кавалерийские подразделения танки и авиацию, обстреливали наши боевые

порядки шквальным артиллерийским и минометным огнем, вели наступление с

фронта и с флангов, просачивались в тыл.

На помощь кавалеристам прибыл 4-й гвардейский минометный полк. Первым

боевую задачу получил дивизион под командованием гвардии майора Худяка.

Ранним вечером гвардейцы сосредоточились на одном из хуторов близ

Диканьки и скрытно установили свои боевые машины возле хат, в садах, у

заборов.

Командир дивизиона занял наблюдательный пункт на крыше одной из хат.

Гвардейцы зарядили боевые машины.

Гитлеровцы накапливались в оврагах и балках. Наши кавалеристы

готовились встретить очередную атаку врага — двенадцатую за сутки!

Утомленные многодневными боями, они с тревогой ожидали новых событий.

И вдруг случилось необычное. Позади цепей кавалеристов небо мгновенно

осветилось ярким заревом. Возник гул и свист. Он прокатился над головами

кавалеристов, раздробился, но уже далеко впереди, в стане врага. Там

кверху поднялись клубы дыма, перемешанного с землей.

Кавалеристы еще не понимали, что это такое. Даже удивились:

артиллерия — не артиллерия, бомбы — не бомбы... А может, та самая

«катюша», о которой идет молва?.. Но раздумывать было некогда. Когда

рассеялся дым, разведчики, к немалому своему удивлению, обнаружили, что

овраги, где только что накапливались гитлеровцы, почти пусты. На

противоположных склонах валяются трупы вражеских солдат, горят

бронетранспортеры и грузовики. А дальше, все удаляясь, исчезают в сумерках

толпы бегущих гитлеровцев.

И повторилось то, что было несколько дней назад под Малой Белозеркой.

Наши воины сами поднялись и пошли в атаку.

Залп «катюш», оказавшийся столь неожиданным для обеих сторон, внес

решительную перемену в ход боя.

Гвардейцы 4-го полка сражались бок о бок с кавалеристами в течение

пяти суток. Вместе с наиболее маневренными эскадронами они выходили на те

участки, где складывалась наиболее трудная обстановка.

Вечером 1 октября полк получил приказ отправиться на другой участок

Юго-Западного фронта. В подразделениях и штабе уже заканчивались

приготовления к маршу. И вдруг с околицы хутора отчетливо донесся цокот

копыт. На быстром разгоряченном коне прискакал молодой лейтенант:

— Пакет от командира 14-й кавалерийской орденов Ленина, Красного

знамени и Красной звезды, подшефной комсомолу, имени Пархоменко дивизии! —

с достоинством отрапортовал офицер связи.

Это был приказ, в котором кавалеристы благодарили за оказанную им

помощь.

«На протяжении шести суток, с 26.9 по 1.10.1941 года, — говорилось в

приказе, — 4-й гвардейский минометный полк участвовал в боях совместно с

вверенной мне 14-й кавалерийской дивизией, — писал командир соединения

генерал-майор В. Д. Крюченкин. — В процессе ведения боев весь личный

состав полка показал исключительное умение и четкость работы по выполнению

боевых задач, личную выдержку и готовность к самопожертвованию. Несмотря

на явное превосходство сил противника, его маневрирование на поле боя,

командование полка сумело быстро и четко выполнить поставленные задачи;

оно искусно применяло и использовало мощь нового грозного вида оружия. Все

попытки противника создать концентрацию войск и перейти в атаку срывались

метким огнем гвардейских минометных батарей. Противник понес большие

потери».

От лица кавалеристов командир дивизии объявил благодарность всему

личному составу 4-го полка и выразил уверенность, что гвардейцы, «действуя

на любом участке фронта, будут еще лучше громить и уничтожать фашистских

захватчиков».

Не только на южных фронтах, но и на западе от Москвы, и на севере,

под Ленинградом, и в лесах Заполярья — повсюду росла, множилась боевая

слава гвардейцев.

12 сентября 1941 года — одна из знаменательных дат в истории

советской реактивной артиллерии. В этот день 2-й дивизион 5-го

гвардейского минометного полка произвел залп по сосредоточению крупной

группировки противника, изготовившейся к наступлению в районе деревни

Хандрово близ станции Мга (Ленинградский фронт). Результат залпа оказался

поистине ошеломляющим. Противник, действовавший на этом участке, видимо,

впервые подал под огонь русских «катюш»... И наши фронтовики видели, как

солдаты двух гитлеровских дивизий — 161-й пехотной и 12-й танковой — были

буквально охвачены паникой, бросились бежать, оставив на поле боя

несколько сот убитых и раненых, 17 танков и 16 орудий.

...Так было в августе — сентябре 1941 года. Конечно, спустя год —

полтора залп одного дивизиона или даже целого полка уже не оказывал

подобного воздействия. Гитлеровцы уже не решались атаковать плотными

цепями и без достаточного огневого прикрытия, как например, под Малой

Белозеркой, Диканькой или Хандрово. Противник вынужден был

рассредоточиваться и окапываться...

События под Малой Белозеркой, Диканькой и Хандрово показали, какую

грозную силу представляли «катюши» уже в первые дни их применения.

Ночь. В главной канцелярии фашистского генерального штаба не стихает

разноголосый треск телеграфных аппаратов. Ползут и ползут белые бумажные

ленты. Они кружевами ложатся на столы, вырастают холмиками на полу, а если

смотреть издали, то кажется, будто по обширному подземному убежищу, где

размещается узел связи, разливается белая пена. Фашистские генералы,

опережая друг друга, докладывают о продвижении своих войск в Прибалтике,

Белоруссии, на Украине. Пройдет час, другой, и по берлинскому радио будет

передано: «Наши армии, преодолевая упорство русских, продолжают

наступление на столицу большевиков».

А Москва? Что сообщит Москва? Миллионы людей во всех частях света

ждут ее обнадеживающих вестей. Но Москва, как и раньше, сурово и сдержанно

говорит: «Армия и народ усиливают отпор захватчику. На всем протяжении

фронта от Баренцева до Черного моря идут ожесточенные бои».

Ползут и ползут белые бумажные ленты. И вдруг с одного из участков

фронта поступает зашифрованное донесение, содержание которого надолго

останется секретом и раскроется лишь впоследствии, после войны:

«...Русские применили батарею с небывалым числом орудий. Снаряды

фугасно-зажигательные, но необычного действия. Войска, обстрелянные

русскими, свидетельствуют: огневой налет подобен урагану. Снаряды

разрываются одновременно. Потери в людях значительные».

Проходит час, и примерно такие же донесения принимаются с других

участков германо-советского фронта. Шифровки не залеживаются. Связисты

генерального штаба передают телеграммы по назначению. В результате следует

приказ: любой ценой добыть подробные сведения о новых русских батареях.

...Советские «катюши» оказались для противника такой же

неожиданностью, как и наши танки Т-34, впервые примененные также в начале

войны. Гитлеровцы даже не сразу поняли, что за артиллерия появилась у

русских. В приказе ставки немецкого верховного командования от 14 августа

1941 года утверждалось: «Русские имеют автоматические многоствольные

огнеметы... Выстрел производится электричеством. Во время выстрела

образуется дым... При захвате таких орудий немедленно сообщать»... Лишь

две недели спустя противник разгадал, какое в действительности новое

оружие применяют русские. 28 августа в немецкие войска была направлена

новая директива «Русское орудие, метающее реактивные снаряды». В этом

документе уже говорилось определенно: «...войска доносят о применении