в сторону, если тот ещё не почуял добычу. Могли улавливать и передавать мысли — но плохо, непостоянно. Кинетики у них не было вообще, этот дар в Реденле встречался только среди мужчин, довольно редко. Колдуний в Солматре было девять — и ни одного колдуна. Себя они уважали чрезвычайно — и тут вдруг являются чуть ли не дети, которые видят их насквозь, и к тому же способны совершать немыслимые по местным меркам вещи. Что остаётся? Преклоняться или завидовать чёрной завистью.

— Я не про это. Психология и логика солматрцев мне понятна, гораздо интереснее концепция Настоящего Мира. Подробнее о ней можно?

Но в посёлке никто в тонкости концепции не вникал, она существовала на уровне деревенских побасенок. Кутков надеялся отыскать в крупных города учёных, они должны были знать больше.

Игорь поинтересовался географией приват-мира. Кутков, смущаясь, поведал, что весь мир ограничен долиной Порожистой, которая вбирает в себя новые притоки и становится полноводной судоходной рекой. По Порожистой и её притокам располагались людские поселения, а вокруг лежала бескрайняя и безлюдная горная тайга.

— Так река должна куда-то впадать? — не понял Игорь.

— Порожистая течёт на север. Судоходна она около ста километров, там основная часть населения и сосредоточена, на равнине. Дальше горы, и чем дальше — тем холоднее климат. За горами снег и лёд даже летом не тают, и куда впадает их река, никто в Реденле не знает.

Школяры переглянулись. Все подумали одно и то же: и Реденл своего рода расщеп.

Лёня ещё несколько раз сплавлялся по Порожистой, надеясь отыскать другой посёлок. Река заметно изменилась. Местами по берегам виднелась тропинка, на расчищенных лужайках чернели кострища. Однажды самец горкоза напал на них, лихо прыгая к плоту по мелкой воде. В этот раз его свалил Сережка Алёшин. Видели они и водяного монстра: красного кальмара с рыбьим хвостом, вообще незаметного для мысленного поиска. То ли особь была мелкой, то ли монстр людьми на плоту не заинтересовался, но чудовище проплыло мимо по своим делам.

А вскоре наступило время весенней сессии. В классах вновь расставили компьютеры, осознав объём необходимой работы многие вслух ахали и откровенно нервничали. Ребята, собравшись у Игоря, вдруг начали обсуждать солматрских девок.

— Да мне взрослые женщины даже интереснее показались, — сообщил Константинов, самый крупный специалист по данной проблеме.

— Нормально, — пожал плечами Сашок. — Как обычно.

— А с гигиеной у них как? — заинтересованно спросил Жолудев.

— Деревня, — протянул Лёшка. — Они подмываются, конечно, но с моющими средствами там небогато.

Ермолая интересовало, неужели им здесь мало женского пола? Ведь у каждого была постоянная подруга, а то и две.

— Ты что, это же секс с фантомом! Экзотика! — восхитился Сережка.

— Экзотикой был бы секс с медвепутом или самкой горкоза. Солматрцы же — просто люди, — возразил юноша.

Лёня внимательно на него глянул, но возражать не стал.

— Я ощущал их мысли, — сообщил Алексей, — по мне, точно, люди.

— И на ощупь люди, — подтвердил Сашок.

Теперь уже все разом поглядели на Куткова. Тот пожал плечами.

— Да, люди. Но не из нашего мира. И равнять их с нами не стоит.

Помолчали. Продолжать прежний разговор не хотелось, и кто-то поинтересовался, для чего медвепуту прочный панцирь. Лёня насупился ещё больше и неохотно рассказал, что в начале лета в Реденле откладывают яйца гигантские — крылья размахом до метра — стрекозы-вампиры. Для продления рода им требуется свежая кровь, совсем как самкам земных комаров.

— … жало у них под брюхом. Оно резко выдвигается вперёд, пробивает грудную клетку и достигает сердца. Через него стрекоза разом всасывает до литра крови. Человеку, естественно, сразу конец. Стрекоза безошибочно определяет, где сердце…

В опасности находились не только люди, но и любые крупные млекопитающие. А вот панцирь медвепута жало не пробивало, да и горкозы с их фантастической быстротой успевали с атакующей стрекозой расправиться.

— Обрадовал ты нас, ничего не скажешь. Это когда мы на следующий учебный год вновь погрузимся, там как раз весна будет? — неприятно изумился Игорь.

Но время в Реденле текло иначе, а Леонид вообще считал, что в его отсутствие оно просто останавливается. Получалось, следующей осенью в приват-мире Куткова продолжится всё та же осень.

— Наши мальчики решили, что в Реденле девчата не хуже и жаждут возвращения? — ядовито поинтересовалась дочь шамана, когда сели пить чай в своей комнате.

Последнее время они всё реже ходили в столовую, обходясь вечером чаем с бутербродами. Юноше это не всегда нравилось, но ходить без Ольги в столовую тоже не хотелось. Совместная жизнь накладывала ограничения. И он понимал, что его ограничения и вполовину не так серьёзны, как ограничения его женщины.

— Да, некоторым захотелось экзотики. А что, девочки разве в другой мир не рвутся?

— И хочется, и колется, — пожала плечами подруга. — Я им про горкозов всё рассказала, в подробностях. Галке всё равно, Инга боится, а как отнесётся Вика, пока сказать трудно.

— Нам нужна Вика?

Ольга хладнокровно ответила, что мир Реденла доказал — её способности крыши для группы недостаточны. Универсалы хороши для неожиданных ситуаций, а с постоянным прикрытием лучше справится подготовленный человек. Юноша не возражал. То, что Вика изначально готовилась в их группу, было всем известно, но за повседневными делами об этом успели как-то забыть.

— Что ты им такого про горкозов рассказала? Они же самца видели своими глазами.

— Зато не видели, что остаётся от человека после нападения горкоза. Если тот просто охотится, без сексуальной подоплёки, то ничего особо страшного. Монстр когтями рвёт горло, убивая, потом отрывает ноги и обгладывает бёдра. И ягодицы обгрызает. А остальное бросает. А вот когда горкоз приходит в сексуальное возбуждение, от человека остаётся кровавая каша: грудная клетка разорвана, внутренности выброшены наружу. И ничего не съедено. Впрочем, если охотилась самка, то у мужчин исчезают половые органы. Ест она их или с собой на память забирает, не знаю.