Айзек Азимов

Избранное

От издательства

Айзек Азимов, всемирно известный американский писатель-фантаст, ученый-биохимик и популяризатор науки, родился в 1920 году в небольшом местечке Петровичи около Смоленска. Когда мальчику было три года, семья переехала в Америку. В 11 лет Азимов кончил школу, в. 15 — колледж, в возрасте 19 лет получил в Колумбийском университете диплом бакалавра, в 21 год — ученую степень магистра, в 27 лет — доктора. С 1949 года он доцент, а затем профессор биохимии медицинского факультета Бостонского университета.

Фантастикой Азимов увлекся в детстве. После того, как в руки девятилетнего мальчика впервые попал один из выпусков научно-фантастического журнала «Эмейзинг сториз», он стал запоем читать научную фантастику. Писать Азимов начал в 17 лет, а уже через два года, в 1939 году, в том же журнале «Эмейзинг сториз» появилась его первая научно-фантастическая повесть «Брошенные на Весте». Богатое воображение и широкая эрудиция вскоре позволили молодому писателю войти в число ведущих американских фантастов. Длительное время он совмещал научную работу с созданием фантастических произведений, но в конце концов в 1958 году оставил университет и целиком посвятил себя литературной деятельности. Однако переключился он не на фантастику, что казалось естественным, а на научно-популярную литературу. Среди научно-популярных книг, принесших ему поистине мировую известность, можно назвать «Биографическую энциклопедию по науке и технике», «Вид с высоты», «Краткую историю биологии», «Язык науки», «Нейтрино» и многие, многие другие из самых разных областей знания — от физики и астрономии до истории и психологии. Азимовым написано множество (не менее трехсот!) научно-популярных произведений. При такой необыкновенной продуктивности дилетантизм неизбежен, что признает и сам Азимов. Вместе с тем его научно-популярные книги, даже не самые удачные с точки зрения строгой науки, написаны живо и образно, насыщены множеством исторических сведений и потому читаются с интересом.

И все же признание читателей и настоящую мировую славу Азимову принесла научная фантастика. Его перу принадлежат книги: «Я, робот» (1950), «Камешек в небе» (1950), «Звезды как пыль» (1951), «Установление» (1951), «Установление и империя» (1952), «Космические течения» (1952), «Второе установление» (1953), «Стальные пещеры» (1954), «Путь марсиан и другие рассказы» (1955), «Конец Вечности» (1955), «Обнаженное солнце» (1957). После 15-летнего перерыва Азимов выпустил роман «Сами боги» (1972).

В мировой научно-фантастической литературе Азимов занимает особое место: он прославился своими «Тремя законами роботехники», которые наиболее полное воплощение нашли в его знаменитом сборнике «Я, робот». Сборник этот имел необычайный читательский успех, неоднократно переводился на другие языки, в том числе и на русский (кроме того, на русском языке был издан сборник «Три закона роботехники», куда вошли и не переводившиеся ранее рассказы из того же цикла о роботах).

В настоящий однотомник включены рассказы из сборника «Путь марсиан» («Мир», 1966) и роман «Сами боги» («Мир», 1976). Роман «Сами боги» в 1973 году дважды был удостоен высших наград, которыми в США отмечаются лучшие научно-фантастические произведения, — премиями «Небьюла» и «Хьюго». В нем Азимов выступает ярым противником одностороннего развития науки и техники. По его глубочайшему убеждению, прогрессивные изменения в общественном сознании возможны только тогда, когда достижения науки используются исключительно в гуманных целях. Цель научной фантастики, считает Азимов, — «сознание того, что наука может менять современное общество, и желание узнать, в чем будет заключаться очередная перемена». Недаром роман «Сами боги» открывается посвящением: «Человечеству в надежде, что война с безрассудством все-таки будет выиграна».

Это краткое вступление к однотомнику хотелось бы закончить выдержкой из послания Азимова к японским читателям: «Люди на Земле должны дружить. Я всегда старался подчеркнуть это в своих произведениях… Не думаю, что можно заставить всех людей любить друг друга, но я желал бы уничтожить ненависть между людьми».

Путь марсиан

Рассказы

Путь марсиан[1]

(Перевод А. Иорданского и Н. Лобачева)

1

Стоя в дверях короткого коридора, соединявшего обе каюты космолета, Марио Эстебан Риос с раздражением наблюдал, как Тед Лонг старательно настраивает видеофон. На волосок по часовой стрелке, на волосок против, но изображение оставалось паршивым.

Риос знал, что лучше не будет. Они были слишком далеко от Земли и в невыгодном положении — за Солнцем. Но откуда же Лонгу знать это? Риос еще немного постоял в дверях — боком и нагнув голову, чтобы не упереться в притолоку. Затем вырвался в камбуз, словно пробка из бутылочного горлышка.

— Что это вас так заинтересовало? — спросил он.

— Хочу поймать Хильдера, — ответил Лонг.

Присев на уголок полки стола, Риос снял с верхней полки коническую жестянку с молоком и надавил на верхушку. Жестянка открылась, издав негромкий хлопок. Слегка взбалтывая молоко, он ждал, пока оно согреется.

— Зачем? — он запрокинул жестянку и с шумом отхлебнул.

— Хотел послушать.

— Лишняя трата энергии.

Лонг взглянул на него и нахмурился.

— Считается, что личными видеофонами можно пользоваться без ограничения.

— В разумных пределах, — возразил Риос.

Они обменялись вызывающими взглядами. Сильная, сухощавая фигура Риоса, его лицо с впалыми щеками сразу же наводили на мысль, что он один из марсианских мусорщиков — космонавтов, которые терпеливо прочесывали пространство между Землей и Марсом. Его голубые глаза резко выделялись на смуглом, прорезанном глубокими складками лице, а оно в свою очередь казалось темным пятном на фоне белого синтетического меха, которым был подбит поднятый капюшон его куртки из искусственной кожи.

Лонг выглядел бледнее и слабее. Он был чем-то похож на наземника, хотя, конечно, ни один марсианин второго поколения не мог быть настоящим наземником, таким, как обитатели Земли. Его капюшон был откинут, открывая темно-каштановые волосы.

— Что вы считаете разумными пределами? — сердито спросил Лонг.

Тонкие губы Риоса стали еще тоньше.

— Этот рейс вряд ли окупит даже наши расходы, и, если дальше все пойдет так же, любая трата энергии неразумна.

— Если мы теряем деньги, — сказал Лонг, — то не лучше ли вам вернуться на место? Ваша вахта.

Риос что-то проворчал, потер заросший подбородок, потом встал и, неслышно ступая в тяжелых мягких сапогах, нехотя направился к двери. Он остановился, чтобы взглянуть на термостат, и в ярости обернулся.

— То-то мне казалось, что здесь жарко. Где, по-вашему, вы находитесь?

— Четыре с половиной градуса — не слишком много!

— Для вас — может быть. Только мы сейчас в космосе, а не в утепленной рудничной конторе.

Риос рывком перевел стрелку термостата вниз до отказа.

— Солнце достаточно греет.

— Но камбуз не на солнечной стороне.

— Прогреется!

Риос шагнул за дверь. Лонг поглядел ему вслед, потом снова повернулся к видеофону. Трогать термостат он не стал. Изображение оставалось неустойчивым, но что-то рассмотреть было можно. Лонг откинул вделанное в стену сиденье. Подавшись вперед, он терпеливо ждал, пока диктор объявлял программу и занавес медленно расплывался. Но вот прожекторы выхватили из темноты знакомое бородатое лицо, оно росло и наконец заполнило весь экран.