Грэм Грин

ВОЗМОЖЕН ЛИ ОТВЕТ НА ВЕЧНЫЕ ВОПРОСЫ БЫТИЯ?

(ГРЭМ ГРИН И ЕГО РОМАНЫ)

История мировой литературы знает немало писателей, все творчество которых составляет как бы единый, цельный и замкнутый мир со своей географией и историей, со своими традициями и нравами, объединенный подчас даже общими персонажами, переходящими из произведения в произведение. Таков Уэссекс в романах Томаса Харди, «пять городов» у Арнольда Беннета, округ Йокнапатофа у Уильяма Фолкнера.

Грэма Грина никогда не привлекала подобная географическая локализация. Его герои, по преимуществу англичане, реже всего жили на родине. Судьба забрасывала их в Швецию и во Вьетнам, на Кубу и в Конго… Перечислять страны и континенты, где происходит действие книг Грина, дело долгое. И все же, несмотря на многообразие тем, сюжетов, конкретной обстановки того или иного романа, а их создано за шестьдесят лет творческой деятельности более двух десятков, — Грин всегда творит свой единый и неповторимый мир, объединенный типами героев и общностью поставленных проблем — тех самых вечных или «проклятых» вопросов, которые актуальны в любую эпоху и на любом краю земли. Критики справедливо говорят о «гринландии» — стране, рожденной воображением и талантом писателя.

Грина всегда волновало, как те или иные моральные категории и принципы реально преломляются и воплощаются во взаимоотношениях между людьми. Его занимала природа и сущность добра (для Грина это прежде всего человечность, сострадание) и зла (догмы, черствости, лицемерия). Одним из ключевых вопросов для писателя был и остается вопрос о праве личности активно вмешиваться в судьбу других людей даже из самых лучших и благородных побуждений.

Естественно, на разных этапах творческого пути писатель трактовал эти вопросы далеко не однозначно и вовсе не одинаково. Поэтому «гринландия» совсем не похожа на мир романов писателя Сааведры из «Почетного консула», где, несмотря на внешнее кипение кровавых страстей, все застыло и закоснело, а персонажи лишь меняют легко узнаваемые маски.

Мир гриновских книг динамичен, сложен, можно сказать, запутан. Он противоречив, парадоксален, непредсказуем, нередко трагичен и одновременно нелеп и смешон. Словом, именно таков, каков на самом деле…

Жанр предисловия не дает пространства для подробного рассмотрения эволюции писателя. Но для понимания предлагаемых в данном томе произведений краткий экскурс к истокам творческой биографии просто необходим.

Писать Грин начал рано и, как и многие начинающие, отдал дань поэзии. Уже в 1925 году, когда ему был двадцать один год, вышел в свет небольшой стихотворный сборник — его первая книга и одновременно последняя книга стихов. В дальнейшем Грин писал рассказы и пьесы, путевые очерки и эссе, критические рецензии и автобиографическую прозу. Но настоящую и заслуженную славу принесли ему романы.

Первый роман, «Человек внутри», вышел в 1929 году. Это книга молодого писателя. В ней нет той сдержанности и одновременно тонкости, прозрачности стиля, которые составляют одно из непреходящих достоинств любого зрелого произведения Грина. Но уже в самом первом романе он задается теми вопросами, которые предстанут перед нами иными своими гранями в его дальнейшем творчестве. В скором будущем станет типичным и выбор героя — человека, загнанного в тупик обстоятельствами, совершающего двойное предательство и кончающего самоубийством. Уже в самом первом историческом романе, действие которого отнесено к началу XIX века, звучат мотивы, остающиеся излюбленными и в зрелых, завоевавших славу книгах: мотив предательства, иногда невольного, и преследования, преступления и наказания, физического поражения и морального очищения и победы.

На остросоциальном материале построен роман с символическим названием «Это поле боя» (1934). Молодой рабочий, коммунист Доувер, оказывается в тюрьме за непреднамеренное убийство полисмена. Ему грозит либо смертная казнь, либо восемнадцатилетнее тюремное заключение. «Поле боя», в трактовке Грина, — не только напряженность социальных столкновений, но и конфликты, возникающие в сфере сугубо личной. И товарищи по партии, и власти предержащие рассматривают Доувера как пешку в своей большой игре. Вторых беспокоит, как будут реагировать рабочие на казнь Доувера. Первые же полагают, что смерть Доувера и спровоцированное ею возмущение масс полезнее для их целей, чем длительное тюремное заключение. Одним словом, Доувер как таковой не интересует ни тех, ни других. Не менее драматична и личная коллизия, причиной которой становится Доувер. Перед его женой Милли встает дилемма: либо лишиться горячо любимого мужа, либо ждать его возвращения чуть не два десятка лет, и она, вполне естественно, не уверена в том, хватит ли у нее сил остаться верной своей любви. Но, быть может, сложнее всех брату Доувера, который страстно влюблен в Милли. Если Доувер не будет казнен, то брату придется долгие годы хранить верность не только ему, но и Милли и своей любви. Грин пристально исследует диалектику человеческой души, где благородные цели сочетаются с бесчеловечными средствами их достижения, где героизм и предательство существуют бок о бок.

Черная и белая краски не способны передать все многоцветие и многообразие окружающей жизни — этот непреложный закон настоящего искусства Грин понял в самом начале творческого пути.

«Полем боя», где по большому счету нет победителей, оборачивается жизнь, изображенная и во многих других произведениях Грина, прежде всего в наиболее значительных его романах 30-х годов — «Меня создала Англия» (1935) и «Брайтонский леденец» (1938). В первом из них трагические судьбы героев неразрывно связаны с социальными процессами, определившими ход развития западноевропейских стран первой четверти XX века, — созданием крупных транснациональных промышленных и финансовых монополий, борьбой трудящихся за свои права, ростом деклассированных элементов — людей, в силу свойств характера или стечения обстоятельств оказавшихся на обочине и не способных противостоять мощному давлению общества.

Вывод Грина пессимистичен — любой протест, любая борьба кажутся ему в те годы бессмысленными, даже губительными.

В романе как бы два полюса: процветающий шведский предприниматель Крог и нищий журналист англичанин Минти. Надо сказать, что Грин одним из первых в XX веке попытался создать психологически глубокий и достоверный образ современного дельца.

Крог вовсе не злодей, в нем просто осталось мало человеческого — он превратился в своего рода умную и великолепно отрегулированную машину, запрограммированную лишь на одну функцию — делать деньги. И любое препятствие, мешающее исполнению данной функции, должно быть устранено, даже если это жизнь другого человека.

На втором полюсе — Минти, существование которого предельно убого: чужая страна (действие происходит в Швеции), скрипучая лестница, ведущая в каморку под крышей, разбитая чашка на каминной полке, остывший кофе со сгущенным молоком, дешевенькое изображение мадонны над кроватью да паук на умывальнике под стаканом. У Минти нет ни желаний, ни надежды на лучшее будущее. Дороги ему лишь воспоминания о прошлом: о годах учения в престижной школе Харроу, вообще об Англии, которая в его мыслях выглядит счастливой иллюзией и где остались все близкие ему люди. (Типологически сходный образ зубного врача Тенча появляется в романе «Сила и слава».)

Паук под стаканом — деталь символическая, даже аллегорическая. Минти держит его под стаканом нарочно: смотрит, как долго тот проживет. Однажды паук зашевелился, ему прищемило и оторвало лапку. Теперь он не двигается, притворяется мертвым. Опустившийся на самое дно жизни, Минти и не помышляет о том, чтобы выбраться оттуда.

Но разве более свободен в своем выборе Крог, замкнутый в стеклянной клетке своего бизнеса? Разве он, богатый и всемогущий, счастлив?

В 1926 году писатель принял католичество, и это несомненно повлияло на его творчество. Вопросы веры и безверия, греха и благодати, духа и догмы постоянно оказываются в центре внимания персонажей его книг. Однако неправомерно было бы считать его, как это делают некоторые зарубежные критики, «католическим писателем». Его неприятие любой догмы включает и догматы католической церкви. Некоторые его романы вызывали резкое осуждение клира[1].