Тянусь к револьверу. Я намереваюсь выстрелить.

- Что с ней? – восклицает Морти. Он срывается с места и подбегает к Венере. Словно вещь ее положили к ногам Эмброуза, но тот даже не смотрит на нее. Его взгляд прикован ко мне. – Почему она без сознания? Что вы ей дали?

- Волнуешься? – спрашивает меня Сомерсет. Его глаза становятся шире. – О, нет, ты не волнуешься, ты злишься. Правда? Ты в ярости.

- Так и есть, мистер Эмброуз.

- Я говорил, что не сразу убил ее родителей? Они служили мне долгие годы живым и логическим доказательством паранормального. Изучать их – одно удовольствие, ведь что кривить душой, за двести лет многое повторяется, но способности Прескотт – уникальное явление. Я должен был понять, как побороть непобедимое, и я нашел способ. Знаешь, что самое удивительное, люди были близки ко многим разгадкам различных чудес, но всегда их что-то останавливало. Так, например, я выяснил, что ладан влияет на род Кайман более чем разрушительно. Не находишь это ироничным? Так ведь в существование ведьм можно поверить, правда? Или же стать верующим, через что я проходил много раз, предаваясь и христианству, и буддизму, и мистицизму и, о да, даже скептицизму, что, по моему отнюдь нескромному мнению, тоже можно назвать религией.

- Хватит заговаривать мне зубы!

- О чем вы, Эмеральд? Я делюсь с вами своим опытом.

- Мне наплевать на ваш опыт, мистер Эмброуз. – Вынимаю из-за спины револьвер и выставляю его перед собой, стиснув до боли челюсть. В зале становится мертвенно тихо, а в глазах Сомерсета мелькает нечто похожее на эмоцию. – Меня тошнит от вашего голоса.

Эмброуз поднимает ладони в сдающемся жесте.

- Вы же не собираетесь меня убить, Мисс Эберди.

- О, нет, Сомерсет. Не собираюсь. – Кладу палец на курок. – Я мечтаю об этом.

- Нет, Эмеральд, стой! – внезапно громко кричит Хантер, но его голос тонет в звуке, который, словно хлопок, взрывается около меня. Искры от старого оружия вспыхивают и падают вниз, разлетаясь в стороны, будто стая светлячков. А я забываю, как дышать, не решаясь сдвинуться с места. Просто гляжу на тело, лежащее в нескольких метрах от моих ног, и молчу. Я убила его. Я его убила.

Мои руки падают вниз.

- Нет! – орет Тейгу Баз. Его безумный взгляд мечет молнии, лицо перекашивается от дикой злости, и уже через пару секунд его руки оказываются на моих плечах. Мужчина не пытается меня задушить. Он подхватывает меня за талию, переворачивает в воздухе и, не церемонясь, кидает об пол с такой силой, что перед моими глазами взрываются звезды. О, ну черт подери! Сколько можно меня бить! – Что ты натворила! Что ты натворила! – мне и во сне не снилась такая преданность своему делу. Но Тейгу внезапно превращается не в чудовище, но в прилежного работника, которого оставили без работодателя. Да уж, тут и, правда, стоит рвать глотку. – Ты…!

Он размахивается и собирается вонзить кулак мне в лицо, но я ловко подрываюсь на ноги и со всей силы ударяю его по лодыжкам. Огромное тело прогибается, изо рта, будто крик, вырывается рычащий вопль, а я поднимаю с пола винтовку.

- Заткнись! – приказываю я. У оружия длинный ствол, дуло упирается в лицо База, и мне ничего не остается, кроме как подойти к мужчине так близко, чтобы он почувствовал не только холод металла, но и мою решительность. – Я вынесу тебе мозги, если ты сейчас же не закроешь свой рот! Услышал?

- Эмеральд, - зовет Морти, - Венера приходит в себя!

Я встречаюсь взглядом с Тейгу и вновь резко подаюсь вперед. Мужчина морщится, правда, не убирает с лица грозный оскал. Меня это начинает раздражать.

- Сомерсет Эмброуз лишил тебя глаза. Так ведь? Он – причина того дерьма, что уже не один год происходит в твоей жизни. Но я – добрая. Я дам тебе второй шанс.

- Лучше смерть.

Мои губы недовольно подрагивают. Я отвожу взгляд в сторону и мну в руках ствол, немного нервничая. К чему упорство? Господи, что за чертовщина творится в этой лысой голове? Вновь смотрю на мужчину и шепчу:

- Я могу отправить тебя вслед за твоим хозяином. Ты этого хочешь?

- Скорее, это он отправит тебя проведать папочку.

- Твой хозяин умер.

- Мой хозяин никогда не умрет. Он бессмертный.

- Что ты несешь?

- Сомерсет Эмброуз – вечен. И он избавится от тебя, как избавился ото всех, кто был до твоего отца, и до его предков. Вы слетаетесь на огонек, будто мошки. А Саммер давит вас и смеется! Вы глупые. Вы слепые! Вы все подохните.

Я взрываюсь. Отскакиваю назад и с криком вырубаю Тейгу прикладом винтовки. Во мне кипит злость. Я дышу так часто, что становится неприятно, и меня трясет почему-то от холода. О чем он вообще говорил? Ненормальный фанатик.

- Эмеральд, - я вновь слышу голос Хантера. Мы встречаемся взглядами и замираем, оба растерянные и сбитые с толку. Он делает шаг вперед, а я не могу шевельнуться. Лишь смотрю в его глаза и молчу, ощущая, как усталость разносится по венам. – Эмеральд…

Что не так с его голосом? Почему он повторяет мое имя? Я хочу узнать ответы, но не успеваю. Происходит нечто поразительное. Удивительное. Ошеломляющее.

Я слышу смех. Мужской. Он не принадлежит Морти. Не принадлежит он и Хантеру. Он разносится по всему залу, теряясь где-то под стеклянный куполом крыши, и падает на меня, словно заледеневший снег. И я готова поклясться, что я знаю этот голос, пусть меня эта мысль обезоруживает и пугает до ужаса.

Я перевожу взгляд на «мертвое» тело Сомерсета.

- Ты моя любимая марионетка, Эмеральд, - смеется старший Эмброуз и неожиданно приподнимается на локтях. Его изящные, тонкие пальцы достают из груди смятую пулю, а затем кидают ее к моим ногам, будто мусор. Я застываю. Мужчина поднимается, изящно оттряхивая от пыли черный костюм, поправляя рукава пиджака. Его сверкающие глаза не смотрят на меня, но я уверена, что сейчас они полны триумфа. – Убедить тебя в том, что все идет по твоему плану, было проще простого. Ты такая самоуверенная и гордая, что ты даже не подумала о том, с кем имеешь дело. – Сомерсет спускается с пьедестала. Наконец, он смотрит на меня, и этот взгляд обезоруживает, заставляя все мое существо сморщиться и иссохнуть, как гнилое растение. – Мне сто сорок семь лет! А ты думала, что так просто меня обмануть? Так просто будет со мной справиться? – его голос громыхает синхронно с молнией, вспыхнувшей в ночном небе. – Я почти два века вынашивал этот план, я готовил себя к большей цели, чем к поимке какой-то жалкой девчонки, вдруг возомнившей себя избранной! Ты – марионетка. Твой отец – пешка. Вы все – моя шахматная доска, и я могу вас снести с поля в любой момент. В любой, мисс Эберди! – Глаза наливаются ужасом. Я гляжу на Сомерсета и вдруг крепко зажмуриваюсь. – Харрисон! – взвывает он, и внезапно в зале появляются еще два человека. Я смотрю на них, и едва не сваливаюсь без сил.

- Саймон…, - срывается с моих губ.

Парень сильно избит, а в руках у него печатная машинка. Вперед его толкает тот же самый мужчина, что когда-то ворвался ко мне в общежитие. Я застываю с открытым ртом. О, боже мой. Что же мы натворили.

- Вы – глупая кучка любителей, - продолжает Эмброуз, выделяя слова. – Вы верили всему, что видели, и ни разу не засомневались: а разве бывает все так просто? Эта юная и совсем неопытная оборванка вдруг решила пролезть ко мне в голову, и она подумала, что я не обращу внимания? Не почувствую, как нечто неопознанное смешивает мои мысли? Не узнаю коронную уловку всех Прескотт, включая ее старуху, мамашу и отца? О, Боги, и даже то, что револьвер оказался в музее Кливленда – вас ничуть не смутило! Вы ужасно и поразительно безрассудное поколение, не умеющее замечать очевидных истин. Револьвер у двери – это подарок свыше? Вечная любовь…, ох, Эмеральд, умоляю! Но хотя бы тут ты должна была понять, что происходит нечто невозможное и выбивающееся из ряда фактов.

Мы с Хантером смотрим друг на друга. Крепко сжимаю зубы, а он отворачивается, словно меня не существует. Неожиданно это режет по мне, будто бритва, и мне впервые и, правда, становится больно. Да. Это та самая боль, что возникает из неоткуда, но мучает и колит так сильно, что подгибаются колени.