— Привет, привет. — Огурцов прячет в боковой карман тезисы своего доклада.

И л л ю з и о н и с т. С Новым годом!

Он неожиданно обнимает Огурцова.

— С новым счастьем!

И он снова обнимает его.

Из укрытия внимательно смотрят Гриша и радист.

Высвободившись из объятий иллюзиониста, Огурцов недоуменно пожимает плечами.

— Что сегодня — с ума все сошли?

Когда директор уходит, Гриша и радист бросаются к фокуснику.

— Ну что?

Иллюзионист легким движением достает из рукава огурцовские тезисы.

И л л ю з и о н и с т. Ловкость рук — и никакого доклада.

А Огурцов уже на сцене. Он поправляет костюм и командует:

— Занавес.

Открывается занавес. На сцене стоит терем-теремок. Из терема появляется Серафим Иванович Огурцов.

Зал аплодирует.

О г у р ц о в. Товарищи! Прежде всего позвольте вас поздравить с Новым годом и пожелать вам всего, как говорится, хорошего.

Аплодируют сидящие в зале.

О г у р ц о в. Но не в этом дело. А дело в том, что мне хотелось коротенько познакомить вас с некоторыми цифрами, с которыми наш Дом культуры пришел к Новому году. Я подготовил тезисы и сейчас, так сказать…

Он лезет в боковой карман, и, к его полному удивлению и столь же полной радости зала, из его кармана вылетает голубь.

Смеются в зале.

Огурцов лезет во второй карман. Оттуда вылетает второй голубь.

О г у р ц о в. Что это?

Зал аплодирует.

Огурцов в замешательстве сует руку в наружный карман пиджака и, цепенея от удивления, вытаскивает оттуда букет. Раздается выстрел. Из букета летят искры.

Зал в полном восторге.

Огурцов лезет в верхний наружный карманчик пиджака за платком. Вытягивает его, но платку нет конца. Это бесконечная цветная лента.

У Огурцова сейчас сложное состояние. Он не знает, то ли ему немедленно уйти со сцены, то ли ответить поклоном на овации зала. Тщеславие одерживает верх, и Огурцов кланяется. В этот самый момент у него из-за воротничка вылетает палочка и, щелкнув, превращается в зонтик.

Так и уходит Огурцов со сцены под этим волшебным зонтиком, провожаемый шумными аплодисментами и смехом всего зала.

Тетя Дуся смеется до слез.

— Господи! Ведь надо же!.. Артист!.. И кто бы мог подумать!..

— Талант! — говорит полотер.

Разъяренный Огурцов появляется за кулисами. Он не успел еще расстаться с зонтиком. Лена и Гриша с трудом сдерживают улыбку.

О г у р ц о в. Учтите, товарищи, за это дело, за срыв доклада я…

Только теперь заметив в руке зонтик, он яростно швыряет его в угол.

Л е н а. Серафим Иванович! Вы имели такой успех!.. Вам так аплодировал товарищ Телегин!..

Огурцов недоверчиво косится на Лену.

— Аплодировал? Вы лично видели?

Л е н а. Все видели. Вот Гриша может подтвердить.

Г р и ш а. Могу подтвердить.

Теперь лицо Огурцова выражает гордость содеянным.

— Стараемся. Создаем настроение, — говорит он. — Только теперь нужен сурьез. Где лектор? Лектор готов?

Мы видим Усикова, который бережно ведет лектора под руку.

— Готов лектор. Давно готов, — рапортует Усиков.

— Выпускайте! — командует Огурцов.

Сохраняя строгое выражение лица, лектор устремляется на сцену. Сделав несколько шагов, он возвращается, звонко целует Усикова, после чего бодро продолжает путь.

Дорогу лектору преграждают ряды елок. Куда ни взглянешь — заснеженные ветки.

— Люди! Ау-у!.. — жалобно взывает лектор. — Товарищи!..

И, увидев освещенный зал, лектор, простирая руки, направляется к рампе.

— Товарищи! Всех вас интересует вопрос, есть ли жизнь на М-марсе…

Сурово глядя в зал, лектор едва заметно покачивается.

— Прошу всех взглянуть на небо. Снизу звездочки кажутся маленькими-маленькими. Но стоит нам взять телескоп.

Он берет воображаемый телескоп, как стопку, и привычно подносит ко рту. Впрочем, он тут же поправляется, поднимая руку на уровень глаза…

— Стоит посмотреть вооруженным глазом, и мы уже видим две звездочки, три звездочки, четыре звездочки, а лучше всего, конечно, пять звездочек.

Смеются в зале. Лекция приобретает несколько своеобразный колорит.

— Есть ли жизнь на Марсе, — беспечно произносит лектор, — нет ли жизни на Марсе, это науке неизвестно. Наука еще пока не в курсе дела.

Лихо взмахнув портфелем, неожиданно для сидящих в зале и, вероятно, для самого себя, лектор пускается в пляс.

— Асса, асса! — восклицает он, танцуя лезгинку.

Пораженные происходящим, несколько музыкантов за кулисами начинают аккомпанировать лектору.

Бурно реагирует зал. Какая краткая и веселая лекция.

За кулисами, спрятавшись за ель, смотрит на лектора Огурцов. Он в полнейшем смятении.

Описав в танце полукруг, лектор исчезает.

Его втягивает за кулисы Огурцов.

О г у р ц о в. Что это такое? Что это такое, я вас спрашиваю!

Лектор прикладывает палец к губам.

— Тсс!.. — И неожиданно запевает:

Возмущенный Огурцов уводит поющего лектора.

Хохочут оркестранты.

За закрытым занавесом — Лена, Усиков, Гриша.

Г р и ш а. Прощайте, товарищи, иду на сцену.

Л е н а. Гришенька, только ты не волнуйся. Хорошо?

Г р и ш а. Я совершенно не волнуюсь.

Усиков протягивает ему стакан воды.

— Выпей.

— Если хочешь знать, я абсолютно спокоен, — уверяет Гриша и, выпив воду, сует стакан в верхний карман пиджака.

— Я вижу, — спокойно говорит Лена и извлекает стакан.

— Лена, я пошел… — говорит Гриша. Путаясь в занавесе, выходит на просцениум.

Г р и ш а. Здравствуйте, товарищи.

Слышны голоса из зала:

— Здорово!

— Привет!

Несколько напуганный активностью зрителей, Гриша невольно пятится.

— Здравствуйте… — повторяет он.

— Уже здоровались, — резонно замечает кто-то из зала.

Смех.

Г р и ш а. Напрасно вы, между прочим, смеетесь. Человек, можно сказать, первый раз в жизни вышел на сцену. Вот бы сказать ему: мол, давай, товарищ Кольцов, действуй. А вы смеетесь…

— Давай, Кольцов, действуй!

— Не теряйся! — ободряюще кричат из зала.

Гриша улыбается.

— Вот это другое дело. Ведь вы знаете, как все трудно делать в первый раз.

Кулисы. Внимательно слушают Лена и Усиков.

Г р и ш а. Песню спеть в первый раз трудно, на полюс слетать — трудно. А как трудно сказать первый раз в жизни: «Я люблю тебя»…

Слушает Лена. Она улыбается.

Г р и ш а. …и в первый раз услышать в ответ: «А я тебя нет».

Гриша обводит взглядом переполненный зал.

— Здесь, наверно, есть пострадавшие, которые слышали это?

— Есть!

— Слышали! — несется из зала.

— Ничего. — Гриша поднимает руку. — Самое главное, не теряться и не падать духом. Ну, об этом после. А сейчас перед вами выступит музыкальный коллектив пенсионеров. Ансамбль пенсии и пляски.

В зале смеются.

Г р и ш а. Виноват: ансамбль песни и пляски. Будет исполнена малоизвестная кантата композитора Кручини, который творил в начале семнадцатого — в конце восемнадцатого века. Дирижирует Василий Бенедиктович Свиристинский-Шмыгайло.

Аплодируют люди в зале.

На сцене кланяется старик дирижер.

В директорскую ложу входит Огурцов.

Вступает музыка. Унылая, тягучая. Музыка эта под стать исполнителям — древним старичкам, заполнившим сцену.

В зале легкое недоумение.

А Огурцов доволен. Хоть одно «сурьезное» мероприятие.

И вдруг происходит нечто необычное: виртуозное соло ударника, и оркестр играет бурную, искрометную мелодию.

Огурцов приподнимается в ложе.

На сцене гремит музыка и идет веселый ералаш. Крутят сальто «старики» музыканты, летают палочки в руках ударника.