Накануне казни, я опоил всех слуг и воинов замка, добавив снотворное в пиво и воду, подаваемые за столом, а так же полив этим же зельем жареное мясо. Для этого мне пришлось прогуляться на кухню, якобы с гастрономическим интересом, хотя в тот день мне ничего в горло не лезло с самого утра. Мой план сработал. После ужина прошло всего три часа, и замок погрузился в сонное царство.

Освободить пленника было проще простого. Покормив его на дорогу, ослабив ошейник, чтобы он сам мог снять его, а затем, подбросив инструмент, с помощью которого вампир мог легко избавиться от цепи и ножного браслета, я бросился в свою комнату, не желая становиться свидетелем его побега.

Целый час я ходил из угла в угол, представляя себе, как вампир покидает замок, как добирается до леса и уходит прочь. Вот только, как оказалось, наши с ним планы относительно его побега сильно отличались. Когда я, не выдержав неизвестности, решился на еще один визит на скотный двор, вампир оказался стоящим за моей дверью.

Помню свой испуг при виде его горящих глаз. Помню, как он сдавил мне шею, я даже решил, что это мой смертный час пришел, а потом наступила темнота. Лучше бы он меня убил, честное слово.

Очнулся я, будучи укутанным в тряпку, с кляпом во рту. Дальше начался кошмар. Не знаю, почему я не воспользовался своей магией в тот момент, когда у меня еще был шанс сбежать. У меня даже мысли о магии не возникло, пока не стало слишком поздно.

Вампир поставил на меня какое-то заклятие, при этом у меня возникло ощущение, что меня прожгло огнем насквозь. Никогда не испытывал подобной боли. После такого испытания путешествие по лесной дороге в тряпичных домашних туфлях было сущей ерундой, о которой не стоит даже упоминать.

Когда же вампир услыхал приближающийся отряд, он чуть не удушил меня, закрыв ладонью рот и нос одновременно. Я попытался дать ему понять, что задыхаюсь, но добился только того, что меня еще сильнее прижали к земле. Пришлось укусить, со всеми вытекающими последствиями в виде боли.

Отряд, приближения которого испугался мой похититель, оказался его соотечественниками, так что дальше мы двигались верхом. Вернее они верхом, а я болтался перекинутый через седло со связанными руками.

В замок графа Гарфуса мы прибыли вечером того же дня. Меня весьма грубо скинули с лошади, а потом оттащили в зал, надели на руки антимагические браслеты и приковали к стене так, что я не мог ни встать, ни лечь. Так и просидел всю ночь в одной позе, то вытягивая, то поджимая ноги, чтобы они не затекли.

Утром мой кошмар продолжился. Накормить меня никто не подумал, так же как и дать воды. Зато никто объедками не швырялся, что вселяло в меня надежду на благополучный исход моего пленения. Как оказалось - зря.

Стоило завтраку окончиться, как меня оттащили в подвалы. Поначалу я решил, что меня посадят в камеру, но все оказалось намного хуже. Нет, пыткам меня не подвергали, меня только раздели и, осмотрев с ног до головы, обрили.

Не знаю, в курсе были вампиры или нет, но демоны даже рабам волосы не сбривали. Просто стригли коротко, обозначая их статус рабов, и все. Меня же выбрили наголо, заставляя радоваться тому, что на моем теле больше волос не росло. Почти. Хвост они тоже побрили. Хотя тот вампир, что брил меня, предложил второму, доверенному слуге самого графа, насколько я понял из их разговоров, не брить его, а выщипать. От подобной перспективы меня даже передернуло. Хвост у демонов весьма чувствительная часть тела, особенно его кончик и основание с внутренней стороны. И если бы его стали щипать… я бы точно начал кричать и плакать, опозорившись перед всеми. Пока же мне удавалось держать лицо, скрывая свои чувства. Ну, разве что уши алели от стыда, пока вампиры осматривали мое обнаженное тело, а потом брили голову. Не каждый день я перед чужаками голышом щеголяю, пусть и не по своей воле.

К счастью, Вази, так звали слугу графа, оказался вампиром адекватным, так что хвост просто побрили, хотя тот клыкастый гад-брадобрей все же умудрился причинить мне боль, порезав самый кончик. Два раза. Я сдержался, хоть и был на самой грани, глаза щипало от непролитых слез, а в горле стоял горький ком.

Потом слуги меня вымыли и оттащили в кабинет, где уже ждал их хозяин. Как же он смеялся. Нет, он просто ржал надо мной, а я молча сносил его издевательства, пока вампир не предложил добровольно согласиться стать его зверушкой на год. Альтернативой этого была недолгая жизнь в казарме и роли сексуальной игрушки для его воинов.

«Благородный» вампир даже дал мне время подумать над его предложением, и я выбрал… казармы. Расчет был прост, лучше отмучаться несколько дней и умереть от рук разозленного чем-нибудь воина, чем сносить унижения и издевательства целый год. В том, что я смогу вызвать гнев кого-то из простых вампиров я не сомневался. Отец нередко наказывал меня в юности за слишком вольный язык, пока я не научился прятать свои мысли и эмоции. Причина подобного выбора проста. Я боялся, что не выдержу, если вампир, казавшийся мне таким благородным и величественным совсем недавно, начнет издеваться надо мной круглыми сутками, унижая и насмехаясь. Почему-то это пугало намного сильнее, чем возможность насилия над моим телом сотни вампиров.

Вот только «свобода выбора», предоставленная мне графом, оказалась фикцией. Благородством от клыкастого кровососа и его предложений даже не пахло, по крайней мере, по отношению ко мне.

Услыхав мое решение, вампир вознамерился отправить в упыриные ямы отца и братьев. Если против казни отца я бы не осмелился возражать (он заслужил), пожелать братьям подобной участи я не мог. И я склонился перед ним. Унижаясь, как только можно, и даже плача, отпустив при этом свои эмоции на волю.

Больно, стыдно, страшно, противно, но все же я это сделал. В тот момент я решил вынести все, что бы он ни придумал для меня. Буду унижаться, ползать на коленях и целовать ему ноги, только бы защитить мальчишек. Им всего десять и они не виноваты, что родились у такого отца как лорд Дамдер и имели такого невезучего брата как я.

Условия вампира были жесткими. Без его дозволения я мог разве что дышать. На мгновенье я даже поверил, что он действительно хочет отрезать мне яйца, но это оказалась очередная злая шутка.

Потом меня оставили в покое на несколько часов, указав угол, где я мог посидеть, чтобы не мешать работать хозяину.

Хозяин, какое грубое и страшное слово. Когда кто-то имеет полное право распоряжаться тобой – это действительно страшно. Но еще страшнее, когда ты сам даешь ему такое право. Кто-то скажет, что надо было бороться, что я поступил как трус, и будет прав. Я не воин и, как я понимаю теперь, никогда им не был. Я притворялся сильным и бесстрастным, чтобы угодить отцу, но ему это было не нужно. А что нужно было мне самому? Не знаю. И теперь, наверное, не узнаю никогда. Не верилось мне, что вампир отпустит меня через год. Если я этот год вообще проживу.

На мгновенье я задумался, не рассказать ли ему о том, что это я своей кровью поил его после порки и носил ему еду, но потом отбросил эту мысль как глупую. Доказательств того, что это был я, нет, голословному утверждению он не поверит, значит, буду молчать. Жалею ли я, что помог ему бежать, опоив снотворным стражу и слуг? Пожалуй, нет. Я жалею только о том, что ушел тогда со двора в свои комнаты. Остался бы под пологом невидимости - и не было бы теперь этого унижения. Вампир не решился бы рыскать в поисках меня по всему замку, он бы ушел, а я остался дома принимать родительское наказание за утерянного мной вампира. Хотя… неизвестно, что отец сотворил бы со мной после его побега. Может, сейчас я бы жалел о том, что вампир не забрал меня с собой.

Сидя в своем углу, я время от времени тайком поглядывал на вампира, работающего с бумагами за столом. Он был… красив. Вот уж чего у него было не отнять. Даже сидя в свином загоне, он был лордом и сыном лорда, не то, что я - жалкое подобие наследника лорда.

Когда вампиру что-то не нравилось в прочтенном документе, он хмурился, отчего на лбу образовывалась едва видимая вертикальная складочка. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что хочу разгладить ее пальцами и ужаснулся. Он будет водить меня на поводке, обращаться со мной как со скотиной, а я хочу приласкать его?