Осуществление физического или психического принуждения в ряде случаев законодатель рассматривает как самостоятельное преступление. Например, принуждение свидетеля к даче ложных показаний или эксперта к даче ложного заключения (ст. 309 УК), принуждение к совершению сделки (ст. 179 УК), принуждение к даче показаний следователем или лицом, производящим дознание (ст. 302 УК), принуждение к нарушению обязанностей военной службы (ст. 333 УК) и др. Анализ данных норм показывает, что в этих случаях законодатель имеет в виду как физическое, так и психическое принуждение.

От причинения вреда при физическом принуждении следует отличать причинение вреда вследствие непреодолимой силы.

Термин "непреодолимая сила" в действующем уголовном законодательстве не употребляется. Под непреодолимой силой следует понимать такую ситуацию, когда под воздействием стихийных сил природы, животных, механизмов, людей или иных факторов и обстоятельств лицо не имеет возможности осуществить свое намерение и совершить определенные действия или оказывается вынужденным выполнить телодвижения, не обусловленные его волей.

Так, врач не может быть привлечен к ответственности по ст. 124 УК за неоказание помощи больному, если его неявка была вызвана начавшейся бурей, сделавшей невозможным передвижение по дороге.

В Особенной части УК имеются статьи, в которых фактически подразумевается наличие непреодолимой силы как обстоятельства, исключающего уголовную ответственность за конкретное деяние. Так, в приведенной ст. 124 ("Неоказание помощи больному") уголовная ответственность наступает лишь в случаях, когда такая помощь не оказывается "без уважительных причин". Очевидно, что под уважительными причинами, наряду с другими обстоятельствами, подразумевается и непреодолимая сила.

Уголовному законодательству некоторых государств известно понятие непреодолимой силы. Так, в ч. 3 ст. 121-3 УК Франции говорится: "Не существует нарушений в случае действия непреодолимой силы"[550].

В литературе высказывалось мнение, что было бы более правильным в ч. 1 ст. 40 УК РФ "наряду с физическим предусмотреть психическое принуждение как специфическое обстоятельство, исключающее преступность деяния"[551].

Такое предложение объясняется тем, что и при психическом принуждении возможна ситуация, когда лицо не может руководить своими действиями. Однако новый УК исходит из того, что причинение вреда правоохраняемым интересам, обусловленное психическим принуждением, всегда должно оцениваться по правилам крайней необходимости. С другой стороны, и поведение лица при физическом принуждении также может оказаться вариантом крайней необходимости и в этом отношении ничем не отличается от психического принуждения. Следовательно, данное предложение представляется теоретически и практически обоснованным. И то обстоятельство, что причинение вреда правоохраняемым интересам при физическом принуждении не признается преступлением чаще, чем причинение такого вреда при психическом принуждении, дела не меняет.

Подводя итог изложенному, можно сделать вывод, что выделение физического и психического принуждения в качестве самостоятельного, обособленного от крайней необходимости обстоятельства, исключающего преступность деяния, обусловлено тем, что крайняя необходимость не исчерпывает всего содержания физического и психического принуждения, выходящего в ряде случаев за пределы крайней необходимости.

Проблема физического и психического принуждения как основания освобождения от уголовной ответственности широко обсуждалась и в дореволюционной литературе. Однако под понятие физического принуждения подпадали не только действия людей, но и силы природы, биологические процессы, совершающиеся в человеке, действия животного и пр.[552] Понятие принуждения, таким образом, в определенной мере отождествлялось с понятием непреодолимой силы.

Не говорилось непосредственно о физическом принуждении и в Уложении о наказаниях 1845 г., хотя непреодолимая сила в нем упоминалась. В Уголовном же уложении 1903 г. специально указывалось на это условие в постановлении о случайных деяниях: совершенные под физическим принуждением, они уголовной ответственности не влекли. В случаях же психического принуждения вопрос об ответственности за причиненный вред решался в зависимости от соотношения блага защищаемого и нарушаемого. За основу брались условия правомерности крайней необходимости.

В уголовных кодексах некоторых зарубежных государств содержатся статьи о принуждении как основании освобождения от уголовной ответственности. Так, в ст. 122-2 УК Франции говорится: "Не подлежит уголовной ответственности лицо, действовавшее под влиянием силы или принуждения, которым оно не могло противостоять". Так же сформулировано это основание освобождения от уголовной ответственности и в УК Голландии: "Лицо, которое совершает правонарушение под влиянием силы, которой оно не может противостоять, не подлежит уголовной ответственности" (ст. 40). Вопрос же о том, могло или не могло лицо в определенных условиях противостоять силе или принуждению, передается на усмотрение правоприменительных органов. Косвенное указание на принуждение содержится в УК Испании, в п. 6 ст. 21 которого говорится, что не подлежит уголовной ответственности "тот, кто действовал в состоянии сильного страха". Очевидно, что действия, совершаемые в состоянии сильного страха, могут быть осуществлены и при отсутствии принуждения. Однако представляется, что принуждение также может вызвать весьма сильный страх, под влиянием которого лицо совершает общественно опасное деяние.

Имеется статья о физическом и психическом принуждении как обстоятельстве, исключающем преступность деяния, и в УК Казахстана, вступившем в силу с 1 января 1998 г. Положения УК Казахстана в этой части аналогичны УК РФ. В УК Узбекистана также имеется положение относительно лиц, действующих при физическом или психическом принуждении. Однако это положение содержится в статье о крайней необходимости, и, следовательно, должны учитываться критерии правомерности крайней необходимости.

§ 6. Обоснованный риск

Обоснованный риск как обстоятельство, исключающее преступность деяния, впервые был включен в Основы уголовного законодательства 1991 г., а затем и в проекты УК[553]. Вопрос о необходимости включения в уголовное законодательство условий, регламентирующих обоснованный риск, давно обсуждается в юридической литературе[554]. И хотя в практике деятельности правоприменительных органов обоснованный риск в некоторых случаях рассматривался по правилам крайней необходимости, потребность в такой самостоятельной статье ощущалась очень остро. Это было обусловлено тем, что в современных условиях интенсивного ускорения общественного развития, дальнейшего совершенствования науки и техники выполнение профессиональных функций зачастую бывает связано с риском причинения вреда правоохраняемым интересам и особенно в чрезвычайных экстремальных ситуациях. "Уголовный закон в этом отношении должен быть таким, чтобы он, с одной стороны, не превращался в тормоз прогресса, а с другой стороны, при наличии вины экспериментатора, в рамках общих оснований уголовной ответственности не исключал бы его личной ответственности"[555].

В ч. 1 ст. 41 УК РФ излагается общее положение, согласно которому не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели.

Понятие же обоснованного риска дается в ч. 2 ст. 41: риск признается обоснованным, если указанная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием), и лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам.