17.12.08. 9–31
Сейчас идет шмон на 9–м бараке, на том “продоле”. Вчера, кажись, не было нигде. Позавчера (или все же вчера? Отшибает память...) – тоже на том “продоле”. Я уже не раз замечал по часам: последнее время крик: “Шмон–бригада на большом!” раздается ровно в 9–25. Хорошо: хоть не ждать до 11–ти, как раньше...
Абсолютно нет сил. Чувство вымотанности, измученности такое, что хочется только одного: сдохнуть поскорее. Думаю, такое постоянное, изматывающее нервное перенапряжение, если в нем жить годами, день за днем, – вполне может к этому привести. Невозможно жить в круглосуточном напряжении, ни днем, ни ночью не расслабляясь ни на секунду.
Вчера был безумный день, и тянулся он бесконечно, как опять стали тянуться тут дни. С утра, еще до зарядки, приперся – вроде бы – опер, и пришлось срочно выскакивать на улицу. Шимпанзе потом долго орало в секции, что надо всем с утра выходить на улицу и “не шатать режим”, – хотя именно оно–то, если “мусора” не заходят, дрыхнет обычно до самой проверки, просыпая не только зарядку, но и завтрак.
Перед ужином стрем опять прозевал отрядника, который, никем не замеченный, зашел прямо в секцию. Я, начитавшись, лежал на шконке и ждал выхода на ужин, как вдруг увидел, как кто–то грубо сорвал занавеску, закрывающую вход в проходняк блатных “обиженных”. Это было так необычно, что я хотел приподняться посмотреть, кто ее сорвал, как вдруг увидел около этого проходняка рукав и бок камуфляжной пятнистой куртки, в которых ходят все “мусора”. Инстинктивно я сел на шконке, даже не успев еще спустить ноги на пол, как вдруг ОНО повернулось, сделало шаг в мою сторону – и оказалось нашим отрядником.
Ничего “запретного” он не забрал, – так, сорвал пару “шкерок” и оформил на сегодня в ШИЗО 2–х, явно спавших, которых сам же и разбудил. Потеря небольшая, но скандал был страшный, шуму было много, и шимпанзе, конечно же, визжало и билось больше всех. Быстро установили того “обиженного”, который должен был в это время стоять на стреме в “локалке”, но чтобы его били, я не видел, как и следов сегодня утром на его лице. Попутно выяснилось, что идущего по “продолу” отрядника не заметил стрем вообще ни на одном из шести бараков...
Уже разделись, легли спать, – как вдруг опять “новость”: сейчас, или через час, через 2 пойдет “комиссия” с Заводчиковым, так что убирайте “все лишнее”. Ну что ж, куртку я засунул за шконку, один баул (с едой) запихнул поглубже под соседскую шконку, другой постарался завесить одеялом, как всегда. Какая там “комиссия”, обычный ночной обход, какие стал практиковать Заводчиков на новой должности. Вещи–то прятать надо не от него, а от этой бесхвостой злобной твари, которая ведь не понимает ровно никаких слов и не принимает никаких аргументов, а только истошно орет и норовит ударить при самом малейшем неповиновении. Омерзительное и страшно трусливое животное, которое так боится “мусоров”, что норовит заставить всех силой выполнять любые их (“мусоров”) требования, только бы они его не тронули... Короче, спасение в случаях этих ночных обходов одно: поскорее гасить свет, без которого ни эта бесхвостая тварь, ни Заводчиков ничего не увидят. Но свет–то как раз эта мразь обезьяна гасить и не дает! Погасили было – где–то в районе пол–одиннадцатого, – а оно верещит из дальнего конца секции: “Включи све–е–е–ет!!!”. Включили. Я лежу, прикрыв лицо, типа сплю, полами одеяла прикрыв баул под шконкой (не полностью, увы) – и жду, будет ли оно сейчас ходить и дотошно проверять, все ли всё убрали, и если да – жду скандала и истерики... Оно не ходит, только горланит и ржет в дальнем конце секции, а я лежу и жду. И вот это, видимо, был момент такого запредельного, максимального за весь день перенапряжения нервов, что отойти полностью от него я не могу до сих пор. Не гасят и не гасят свет, сволочи, хотя большинство народу уже спит. Короче, не знаю, что было бы дальше, если бы, обдумав все и прособиравшись некоторое время, я в 23–40 (!!) не встал сам и, выходя из секции, не вырубил его сам. Через минуту вернулся – все нормально, не включили больше! Ура! Можно не то что спать – какой тут сон, после такого! – а просто хотя бы расслабиться немножко.
Пока лежал так вот под одеялом и ждал – пришла мысль, что вот так же, наверное, я себя чувствовал бы, лежа живым в заколоченном и зарытом в землю гробу. Я попытался это представить, ощутить “наяву”. Конечно, там нервный напряг был бы еще куда больше – но зато и вокруг не было бы всех этих тварей, опасных, ехидных и просто любопытных, и можно было бы начинать выбираться сразу, как только до конца осознал ситуацию, а не лежать, как здесь, не ждать, не просчитывать, не будет ли опять с кем–нибудь истерики, если я сам погашу свет...
А Заводчиков таки да, приперся еще где–то через час. Я уже успел поспать и опять проснуться. Эта сука пришла со своей свитой – предСДиП, нарядчик (он–то зачем? Но его кто–то в бараке опознал) и т.д., плюс наш “ночной” (вернее, нет, – тоже предСДиП отряда). Он тащил с собой большой фонарь и светил им по сторонам, по шконкам и лицам, в том числе посветил в упор и в мое лицо (я закрыл глаза), но под шконки не заглядывал.
И вот сегодня – отходняк от этого вчерашнего “веселья”. Но реального отходняка нет – есть предчувствие новых ужасов, таких же и еще хуже. Сейчас, уже скоро, эти твари проснутся, придут “мусора”, начнут созывать в “культяшку”, ждать еще какую–нибудь комиссию, шмонать шконки и баулы, строить возле столовой, и т.д. и т.п. Все 33 удовольствия, короче, обещает наступивший день. Не знаю, как я проживу в таком кошмарном нервном перенапряжении, постоянном ожидании беды, еще 2 года 3 месяца. Сил нет уже сейчас; внутри все сжато, как пружина, вся душа дрожит мелкой дрожью в ожидании этих несчастий каждый день и каждую минуту. Вот такая здесь “веселая” обстановка. Удастся ли мне отомстить ИМ за все это?..
15–32
Разбаливается опять зуб. Уже довольно сильно, вчера начинал совсем слабенько. Только этого мне не хватало до полного счастья!.. Давно не болел... С лета, кажись. Принял таблетку, но пока не помогает. То у моего соседа, старого алкаша, несколько дней болел один из последних 2–3–х оставшихся зубов, теперь вот у меня...
А пережитое мной вчера ночью, весь этот внутренний ужас, когда я лежал под одеялом и ждал выключения света или же визгов шимпанзе, – видимо, это не могло пройти так просто и бесследно. Сегодня выяснилось, что эту злобную тварь закрывают тоже в ШИЗО, вместе с 2–мя, спавшими вчера при отряднике. Ура! У–р–ра!!! Хоть 15 дней, а м.б., и месяц опять, и 2, как в те разы, удастся отдохнуть от этой нечисти. Сразу вспоминается анекдот, когда поп/раввин советует в переполненный, тесный дом ввести еще и козла, а затем – убрать козла оттуда: сразу та–а–акое облегчение!..
А сам отрядник, сволочь, сегодня опять каким–то образом просочился в барак незримо, как привидение, между проверкой и обедом. Но скандала на сей раз не было, – видимо, остальные все же откуда–то знали о его появлении; а я, спустя минут всего 10–15, как поговорил по телефону с матерью и М., – вдруг слышу крики стремщиков, что отрядник выходит из своего кабинета и прется в нашу секцию!..
Вымогательство в ларьке последнее время несколько снизилось. Похоже, ИМ самим пришли какие–то переводы, и они пока что на все свои “кресты” и “крыши” покупают все на свои. По крайней мере, в тот раз, в прошлую пятницу, у меня сложилось такое впечатление. Но радоваться этому, конечно же, рано, – еще потребуют, все еще впереди... А вот с чем в этом проклятом ларьке настоящая бедам – так это с хлебом! 2 раза на той неделе его не было, прихожу туда сегодня (среда) – хлеб кончился!.. Черт их возьми, тварей!!! Купил там паштет, которого давно не было и который я все ждал, – так до пятницы (в лучшем случае) его не с чем есть, кроме омерзительной, кислой столовской “черняшки”...
18.12.08. 18–12
Опять сегодня перед обедом – вдруг крик: “Мужики, послушайте!”. Опять якобы – сейчас какая–то комиссия с каким–то полковником, которая “еще не уехала” (а когда она приехала?!) пойдет по баракам, – короче, сделайте “все как всегда”. Опять баулы, каптерка, телогрейки... Но – шимпанзе нет, с его дотошными проверками, а без него легче. Я расстелил свое красное одеяло, как обычно теперь, и ничего убирать не стал. Некоторые сразу же начали делиться друг с другом, что сейчас по баракам пойдет прокурор. Не пошел, разумеется, никто. Все тихо и спокойно, и даже СДиПовцы на “продоле” – без красных повязок, как при недавней комиссии. Реально их (комиссий) меньше, чем пустых слухов о них, – но ведь злобным и безмозглым выродкам в бараках не докажешь, что это только слух, – не докажешь потому, что они вообще ничего, никаких аргументов не слушают, а начальства боятся панически. По моим прикидкам (чисто от нечего делать, и поэтому больше юмористическим, а не всерьез), комиссии (и – главное зло – неизбежная вместе с ними каптерка) не могут быть каждый месяц, исключаются и новогодние каникулы каждый год, и период июля–августа (отпускА), и т.д. Месяцев мне осталось 27 (когда считал, было 28). Комиссия может быть, ну, допустим, раз 20 за это время. А если, как теперь выходит, в месяц она сама и слухи о ней будут по 2 раза, – это что, мне предстоит пережить тут еще 54 комиссии и каптерки?!.