— Ты опять обиженно-горестно сопишь.

— Да так, — мрачно ответила я. — Скорблю о нелёгкой судьбе девушек из простого народа.

Шеррайг открыл-таки глаза и спросил:

— Хочешь, я попрошу Софи тебя удочерить?

— Нет. — Решительно сказала я, не раздумывая ни секунды. Даже если предложение элронца было серьёзным, я слишком любила своих родителей, чтобы так с ними поступить.

Шеррайг больше ничего не сказал и уже, наверное, спал, а я долго лежала без сна, а затем встала и пошла писать письмо родителям. Я как-то совсем о них забыла в этой круговерти событий, и теперь мне было очень стыдно. Естественно, я не стала писать, что через две недели жизнь их дочери может закончиться, написала, что путешествую с друзьями, счастлива и очень их, родителей, люблю. И не соврала ни единым словом.

Глава 11

Ая

Когда я проснулась, Шеррайга уже не было. Прислушалась — кажется, он был внизу, на кухне, вместе с хозяйкой и её дочкой. Одеваясь, я вдруг вспомнила, что я до сих пор в брюках, а значит, нас с Шеррайгом принимают, скорее всего, за бедных, но всё же дворян. Возможно, поэтому хозяйка так с нами любезна. Спуститься я не успела — «муж» вернулся с завтраком для меня, и пока я ела, мы согласовали план действий.

То, что в имение нельзя соваться в качестве посланников принца, я прекрасно понимала, как и Шеррайг. Поэтому мы решили сделать вид, что ищем работу. Я — гувернантки или камеристки, мой муж — управляющего, или, на худой конец, дворецкого.

Вдовствующая графиня Гольдштайн была ослепительно красива и невероятно изящна. Она настолько своевременно подносила платочек к глазам, настолько горестно заламывала руки и пускала слезу при упоминании мужа, что всего этого было как-то чересчур, особенно на фоне безупречно подобранных аксессуаров и причёски, из которой не выбивался ни один волосок. И уже не верилось. Я попробовала себя пристыдить — ну мало ли кто как горюет, может, она так отвлекается… но всё равно не верилось.

Тем более, что у графа была любовница, которая и попала под действие духов, и теперь томилась в тюрьме в столице, в ожидании окончания расследования. Скорее всего, её оправдают, но как жить с осознанием, что своими руками убил самого дорогого человека?

Управляющий был графине не нужен, хотя она чуть не облизывалась, глядя на Шеррайга — в этот момент я окончательно разуверилась в её горе, и гувернантка тоже была не нужна. Но ей была нужна женщина, и даже лучше — супружеская пара для присмотра за свекровью.

— Бедная ара Георгина-Летиция очень тяжело переживает смерть сына, — полным участия голосом сообщила графиня Инесса-Лаура. — У неё даже произошло помутнение рассудка, и я боюсь оставлять её одну.

Мы с Шеррайгом (назвались опять Маей и Рейганом) сочувственно покивали, и графиня продолжала:

— Понимаете, — тут она устремила томный взгляд на моего «мужа», — её преследуют фантазии о мировом заговоре, заговоре против королевы…

Я почувствовала, что свекровь графини мне уже очень симпатична. Надо непременно с ней побеседовать.

— Её фантазии доходят до смешного, — посетовала ара, переводя теперь взгляд на меня. — Словно из нашего имения исчез маг, присланный из столицы, представляете? Хотя все: и слуги, и я сама, все видели, как маг покидал ворота. И он не возвращался. А главное, — всплеснула руками женщина, — она во всём винит меня!

Я сочувственно покачала головой, размышляя, а почему же ара Георгина-Летиция ещё жива при такой наблюдательности и такой предприимчивой невестке?

— О, я Вас прекрасно понимаю, — сказала я, мысленно извиняясь перед неизвестной мне матерью Шеррайга. — Моя свекровь тоже во всём обвиняет меня, чего только не придумывает… Мы поэтому и уехали с мужем.

И послала Шеррайгу извиняющийся взгляд.

Не знаю, что впечатлило в итоге графиню больше — моя история про свекровь, или же Шеррайг — он был почти в настоящем облике, то есть, на мой субъективный взгляд, весьма притягателен, но нас наняли. Отвели нам комнату, и мы отправились знакомиться со старшей графиней.

Она встретился нас не в пример холоднее. Признаться, я надеялась, что, увидев новые лица, графиня сама набросится на нас с рассказом, и даже если она действительно немного не в ладах с рассудком, мы всё равно сможем выцепить из её речи что-то интересное и полезное. Но она просто молча сидела в своём кресле, держа спину идеально ровной, а подбородок поднятым, и сверлила нас с Шеррайгом неприязненным взглядом. Я беспомощно обернулась к Шеррайгу, он, почувствовав мой взгляд, повернулся, подмигнул, и вдруг сбросил маскировку.

Тут старую графиню проняло — а кого бы не проняло под взглядом этих нечеловеческих глаз? — она, по крайней мере, вздрогнула и пошевелилась.

— Отведите меня на прогулку, раз уж Вас ко мне приставили. — Излишне громким и капризным голосом потребовала она. — Хоть на что-то у моей дуры-невестки хватило совести. Ты, девочка, прихвати мою шаль, а ты, мальчик, дай мне руку.

Шеррайг с поклоном, подставил локоть, уже вернув свой очередной облик на место, а я заметалась по комнате в поисках шали.

— В гардеробной, глупая девчонка. — Пробормотала графиня, впрочем, без особой злости.

Пока мы гуляли по саду, тёплых чувств к графине у меня уже не осталось, и я даже начала понимать Инессу-Лауру и почти поверила в безумие нашей опекаемой. Она гоняла меня за цветами, путаясь в названиях, и ворча на меня, что якобы я принесла ей не то. Я безропотно слазала в пару колючих кустов за розами, вся вымазалась в пыльце от лилий — а меня, между прочим, мутит от их запаха, нарвала ещё штук пятнадцать разных цветов, а Шеррайг в это время просто символически поддерживал графиню под локоток. Моё терпение кончилось, когда графиня велела изловить ей кошку — вид у кошки был совершенно дикий и воинственный, а я уже устала и завелась, так что не выдержала и, устремив на Шеррайга не совсем нежный взгляд, проворковала:

— Дорогой, ты мне не поможешь? У тебя получится явно лучше.

Тут я поймала взгляд графини и поняла, что она просто по полной развлекается за мой счёт. Она не безумна, нет. Она коварна, хитра, явно с садистскими наклонностями, и ей скучно. Графиня совершенно не смутилась, подмигнула мне в ответ и неожиданно совершенно нормальным голосом предложила:

— Присядем?

И как только мы сели, продолжила совершенно нормальным голосом:

— Итак, кто Вы на самом деле?

Я предоставила вести разговор Шеррайгу. Очевидно, что ара больше благоволит к мужчинам и недолюбливает женщин. Вот пусть мой любимый элронец её и обрабатывает. А я посижу, отдохну, и стряхну это дурацкую пыльцу. И осмотрюсь — на самом деле, сад был очень хорош, но я его уже тихонько ненавидела благодаря капризам одной пожилой ары.

— Я вижу сквозь иллюзии, — вдруг поведала нам графиня. — Именно поэтому я знаю, что маг Мэррой не покидал наше имение через ворота. То, что видели все — это была иллюзия. Но твою маскировку, мальчик, я почему-то воспринимаю как что-то настоящее…

Шеррайг польщённо склонил голову и поцеловал графине руку, но комментировать свои способности не стал. Ограничился сообщением, что мы инкогнито расследуем исчезновение Мэрроя.

— Моя невестка явно замешана, — сказала графиня. И, увидев, сомнение на моём лице, сказала: — Поверь мне, девочка, я говорю это совсем не потому, что её не люблю. Хотя да, я её и раньше не любила, теперь же я виню её в смерти моего сына. И я сама до сих пор жива только потому, что по условиям брачного контракта Инесса не имеет никаких прав на это имение. Она вообще ни на что не имеет прав — мой сын женился почти на простолюдинке, слава Трёхликому — я настояла на контракте. Только мои внуки могут на что-то претендовать, и то, когда достигнут совершеннолетия.

Меня, простолюдинку, слегка покоробило презрение, которое нарисовалось на лице графини, когда она говорила о происхождении Инессы. Но я никак его не выказала. Георгина-Летиция тем временем продолжала: