— Помилуйте! — взмолился Каиров, откинувшись в кресле.— Какая машина? Да с чего вы взяли, что машина у Андрея Ильича готова?.. Мы к ней, можно сказать, только-только подступаемся, а они — давай на шахту.— И незаметно подмигнул Самарину. Андрей улыбнулся и покачал согласно головой, хотя и не мог понять, почему Каиров говорит так.

Селезнев как-то неспокойно подвинулся на стуле, тревожно взглянул на Баринова — видимо, по его инициативе явился он к Каирову за новой машиной. Денис тоже сделал нетерпеливое движение, крякнул в ладонь. По рассказам Пивня, Бритько, Кантышева да и по своим собственным наблюдениям, Баринов знал о скором завершении работ над машиной, но теперь дрогнул, уверенность его поколебалась.

— Хорошо, Борис Фомич,— примирительно заговорил Селезнев.— Не готова — значит, не готова. Но вы нам пообещайте: как только «Советчик диспетчера» будет готов, вы установите его на нашей шахте.

— Сдаюсь! Уговорили.

Борис Фомич воздел над головой руки. Про себя подумал: это хорошо, что Селезнева интересует самаринская машина — им-то он её и отдаст, как только она будет готова. Каиров боялся другого: как бы Селезнев не поднял шум по поводу самаринского АКУ. И ещё Каиров опасался, что Селезнев попросит у него схему будущей автоматизации шахты «Зеленодольская». ещё в прошлом году Каиров выступил на областном партийно-хозяйственном активе, где сказал, что разработана схема комплексной автоматизации шахты «Зеленодольская». Шахта-автомат — мечта горняков — безлюдное подземное предприятие недалекого будущего. С тех пор Селезнев пристал к Каирову: покажите да покажите нам схему автоматизации «Зеленодольской». Каиров отговаривался как только мог, наконец утих интерес начальника шахты к схеме: догадался, что не все сказанное оратором с трибуны нужно понимать буквально. Впрочем, Каиров вскоре начал испытывать на «Зеленодольской» первую установку гидроподъема, созданную в свое время лабораторией, но теперь уже было видно: гидроподъем не пойдет, в него заложены принципиально ошибочные решения. Каиров ждал грозы; тучи уже собирались в институте: директор обещал вы нести на учёный совет разговор о бесплодной работе лаборатории Каирова. «Ему, мужлану, не понять,— думал о Шатилове Каиров,— что жертвы в науке — естественное дело, без них не обойтись». Но теперь у Каирова есть АКУ, СД-1; теперь Каирову не страшны никакие тучи.

— Извините, как ваше имя? — обратился Каиров к Баринову.

— Денис Баринов.

— Очень хорошо, товарищи, очень приятно…

Каиров говорил тихо, в нос. Он тайно и, может быть, подсознательно подражал манере Шатилова.

— Запишем и вас сюда... Нет, нет, вот сюда, в святцы. Здесь у меня начальники, друзья и все прочие важные лица. Занесем надолго, навсегда. Селезнев-то у меня на первом месте значится, а вас нет. А Ведь нам с вами дело делать — не в прятки играть. М-да... Именно с вами и ни с кем другим. Шахту «Зеленодольская» мы давно решили превратить в экспериментальную базу, в полигон для испытаний новой техники, но все как-то недосуг было к вам приехать, доложить коллективу рабочих, инженеров. У вас, как я слышал, и московские физики бывают. Вот так, пусть смотрят, учатся. К нам скоро не только из Москвы за наукой приезжать станут, а и со всего мира. Мд-а...

Борис Фомич записывал фамилию Баринова в блокнот, старательно выводил каждую букву.

— Отношения между людьми,— продолжал он, когда кончил писать,— это, как бы вам сказать, фатум, судьба. Мы можем друг другу нравиться, а можем и не нравиться, но обойтись друг без друга не можем. Потому как связаны делом, судьбой. Так я говорю, Александр Петрович, или я не так говорю?..

— Верно, Борис Фомич. Опять же и мы вам...

— Нужны, Александр Петрович, ох как бываете нужны вы нашему брату, учёному. Приборчик испытать, опыт под землей поставить — как тут без начальника шахты, без бригадира обойдешься?.. Связь науки и практики. Движущая сила технического прогресса!.. Но позвольте, братцы, зачем вам малая электронная машина? Вы же знаете, что на вашей шахте будет осуществляться план комплексной автоматизации. В плане нет электронной машины, но зато там есть кое-что другое.

Тут Каиров метнул быстрый взгляд на Селезнева. И взгляд его говорил: «Как видишь, милый друг, я не забыл того, что говорил на собрании, но только не от одного меня зависит дело».

— План мы отправили в Москву,— сказал Каиров,— там его покрутят, потрясут, на свет десять раз посмотрят, и если одобрят, мы тотчас же с ним приедем к вам на шахту.

— Нас, Борис Фомич, не только далекая перспектива интересует, мы хотим и сегодня иметь автоматы. Вам, наверное, известно, что «Зеленодольская» крутой пласт грызет. Чем грызет? Устаревшим комбайном, а кое-где и отбойным молоточком!.. Техника первых пятилеток. Там, в вышине, под самыми звездами летают космические корабли; на земле конструкторы создают заводы-автоматы, электростанции, управляемые на расстоянии, а под землей — устаревший комбайн!

— В плане мы предусмотрели автоматизацию, высокую степень автоматизации, но если уж говорить начистоту, то мы не поднесем вам на блюдечке шахту-автомат. И никто вам не поднесет. Шахта-автомат — фантазия, блажь некомпетентных людей.

Каирову захотелось пофилософствовать. На него напал зуд откровения и красноречия.

— Ах, ребятушки вы мои! Будьте вы взрослыми и не верьте всяким россказням. Мало ли какие идеи приходят в голову иным ученым, особенно теоретикам. Им нужно свою зарплату отрабатывать, чины да звания получать, вот они и рисуют безлюдные гидрорудники да шахты-автоматы. А мы люди дела, наш институт производственный — нам не до фантазий. Проблемы автоматизации решаем поочередно и по частям. Например, догадались, что при помощи водички уголек можно на-гора поднимать — и сооружаем гидроподъемник. А там, глядишь, и соорудим электронно-вычислительную машину для шахт. Тогда у нас пойдут и шагающая крепь на крутых пластах, и автоматический транспортер, и многие другие механизмы. Но и тогда ещё далеко будет до безлюдной выемки. К автоматизации надо идти шажка ми — топ-топ, топ-топ... Недавно к нам пришли горноспасатели. Так, мол, и так, коллеги, на шахтах случаются взрывы. Нет-нет да и бабахнет в забое. Так нам бы приборчик такой, чтоб внутреннее давление почвы измерял, места скопления газов улавливал. А мы им и говорим: приборчик вам? Пожалуйста, соорудим приборчик. Сделаем ещё один шажок к сплошной автоматизации. Дайте нам срок, будет вам и белка, будет и свисток. Вставим в электронную машину дополнительный блок, она и этот орешек раскусит.— И, обращаясь к Самарину: — Верно я говорю? — Потом продолжил, оглядывая всех: — Как видите, задачи решаем малые, локальные. Фантазий лишних не разводим. Автоматизируем отдельные процессы. Особенно на крутых пластах. Тут уж не до жиру, быть бы живу. Вот и вся наша философия.

Денис во время беседы сидел, подавшись вперед, положив ладони на колени. Он смотрел на Каирова так, будто перед ним сидел не человек, а диковинное существо, и ждал, что же это существо будет делать дальше, как оно поведет себя в следующую минуту. Баринов слышал, что Каиров большой учёный, о нем распространялись слухи, как о человеке передовом, современном,— понятен был интерес рабочего к такому учёному. Но мало-помалу в пространном монологе Каирова о задачах науки Денис стал улавливать мысли человека обыкновенного и даже консервативного. В самом деле, что значит: «К автоматизации надо идти шажками». А если случилась возможность широко шагнуть, как, например, с диспетчером Самарина? Или опыты Пивня?.. Да они вообще сулят коренные перемены в угольных делах. Наконец, его собственная, Денисова, идея комплексной угледобычной бригады?.. Разве она не привела к революции в организации труда на шахте? А он говорит: «шажками... топ-топ...» Нет, Денису явно не нравилась философия Каирова. Мысленно он её окрестил «черепашьей». И немало дивился такому консерватизму в мыслях учёного.

Селезнев вел себя неспокойно. Он хоть и внимательно слушал Каирова, но все время ерзал на стуле, откидывался назад, всплескивал руками. В другой раз, покачивая головой, что-то бормотал себе под нос.