— Прошу садиться, мистер…

— Кэлвин Чапел, с Бау-стрит, — сдержанно поклонившись, ответил посетитель, усаживаясь на диван; его проницательные глаза скользнули по Марселле, отмечая каждую деталь ее внешности. — Долго я вас не задержу, мисс, но должен сразу предупредить: вопрос очень деликатный.

— Да, понимаю, я к этому готова.

Так как мужчина промолчал в ответ, Марселла откашлялась и продолжала:

— Признаюсь, мне не приходилось прежде вести подобные переговоры. Но понимаю, следует учитывать… определенные ожидания. Если вы назовете свои условия, мистер Чапел, мы вполне сможем договориться.

— Условия? — прищурился посетитель, лицо его вмиг посуровело. — Кажется, вы имеете в виду плату?

— Разумеется… но лишь в том случае, если сведения будут достаточно ценными. Хотя едва ли можно установить цену благополучия человека, не так ли?

— Совершенно согласен с вами. Однако, учитывая тот факт, что речь идет о жизни и смерти, остановимся, скажем, на тысяче фунтов.

— Тысяче?!

Марселла уставилась на посетителя с удивлением, которое быстро переросло в неприязнь. Названная им цифра была чрезмерной… нет, немыслимой! Если бы она располагала такими деньгами, Кларри никогда бы не оказался в стесненных обстоятельствах. Марселла подняла на мужчину суровый взгляд.

— Возможно, некоторые сочли бы эту сумму достаточной, мистер Чапел, однако я не отношусь к их числу. На самом деле я имела в виду пять.

— Пять? — оценивающе посмотрел на нее гость. — Что ж, не станем больше к этому возвращаться.

— Полагаю, чтобы покончить с нашим делом, будет достаточно и одного визита? — спросила Марселла.

Чапел помолчал, обдумывая ответ. «Странно, — удивлялась девушка со всевозрастающим беспокойством. — Почему он просто не расскажет, что ему известно, и не покончит с этой волокитой?»

— Хорошо, пусть будет пять тысяч, — наконец согласился посетитель и, не обращая внимания на потрясенный возглас Марселлы: «Боже, он неправильно истолковал мои слова!», — достал из кармана сюртука листок бумаги. — После этого вы подпишете заявление, клятвенно уверяя, что все случившееся — чистая правда…

— Подождите, — еле слышно прервала его Марселла. — Я вовсе не имела в виду…

Она не закончила фразу, так как минутное потрясение сменилось подозрением.

— Подписать заявление? — медленно повторила Марселла, поднимаясь с кресла. — Боюсь, мистер Чапел, наш торг переходит всякие границы. Если вы не хотите помочь мне, полагаю, вам лучше незамедлительно уйти.

На этот раз нахмурился Чапел.

— Послушайте, мисс Ханникат, вы получаете ровно пять тысяч и ни полпенни больше. Однако, если вы не желаете стоять перед судом, подтверждая известный вам факт, лучше подпишите бумагу, в которой говорится, где вы находились в ночь убийства.

— Уб-бийства?! — едва выговорила от возмущения Марселла.

В этот момент с порога послышался сдавленный голос отца.

— Кто этот человек… и что это за разговоры об убийстве? — вздернув подбородок и сложив руки на своем выступающем животе, спросил Бертрам Ханникат.

Сыщик поднялся с места, окинув пронизывающим взглядом отца девушки.

— Я — Кэлвин Чапел, с Бау-стрит, по поручению графа Шербрука. Эта молодая женщина, — он кивнул в сторону Марселлы, — может доказать непричастность графа к смерти сэра Роберта Беллами. Однако, прежде чем помочь этому человеку, она предпочитает вытянуть кругленькую сумму.

После этих слов челюсть у сэра Бертрама отвисла, а глаза расширились за стеклами очков. Несколько секунд он растерянно переводил взгляд с сыщика на Марселлу и обратно, потом решительно произнес:

— Погодите, приятель, я не потерплю клеветы в отношении моей дочери. Прошу немедленно все объяснить. Кстати, кто такой этот Шербрук?

— Вам он известен как Вольф, — посмотрев на девушку, ответил Чапел. — Однако этот человек такой же преступник, как мы с вами. Его настоящее имя Уильям Гарет Нортрап; он законный наследник покойного графа Шербрука. По поручению его светлости я и пришел к вам.

Марселла без сил рухнула в кресло, сердце ее сжалось от леденящего страха. Боже милостивый, значит Вольф все-таки вспомнил имя своей пленницы и, судя по всему, нанял этого человека, чтобы впутать ее в какое-нибудь подлое дело. Впрочем, казалось маловероятным, чтобы Вольф действительно являлся пэром…

Помимо своей воли Марселла, как зачарованная, слушала рассказ сыщика о необычайных обстоятельствах жизни Гарета Ричвайна. Каким бы фантастическим ни казалось это повествование, Марселла почти поверила, что Чапел говорил правду. Она с самого начала почувствовала нечто особенное в так называемом Вольфе, нечто возвышающее его над обыденностью. Однако это вовсе не означало, что Марселла стала доверять этому человеку. И уж во всяком случае она не собиралась ему помогать!

А вот Бертрама Ханниката убедить оказалось не так-то легко.

— Интересную сказочку вы сочинили, мистер Чапел, — признал он с грубоватой простодушностью. — Но это никак не объясняет роль моей дочери во всем этом вздоре.

— Полагаю, ваша дочь лучше сумеет ответить на этот вопрос. Видите ли, сэр, ночь, когда произошло убийство, она провела с его светлостью… в его постели, не больше и не меньше.

— Марселла… с ним… в постели?! — выпалил сэр Бертрам, и его круглое лицо сразу побледнело. — Так это правда? — сурово обратился он к дочери.

Марселла вспыхнула, встретившись взглядом с ошарашенным отцом. Несомненно, Вольф — она еще не могла думать о нем как о графе Шербруке, — рассказал сыщику некоторые подробности их встречи в ту ночь, когда убили сэра Роберта. Впрочем, он наверняка лишь предполагал, будто между ними что-то было… В отличие от репутации, добродетель Марселлы осталась незапятнанной, и это удостоверит любой врач. Единственное, в чем ее можно упрекнуть, так это в отсутствии здравого смысла.

Марселла открыла рот, собираясь заявить о своей невинности, но отец снова обрушился на Чапела. Приняв, очевидно, молчание дочери за знак согласия, он прорычал:

— Клянусь именем Господа, ваш граф поплатится за то, что сделал: он женится на ней.

— Женится?! — вскрикнула Марселла, обретя, наконец, дар речи. — Но ведь ты так не думаешь, отец? Этот человек настоящий повеса, негодяй, не знаю, почему его еще до сих пор не повесили.

— Это не имеет значения, девочка. Бесстыдный дворянин похитил твою добродетель, поэтому взамен должен дать тебе свое имя и титул… или, клянусь Богом, я стану свидетелем того, как его будут хлестать кнутом, прогоняя по улицам. Я не потерплю скандалов в моем семействе!

— Но, отец, я…

— Значит, таково ваше окончательное решение, — оборвал возглас девушки Чапел, сощурив пронизывающие глаза. — Конечно, люди могут сплетничать, подозревая флирт с мужчиной, но дело воспринимается не столь сурово, если пресловутый джентльмен оказывается будущим мужем.

— Но я не собираюсь за него замуж, — взорвалась Марселла, вскакивая с места. — Кроме того, я уверена, что и Вольф не хочет на мне жениться. Зачем ему это?

— Это заставит суд отнестись к нему более благосклонно и освободить из-под стражи. Кроме того положение женатого мужчины облегчит ему на первых порах доступ в общество. Присутствие рядом с ним подобающей жены поможет светским людям быстрее забыть, что когда-то он был Вольфом.

— Оглашение… когда это можно будет сделать? — деловито поинтересовался сэр Бертрам.

Сыщик усмехнулся:

— В сложившихся обстоятельствах его светлость не захочет тянуть время, поэтому мы позаботимся о специальном разрешении. Как я уже говорил, мисс Ханникат нужно подписать заявление, удостоверяющее тот факт, что граф находился с ней во время совершения убийства. Это заявление и свидетельство его семьи позволят ему избежать суда. Затем, разумеется, будет подписан брачный контракт.

Чапел продолжал разглагольствовать о семье Нортрапов, о вдовствующей графине и ее девере, носившем в настоящее время титул графа, но подтвердившем свою готовность незамедлительно отказаться от него в пользу сына своего брата, однако Марселла уже ничего не слышала. Ее мысли умчались вперед, подобно своре гончих.