— Думаю, что в банке его хорошо знают…
— А если отправить туда его жену?
— Нет… Хотя в твоем предложении есть зерно здравого смысла. — Мономах вдруг просветлел лицом и, радостно улыбнувшись, сказал: — Знаешь, Паша, только что ты, сам того не желая, подкинул мне гениальную идею! Уверен — завтра этот чертов чемоданчик будет у нас! — Он посмотрел на часы и с сомнением покачал головой. — Как думаешь, удобно звонить в такое позднее время?
— Ну, это смотря кому. Если бы вы, например, позвонили мне, я бы не удивился. А если вы собираетесь тревожить жену Боброва, то… Не знаю, не знаю. Видел ее по телевизору несколько раз. Вроде бы нормальная женщина. Милая, приятная, обаятельная…
— Ладно, рискну, — вздохнул Мономах. — Только ты ошибся — я не собираюсь впутывать жену генерала в наши игры. Пусть спит спокойно… А звонить я собираюсь совершенно по другому номеру. Когда-то давно я очень тесно общался с этим человеком… Но с тех пор прошло так много времени, что, боюсь, она может меня не узнать…
— Так это женщина? — удивился Паша.
Но Мономах ничего не ответил.
ГЛАВА З
Утро началось с неожиданностей. Боевик, который принес Лехе завтрак, сказал, что сегодня его выведут на прогулку. Дардыкин искренне обрадовался сему факту. По его подсчетам он находился в импровизированной тюрьме уже трое суток, и все это время его ни разу не удостаивали такой чести. За глоток свежего воздуха и за то, чтобы увидеть синее небо, он отдал был полжизни.
Несмотря на отсутствие окон, в камере было совсем не душно. Видимо, прекрасно работала вентиляция. Да и сортир, точнее, унитаз, стоящий в глубине комнаты, был не похож на тот, который обычно находился в КПЗ. Не финская сантехника, конечно же, но вполне чистый и пригодный для эксплуатации.
С тех самых пор, как сюда заходил Тугус, Дардыкина никто не навещал. Нет, три раза в день ему подавали завтрак, обед и ужин, но хмурого неразговорчивого охранника, приносившего еду, Леха не брал в расчет. Разве это дело, когда на тебя смотрят сверху вниз и относятся, как к скотине? Или как к курочке, которая вот-вот снесет золотое яичко. А когда снесет, ее можно будет взять и зарезать.
Но больше всего Дардыкина беспокоила Жанна. Он очень наделся, что с девушкой все в порядке. Хотя верить этим нелюдям было нельзя.
На завтрак, как обычно, были бутерброды с лососиной, два яйца, сваренные вкрутую, и чашечка кофе. Кофе Дардыкин не любил и с удовольствием выпил бы вместо этой бурды стакан апельсинового сока. Вообще-то он привык к несколько другой пище, не столь дорогой и калорийной. Тем более, что Зоя, с которой он жил последние полгода, не любила готовить. Сама питалась как придется и Дардыкина кормила от случая к случаю. Чаще всего, устав от постоянных яичниц, он сам становился к плите, открывал кулинарную книгу и начинал изобретать что-нибудь вкусненькое…
При воспоминаниях о Зое и о прошлой жизни у Дардыкина вдруг защипало в носу. Казалось, это случилось так давно, что не могло быть правдой.
«Будем надеяться, что она включает свой автоответчик не раз в неделю, — подумал он. — И Мономах уже получил мою информацию… А если нет? Вдруг Зоя попала под машину и ее отправили в больницу. Или уехала в командировку? И Мономах ни о чем не подозревает! Значит, я напрасно сижу в этом каменном мешке и боюсь сделать лишнее движение?! Но почему эти сволочи так медлят? Они, гады, тянут до последнего. Чтобы у него не оставалось времени на раздумья. Только на то, чтобы кокнуть Боброва, забрать у него чемоданчик и привезти установку сюда…»
Не успел Леха допить кофе, как дверь противно скрипнула, и в комнату вошел чеченец.
— Покушал? — отрывисто спросил он.
— Да, — буркнул Леха и отвернулся.
— Пошли гулять. — Чеченец демонстративно помахал пистолетом и показал Дардыкину наручники: — Одевай, что ли…
— Зачем?
— Глупый вопрос. Чтоб не убежал, конечно же.
— Да куда я убегу? — вздохнул Леха и протянул левую руку.
— Правую, — потребовал боевик.
— На тебе правую…
Один из браслетов чеченец защелкнул на своем запястье, второй — на запястье Дардыкина. Ключ сунул в карман и открыл дверь.
Они долго шли по узкому коридору, причем чеченец шел впереди, все время поторапливая Леху. Он больно дергал за наручник, не давая Дардыкину задержаться у какой-либо из дверей. А дверей по обе стороны коридора было много. Через каждые три метра.
— Что это у вас тут такое? — спросил Леха и тут же предположил: — Похоже на школу.
— Это не твое дело, — зло отрезал боевик. — Твое дело гулять, а потом отдыхать.
— Прямо курорт какой-то, — не удержался от язвительного замечания Дардыкин. — Отдыхать, гулять, есть, спать… Может, вы и девочек сюда привозите?
— У нас тут только одна девочка, — нехорошо усмехнулся охранник. — Твоя…
Длинный коридор окончился неожиданно. Лишь когда чеченец толкнул широкую дверь и быстро сбежал по ступенькам вниз, Леха понял, что они вошли в какой-то подвал. Несколько поворотов, еще одни ступеньки, еще одна дверь и вот она, долгожданная улица!
Погода стояла превосходная — дул прохладный ветерок, но светило солнце. От ярких солнечных лучей у Дардыкина заболели глаза. Он сощурился и первые несколько мгновений только и делал, что полной грудью вдыхал свежий воздух, пахнущий дождем и еловыми шишками. Но вскоре удовольствие от прогулки прошло. Особенно после того, как Леха открыл глаза и внимательно осмотрелся.
Его вывели гулять в узкий, каменный мешок — со всех четырех сторон небольшое пространство окружали высокие стены. Пока Дардыкин мысленно чертыхался, охранник-чеченец отстегнул браслет от своего запястья и с усмешкой сказал:
— Все, джигит, гуляй. Через пятнадцать минут я приду за тобой.
— Можешь не спешить.
Леха прошелся вдоль стен, но вскоре почувствовал, что получать наслаждение от ходьбы по периметру невозможно. Тогда он остановился посередине площадки и задрал голову. И вдруг понял, что все это время на него сверху глазели боевики. Глазели тихо, словно на опасное животное в зоопарке. Чеченцев было штук десять, не меньше. Все они не спускали с Лехи восторженных глаз, явно балдея от собственной значимости.
Дардыкин ощутил, как в его груди накапливается раздражение. Раздражение на самого себя. Злость на собственную беспомощность и пассивность. Разве он думал когда-нибудь, воюя в горах Чечни, что попадет в такой переплет? И что черномазые подонки, которых он убивал по штук двадцать в день, будут открыто потешаться над ним?
«Эх, если бы не Жанна, показал бы я этим сволочам, чего стою!» — скрипнул зубами и вдруг понял, что больше не намерен терпеть. И если он немедленно не предпримет каких-нибудь решительных действий, то перестанет уважать самого себя.
«Когда меня поведут назад, необходимо все осмотреть, — мысленно приказал себе Дардыкин. — Посчитать повороты и попробовать вычислить, где выход».
— Эй джигит, пошли, что ли? — негромкий голос охранника вернул Леху к прозаичной действительности.
Напустив выражение благодушия, Дардыкин двинулся к открытой двери, у которой стоял чеченец.
— Браслеты одевать будем? — как ни в чем не бывало спросил он и протянул руку.
Чуть поколебавшись, охранник помотал головой:
— И так дойдешь.
И опять потянулся бесконечный лабиринт коридоров.
«Или сейчас или никогда», — решил Леха, когда они проходили мимо какой-то двери, из-за которой доносились громкие голоса.
Набросившись на боевика сзади, Дардыкин ухватил его за голову и резким рывком свернул ему шею. Затем выхватил из кобуры, висевшей у чеченца на поясе, пистолет и отпрыгнул назад. Тело боевика мягко осело на пол. Его голова неестественно запрокинулась, руки раскинулись в разные стороны.
Крутанувшись вокруг своей оси, Леха осмотрелся. Вокруг было тихо. Никто не пытался задержать его. Из-за ближайшей двери по-прежнему доносились голоса. Судя по всему, чеченцы ничего не услышали.