Вики Камберуэлл слушала его зачарованно, хотя и против собственной воли. Она прекрасно понимала, что все это не более чем танец кобры перед цыпленком, она достаточно хорошо знала себя и видела, что значительной долей своего обаяния он обязан именно непорядочности и жестокости, которые она распознала в нем с первой минуты.

Таких она уже повидала. Работа приводила ее в беспокойные места, и в те же места тянуло людей схожей с Гаретом выделки. Рядом с подобными мужчинами всегда интересно и опасно, страшновато и забавно, но в конце концов остаются только муки расставания и боль.

Ей хотелось, чтобы они поскорее доехали, и Вики старалась не отвечать ему, но Гарет был очень остроумен, и когда рикша остановился у входа в отель «Ройял», она уже не могла сдерживать душивший ее смех.

Гарет знал, что женский смех служит точным индикатором; Вики смеялась с искренней веселостью, которую он воспринял как весьма обнадеживающий ответ, и потому, помогая девушке сойти, решительно взял ее за руку.

Он показал ей королевские апартаменты с видом владетельного сеньора.

– Во всем городе нет другого такого номера. Балкон выходит в сад, вечером сюда долетает морской бриз… Единственная во всем отеле отдельная ванная комната, по типу французских, знаете ли… Потрясающая постель, спишь как на облаке… Никогда не спал ни на чем подобном…

– И здесь я должна жить? – спросила она тоном невинной девочки.

– Думаю, мы как-нибудь устроимся, правда?

У Вики не осталось никаких сомнений в том, как именно он решил устроиться.

– Вы очень добры, майор, – прошептала она и подошла к телефону.

– Здравствуйте, говорит мисс Камберуэлл. Майор Суэйлз уступил мне королевские апартаменты. Пожалуйста, пришлите кого-нибудь перенести его вещи в другой номер.

– Но я… – заикнулся Гарет.

Она прикрыла трубку рукой и улыбнулась ему:

– Это так мило с вашей стороны.

Потом послушала, что ей говорит администратор.

– Ужас какой, – сказала она. – Ну что ж, раз это единственный свободный номер, то делать нечего. Я уверена, майору приходилось ночевать и в худших условиях.

Когда Гарет увидел помещение, где ему отныне предстояло ютиться, он честно постарался вспомнить более скромную и неудобную комнату. В китайской тюрьме в Мукдене все же было прохладнее и камера располагалась не над шумным баром, а фронтовая землянка зимой тысяча девятьсот семнадцатого года под Аррасом была попросторнее, да и обставлена получше.

Следующие три дня Гарет провел в порту. Он пил чай и виски с начальником порта, выходил с лоцманом в море каждый раз, когда появлялось новое судно, колесил на рикше вдоль причала, разговаривал со шкиперами каботажных суденышек и люггеров[9], замарашек, ходивших на угле, и пароходиков поновее и поопрятнее – на мазуте, сновал на лодке по гавани, окликал хозяев стоявших на рейде судов.

Вечера он проводил, обволакивая Вики Камберуэлл своим обаянием, ублажая ее комплиментами и отличным шампанским. Вики поглощала все это с ненасытным аппетитом, но была непоколебима. Она слушала его, смеялась с ним, пила его шампанское, а в полночь мило извинялась и весело отклоняла его попытки проникнуть в королевские апартаменты.

Вполне понятно, что к утру четвертого дня Гарет несколько приуныл. Он уже подумывал набрать «Таскера» да съездить в лагерь к Джейку и немного повеселиться в непритязательном обществе американца. Но не мог же он признаться Джейку в своей неудаче! И, поборов искушение, он опять отправился в гавань.

Ночью на рейде появилось новое судно. Гарет внимательно рассмотрел его в бинокль. Судно все было покрыто солью, грязная старая посудина с помятым до невозможности корпусом и оборванной командой… Однако Гарет заметил, что такелаж в полном порядке, и хотя на суденышке были установлены мачты, которые могли нести много парусов, и вообще оно напоминало обликом шхуну, за кормой у него виднелся винт и под высоким полутентом, возможно, скрывался дизельный двигатель. Во всяком случае, суденышко казалось самым подходящим из всех, какие он видел до сих пор. Он сбежал по ступенькам к лодкам и щедро предложил лодочнику шиллинг сверх обычной платы.

Вблизи судно выглядело еще более невзрачным, чем издали. Краска облупилась слоями, неровно, ясно было также, что на этой посудине нет никаких санитарных приспособлений – следы вылитых за борт нечистот испещрили все суденышко.

Подойдя еще ближе, Гарет заметил, что под отвратительной краской обшивка у суденышка прочная, а дно его, хорошо видное в прозрачной воде, совершенно не заросло зеленой бородой водорослей, как то бывает обычно. Такелаж был в полном порядке, желтые паруса светились. Название «Ласточка» было написано по-арабски и по-французски, а зарегистрировано судно было на Сейшелах. Предназначение его Гарет понял не сразу – судно походило на чистокровного коня, замаскированного под извозчичью клячу. Бронзовый винт, судя по всему, вращался исправно, и вообще посудина выглядела ходкой.

Когда же он подошел вплотную, он сразу все понял по запаху. Этот особый запах загаженных трюмов и человеческих страданий он знал еще по китайским морям. Говорят, избавиться от него нельзя никакими средствами. Говорят, патрульные суда темной ночью именно по этому запаху находят работорговцев.

Человек, который зарабатывает свой хлеб насущный, продавая и покупая людей, вряд ли упустит такое невинное занятие, как незаконная перевозка оружия, решил Гарет и крикнул:

– Эй, на «Ласточке»!

Ответа не последовало. Матросы с замкнутыми темными лицами пристально разглядывали Гарета. Команда была смешанная, но все – араб, индиец, китаец и негр – хранили гробовое молчание.

Стоя в лодке, он поднес сложенные рупором руки ко рту и с бессознательным высокомерием англичан, которые полагают, что весь мир понимает по-английски, снова крикнул:

– Я хочу поговорить с капитаном!

Под полуютом раздался какой-то шум, и на палубу вышел белый. Этот смуглый, загоревший до черноты человек был таким коротышкой, что его голова едва виднелась над поручнем.

– Чего надо? Полиция, что ли?

Гарет подумал, что он грек или армянин. На одном глазу капитан носил черную повязку, что придавало ему вид театрального злодея. Здоровый глаз блестел, как хорошо отмытый агат.

– Никакой полиции, – успокоил его Гарет. – Не тревожьтесь.

Он достал из кармана бутылку виски и помахал ею в воздухе.

Капитан низко наклонился и внимательно всмотрелся в Гарета. Возможно, он разглядел характерный огонек в его глазах и беспечную пиратскую улыбку. По таким признакам люди часто узнают друг друга. Как бы то ни было, он явно принял решение и что-то приказал по-арабски. С борта спустили веревочную лестницу.

– Поднимайтесь, – пригласил капитан. На этот момент ему нечего было скрывать – он просто доставил из Бомбея кипы хлопка. Здесь, в Дар-эс-Саламе, он их выгрузит и возьмет курс на север, где примет на борт куда более прибыльный груз – живой товар.

До тех пор, пока торговцы в арабских странах, в Индии и на Востоке будут предлагать огромные деньги за стройных черных девушек из Данакиля и Галлы, люди, подобные капитану, будут обводить вокруг пальца британские военные патрули.

– По-моему, мы вполне можем выпить сейчас по глотку виски и поговорить о деньгах, – сказал Гарет капитану вместо приветствия. – Меня зовут Суэйлз. Майор Суэйлз.

Черные засаленные волосы капитана были заплетены в косичку. Казалось, он нарочно изображает из себя пирата.

– Я – Пападопулос. – Он впервые улыбнулся. – А разговор о деньгах слаще музыки. – И капитан протянул Гарету руку.

В лагерь Джейка под красными деревьями Гарет и Вики Камберуэлл явились не с пустыми руками.

– Вот сюрприз, – иронически приветствовал их Джейк, не выпуская из рук паяльной лампы. – Я думал, вы сбежали.

– Делу время, потехе час, – отозвался Гарет, помогая Вики спуститься. – Нет, дорогой мой Джейк, мы трудились, трудились неустанно.