Еще труднее ее было сделать выходцу из третьего сословия. Даже боевая доблесть не открывала пути к социальному продвижению. Уже упоминавшиеся выше Трюдо и Ланжевен-Лакруа совершили подвиг при обороне Монреаля от ирокезов, но так и остались простолюдинами и не получили даже денежного вознаграждения. И земельные участки на правах феодальной аренды они получили на общих основаниях. Не удивительно, что среди третьего сословия Новой Франции в XVIII в. ощущалось недовольство подобным порядком вещей. Оно не стало достаточным для того, чтобы вылиться в народные мятежи вроде Жакерии XIV в. или Лангедокского восстания, поразившего Францию в начале XVIII в. Но оно было достаточным для того, чтобы вызвать уход заметной части сельской молодежи из-под власти короны, сеньоров и интендантов (и с 30-гектарных наделов!) в леса.
Ушедшие из деревень, в основном холостяки, именовали себя «вояжерами». В лесах они начинали новую жизнь вольных охотников и рыбаков, спокойно общались с индейцами и женились на индианках. Многие из них стали поставщиками пушнины как квебекским, так и англо-голландским купцам. Стараясь в этом качестве заменить индейцев, вояжеры в остальном поддерживали с индейцами хорошие отношения. Так на необжитых окраинах колонии образовалась новая этническая общность — франко-метисская. Говорившие на просторечных диалектах французского языка и ревностно сохранявшие католичество, но обликом и привычками похожие на индейцев, метисы по сути представляли собой авангард европейской цивилизации на новых землях. Как это ни покажется неожиданным, метисы имели черты сходства с нашим казачеством: их сближали вольнолюбие, отказ от подчинения центральной власти, смешение с аборигенами, воинственность.
Неразборчивость метисов в торговле (они были готовы торговать с кем угодно, включая исконных врагов королевской Франции — англичан) лишний раз указывала на равнодушное или отрицательное отношение части квебекского простонародья к политике французской короны. Между тем над Новой Францией сгущались тучи. В результате ослабления Португалии и Голландии основной соперницей французов выступила Британия.
В XVII в. англичане упрочили военное присутствие в Ньюфаундленде, оборудовав там морскую базу в Сент-Джоне. Оттуда британские каперы и совершали набеги на Новую Францию. В 1613 г. они нанесли сильный удар по Акадии, разорив ее. В 1621 г. английское правительство короля Якова I предъявило официальные притязания на Акадию. Правда, оно не сразу смогло подкрепить их силой оружия. Тем не менее в Акадии стали обосновываться первые англо-шотландские поселенцы, руководимые предприимчивым администратором Уильямом Александером. Разразившаяся затем Английская революция временно лишила англичан возможности угрожать Новой Франции. После реставрации Стюартов экспансия Англии возобновилась. Обогатились и ее методы.
В 1670 г. король Карл II даровал группе крупных лондонских купцов по их просьбе суверенные права на все территории (в том числе неоткрытые) северо-западнее Лабрадора и Великих озер. Образовалась привилегированная Компания Гудзонова залива. Компания завела собственные войска и флот, стала чеканить монету, приобрела влияние среди индейского и эскимосского населения. Ее агенты основали ряд факторий на северных границах Новой Франции и начали претендовать на ряд ее районов.
К XVIII в. Компания Гудзонова залива, формально не имея отношения к английскому правительству, стала важным инструментом проникновения английского капитала в Северную Америку. Она переманивала квебекских «вояжеров», принимала их на службу, лишая французскую колонию ценных кадров. Примечательно сложилась судьба одного из ранних «вояжеров» — простолюдина Пьера Эспри Радиссона. Едва прибыв в Новую Францию, он с успехом занялся пушной торговлей. Попав в плен к ирокезам, наблюдательный и смелый Радиссон завоевал их расположение, избежал казни и даже был усыновлен племенным вождем. Освободившись из плена, он вместе с шурином Медаром де Грозелье без разрешения губернатора и без лицензии отправился в дальнюю экспедицию за пушниной. А когда по возвращении в Квебек губернатор приказал арестовать авантюристов, Радиссон с Грозелье бежали к англичанам.
Добравшись в 1668 г. до Лондона, они, выдвинув идею обхода Квебека с севера, способствовали образованию Компании Гудзонова залива. Радиссон женился вторым браком на жительнице Лондона и нанялся служить Компании в качестве советника и проводника. Рассорившись с англичанами, он через несколько лет бежал во Францию, где как знаток Нового Света получил у Кольбера полное прощение и снова отправился в Квебек в качестве уполномоченного еще одной компании, теперь уже французской — Северной, созданной по его же предложению.
Находясь на французской службе, Радиссон разгромил многие опорные пункты английских торговцев пушниной и заменил их французскими факториями. Он нанес немалый урон Компании Гудзонова залива. Но у него хронически не складывались отношения с новофранцузскими губернаторами. Поскольку жена Радиссона оставалась в Англии, его считали сомнительной личностью. Губернатор Фронтенак в 1683 г. расценил его действия, как пиратские, освободил захваченные Радиссоном британские суда и обложил привезенную им с севера большую партию отличной пушнины солидным налогом.
Вояжер тщетно искал защиты в Париже — дальновидного Кольбера уже не было в живых. Тогда Радиссон вторично бежал в Англию и снова стал агентом Компании Гудзонова залива, фактории которой он недавно разорял. Теперь он разорил несколько французских факторий и при этом взял в плен собственного племянника. В Квебеке за его голову назначили награду, зато англичане дали Радиссону пост «главного торгового директора». Уйдя на покой, он обосновался в Лондоне. Большую часть его способностей таким образом востребовала Британская империя.
В 1749 г. англо-американские предприниматели основали еще одну колониальную корпорацию — Компанию Огайо, среди пайщиков которой были виргинские землевладельцы братья Джордж и Лоуренс Вашингтоны. Агенты компании, к которой британское правительство формально не имело отношения, двинулись в Луизиану, которая считалась ничьей землей, но входила в сферу французских интересов. На Атлантическом побережье между тем многочисленные британские колонисты по собственной инициативе захватывали Мэн и Вермонт, угрожая французам с юга. Новая Франция постепенно оказывалась охваченной с нескольких сторон британскими владениями и сферами влияния. В отдаленных лесных и озерных районах столкновения между французами и англичанами и их индейскими союзниками почти не прекращались.
Растущее напряжение вылилось в XVIII в. в три большие войны. Впервые соперничество европейских держав в Северной Америке сопровождалось длительными и крупномасштабными военными действиями. Война за испанское наследство (1701–1713) охватила, впрочем, только северную и восточную окраины Новой Франции — берега Гудзонова залива и Акадию. Британские колонисты в ходе мелких стычек к 1710 г. захватили большую часть Акадии с Порт-Ройялем. Французы в свою очередь добились успехов в Ньюфаундленде, уничтожив британское поселение в Бонависте и захватив в 1708 г. Сент-Джонс. Они закрепили свое присутствие на Острове Святого Иоанна, основав на нем Пор-ле-Жуа — «Веселый порт».
Плохо подготовленный рейд немногочисленной британской эскадры на Квебек, предпринятый в 1710 г., провалился — буря в заливе Святого Лаврентия разметала и потопила часть английских фрегатов и транспортных судов. Помочь своим колонистам Англия не смогла. Но и у французов не хватало сил для возврата потерянного. В соответствии с миром, заключенным в Утрехте, Франция удержала Квебек и Остров Святого Иоанна, но вынуждена была уступить англичанам права на Акадию с Ньюфаундлендом, то есть на подступы к долине Святого Лаврентия. Она признала также большинство территориальных притязаний Компании Гудзонова залива.
В ходе войны за австрийское наследство (1740–1748) французы сумели отбить удары американских колонистов, расстроив тем самым их планы нападения на долину реки Святого Лаврентия, и опустошили приграничные районы нескольких британских колоний. Но попытки вернуть Акадию оставались тщетными, а британский флот нанес огромный урон заморской торговле Новой Франции и почти полностью прервал сообщения с метрополией. Пользуясь этим, британский флот обложил Луисбур с моря, а англо-американские колонисты из Массачусетса и Коннектикута осадили его с суши. Крепость, на строительство которой ушло много времени и средств, продержалась гораздо меньшие, чем ожидали французы и даже их враги — англичане. Двойственную роль в ее судьбе сыграл военный инженер Этьен Верьер. Он прослужил в Новой Франции свыше 20 лет и руководил модернизацией укреплений Луисбура. Но во время осады Верьер настоял на том, чтобы оставить противнику сильнейший бастион, после чего падение крепости стало неотвратимым (1745). Правда, гипотеза о подкупе инженера осталась недоказанной. Поражение же французского оружия оказалось тяжелым.