Перед каждым вылетом он готовился и просматривал видеоматериалы по базам, отбирал и потом представлял мне кандидатов на пост нового коменданта.

А в подборке материалов трудилась целая бригада серокожих под началом Усевы. Интересно было узнать, что невольники уже настолько привыкли к камерам, и творили безобразия, совсем их не стесняясь. Видимо серокожие никогда особо их за такое не наказывали. Главное для алотаров производительность труда, а какими методами она достигалась, это уже было неважно.

После наведения порядка на базе я назначал путем видеоконференции нового руководителя. Большинство пытались делать самоотвод, тогда ставилось условие — или они принимают обязательства или идут погулять за пределы станции. Кислород в атмосфере имелся, правда его хватало всего на несколько минут жизни, но зато тепло, зачастую температура крутилась вокруг ноля по Цельсию. И главное — там свободно! Никто не стоит над душой и не говорит, что надо делать.

Затем прокручивали запись моего 'обращения к народу' о новых правилах порядка и существования и о улучшении жизни в ближайшем будущем. А так же, в несколько отдаленном времени, о возможности на связь с родными мирами. Правда этого я твердо не обещал, только теоритически и описывал трудности в достижении этой цели. В общем, позитива было достаточно, как мне казалось. И хоть какая, но у народа появилась перспектива. И еще говорил о расплате всех виновных в том, что творилось на Гингбаре. В первом акте этой расплаты, где Мартинат лично расстреливал виновников бесчинств, многие были уже свидетелями.

Ненависть!

Ее было много, очень много!

Строй передо мной прям, излучал ее. Многие смотрели на меня, а некоторые и просто мимо. У которых была злость, глядели точно мне в глаза. Вернее в мой один натуральный глаз. Пытались пободаться. А я просто переводил свой взгляд на следующего бойца в строю. Некоторые же вообще глядели в пол. И не, потому что стеснялись, им, похоже, уже все на этой планете до такой степени осточертело, и они впали в безразличие. И только ненависть, спрятанная очень глубоко, давала им возможность не потерять разум или просто, самоуважение.

Мы выбирали невольников, не сломавшихся и не поддавшихся искушению вымещать свою злость на более слабых. Что тоже влекло за собой, по моим понятиям, потерю самоуважения.

Этот пункт для меня был важен и Мартинат согласившись, выбирал именно таких кандидатов. В большинстве своем они оставались индивидуалистами. Иногда, на более больших базах такие индивиды сколачивались в группы, не в борьбе за влияние, а за то, что бы выстоять наиболее агрессивным коллективам — бандам. И их после многих попыток подчинить, в конце концов, оставляли в покое. Правда, индивидов подобного качества имелось ограниченное количество. Очень ограниченное!

Вот такие бывшие невольники стояли сейчас передо мной в строю. Все еще в своих ярко-жёлтых рабочих комбинезонах. А другой одежды на планете не имелось, во всяком случае, наших размеров. Так что и я на себя нацепил этот карнавальный наряд. Ткань из искусственного материала, зато крепкая. Да и лиромы видел, тоже уже присматриваются. Думается мне, будут сначала перешивать, мастерить из нее что-нибудь выглядящее более агрессивно. А не как сейчас, яркой веселой кляксой на сером плане алотарской архитектурной приверженности.

— Через некоторое время многие из вас примут участие в захвате контроля над одной из баз серокожих, — прервал я уже до нескромности затянувшееся рассматривание бойцов. — После операции одно отделение останется там контролировать ситуацию. Отделения будут периодически меняться. Вооружения у нас пока не много, к тому же ожидается еще пополнение новобранцев, и оружие будет только у тех, кто заступает на дежурство.

Первая пробная партия индивидуальных компактных компьютеров, с функцией переводчика поступила, и сейчас многие бойцы от непривычки прижимали рукой ухо с маленькими наушниками-кнопками.

— Возможно, нам окажут сопротивление. Не расслабляться, в общем! Слушать приказы ваших командиров и не забывать чему вас учили в эти дни. Насколько я знаю, многие и до попадания сюда воевали или же являлись военнослужащими. Так что не мне вам объяснять, что это значит — слушать командиров и не терять голову. Стреляем только в тех, кто оказывает сопротивление, — здесь я опять обвел взглядом строй. И выцепив одного с наиболее вызывающим взглядом, спросил его: — Вот ты, как ты собираешься лететь на планету Алотар, что бы призвать к ответу виновных в преступлениях с их прислужниками, а так же заодно присмотреть кое-какое добро, нам очень нужное?

— Так есть же корабли? — все еще недоуменно ответил боец.

— Ага, корабли, значит, есть! А думать о дне завтрашнем многие из вас, похоже, отказываются. А у кого мы будем учиться пользоваться этой техникой? А если она выйдет из строя, кто ее будет чинить? И наконец, кто будет учить нас строить новые корабли? — опять обвел взглядом строй. — Молчите? Приказ такой — уничтожать только тех, кто с оружием или оказывает сопротивление! Все, разойдись!

За нашим головным ударным 'строителем' расположились два шаттла, соответственно, по одному отделению бойцов в каждом. Дальше следовали еще два таких же кораблика, как будущие транспортные средства для перевозки лишнего персонала с верфи. Если мы, конечно, таковой там обнаружим. И завершали эту процессию два летающих строительных аппарата. Будут разгребать завалы, в случае, если придется серьезно пострелять по станции. И еще решил их с собой прихватить на всякий пожарный, в роли возможных спасателей. А то наши противники удумают какие-нибудь каверзы, типа камнями там бросаться…. Есть же у них два истребителя, хоть и без вооружения. Могли чего уже изобрести, например, обыкновенные захваты на них, что бы грузы таскать. Да и пример имеется, когда я шаттлом 'торпедировал' вражеское судно с десантом на подлете к нашей станции. На месте руководства верфью, я бы точно что-нибудь подобное придумал.

'Заходить' решили через ворота сборочного ангара. В нем собирались корпуса кораблей. Потом их выталкивали наружу и уже там доделывали 'внутренности' судов. Видимо этим ускоряли процесс постройки и экономили на строительстве новых таких огромных помещений.

По нашим данным на этой станции дежурило одно отделение вояк с офицером и комендантом, чью жирную физиономию уже имел возможность лицезреть. Судя по выражению интеллекта на морде коменданта эти явно будут отстреливаться. К тому же у них имелась связь с Оранжереей, и оттуда могли бог весть чего наобещать!

А вот как себя поведут остальной народ на станции? Ответ получим только после высадки на верфь. Да в принципе и без разницы…. В прямом противостоянии, без оружия, они роли не сыграют.

Постучались, вернее я пальнул из орудия, рассчитав минимальную скорость снаряда и его траекторию. Проектиль срикошетил и ушел в сторону планеты. Если не встретит на своем пути туда еще, какую каменюку, то наверняка сгорит и на небосводе появится еще одна тусклая падающая звездочка. И даже можно загадывать желания, что я мысленно и сделал — Пожелал, что бы алотары, включили здравый рассудок и открыли ворота.

После дополнительного запроса-приказа посланного в эфир створки ворот начали медленно разъезжаться.

О! А некоторые загаданные желания, оказывается, могут и исполняться! И почему я никогда не играл в лото?

Пилоты с передовых шаттлов доложили о включении автопилота для посадки. Дал добро, а мы стали примеряться, где бы самим сесть. Места то еще хватало, но мыслил я в тактическом плане, что бы значит, оставалась наиболее открытая директриса для стрельбы.

Постепенно тело обретало тяжесть и наша машина, развернув шасси, прилипла к палубе.

Ворота за спиной закрылись. На огромном табло замелькали чередующиеся цифры-иероглифы — показатели атмосферного давления, температуры и степени искусственной гравитации, со шкалой постоянно меняющей цвет в сторону зеленного.

Красный стой, зеленый иди! Ну, все как у людей!