«Титаник» - это действительно глобальный диагноз, а не эпизод в истории мореплавания и киноискусства

“Диагноз: «Титаник». Если фильм Кэмерона стал лучшим за 1997 год, то этот год потерян для кино.” - таким заголовком снабдил “Петербургский телезритель” (27 апреля - 3 мая, № 16, 1998 г.) статью, посвященную самому дорогостоящему фильму за всю историю Голивуда, в котором на макете “Титаника” в 90 % натуральной величины воспроизведена эпохальная катастрофа на море, весьма знаменательная в истории нынешней глобальной цивилизации. На фоне этого в общем-то заурядного перехода через океан, завершившегося весьма незаурядной катастрофой, в фильме развертывается вложенная в сюжет катастрофы история не уничтожающей достоинство человека похоти, а любви и попытки вырваться в человечность двух индивидов, выросших в разных кастах античеловечной в её существе Евро-Американской цивилизации.

Однако автор статьи охарактеризовал фильм совсем иначе:

«Такую концентрацию чудовищных банальностей, как в «Титанике», трудно припомнить даже в истории отечественного, насквозь идеологизированного, кинематографа. Как вам такие откровения героев фильма: «Сердце женщины - океан секретов…», или «День надо прожить так, будто он последний…», или «Воспоминания развеялись, словно пепел по ветру…»

В качестве аргумента удручающей невыразительности картины можно привести следующее мнение. «Титаник» невозможно спародировать в принципе. В трёхчасовой картине нет не то чтобы ни одной новой мысли, но даже ни одной индивидуальной черты.»

Однако, приведенная характеристика фильма означает по существу, что фильм - жизненный. Он на редкость удался, поскольку жизнь действительно банальна («ничто не ново под Луной»; «всё новое - хорошо забытое старое») и жизнь невозможно спародировать потому, что пародии и карикатуры - представляют собою часть самой жизни.

«Титаник» - действительно значимое событие в мировом киноискусстве вне зависимости от того, обошелся ли он постановщикам в 250 миллионов долларов или же не стоил и ломаного гроша; вне зависимости от того, во сколько обошлась его рекламная кампания перед началом проката и какие он принесет прибыли, а также и вне зависимости от того, как о нём выскажутся кинокритики. И сделан фильм мастерски во всех отношениях: и близкая к документальности достоверность сценария; и высочайшее инженерно-техническое обеспечение съемок, и игра актеров, будь то исполнители главных ролей или второстепенных, а также и составляющих массовку; и музыка, в которой, как заметил “Петербургский телезритель”, «большую часть картины звучит одна и та же мелодия. И без того до смерти надоевшая заунывно-приторная песенка в исполнении Селин Дион превращена в двухчасовой (суммарно) гимн…»

В общем всё сделано для того, чтобы фильм запомнился, запал в душу, и человек не остался к нему безучастным. Ведь даже негодование автора статьи в “Петербургском телезрителе” - выражение того, что фильм задел его достаточно глубоко, почему он и не смог промолчать. Однако «не смог промолчать»[1], это - одно, а «не смог понять смысла образов» киноповествования - это другое, причём в данном случае - главное. И невозможность осознать то небанальное, что скрыто в банальности сюжета, и вызвала раздражение и эмоциональное бессмысленное неприятие фильма автором статьи.

Фильм же не оставляет безучастным потому, что запечатленное на кинопленке уничтожение роскошного макета “Титаника” в бассейне само по себе - хотя и не «жизнь в натуре», но реальный слепок реальной эпохи; а если точнее, то - её посмертная маска.

Как известно, нынешняя цивилизация любит круглые даты: годовщина события, десять лет, четверть века, полвека, семьдесят пять лет, столетие… И казалось бы этот фильм нарушает такую приверженность к круглым памятным и поминальным датам, поскольку 1997 (год выхода фильма) от 1912 (года гибели “Титаника”) отделяют 85 лет; а разгар мирового проката вообще приходится на 86 год с момента катастрофы. Однако, традиция приверженности к круглым датам не была нарушена и на сей раз: в 1998 г. исполняется ровно сто лет со дня выхода в свет в свое время незамеченного и быстро забытого романа “Тщета” американца Моргана Робертсона.

О забытом романе вспомнили только спустя 14 лет: уже после того, как “Титаник” упокоился на дне Атлантического океана. Вспомнили потому, что в своем произведении М.Робертсон во всех подробностях описал, как в Англии был построен самый большой в мире корабль - непревзойденный в роскоши четырехтрубный трехвинтовой пассажирский лайнер длиной более четверти километра; как он вышел в свой первый трансатлантический рейс, имея на борту более двух тысяч пассажиров и команды; как беззаботно развлекались на нём «сливки общества» - заправилы Евро-Американской региональной цивилизации; как холодной апрельской ночью на полном ходу лайнер напоролся на айсберг и затонул, а шлюпок для всех не хватило; не хватило потому, что лайнер еще при проектировании расценивался как непотопляемый и заказчики к шлюпкам отнеслись как к заведомо бесполезному, но обязательному по закону традиционному атрибуту судна; как вследствие этого больше половины пассажиров и экипажа погибло - кто вместе с кораблем, кто в холодной пучине океана после того, как судно скрылось под водой… Почти не ошибся М.Робертсон и в названии погибшего лайнера: “Титан”, а не “Титаник”.

Поэтому, если даже и согласиться с мнением автора “Петербургского телезрителя”, что сюжет фильма банален и, что в «трехчасовой картине нет не то чтобы ни одной новой мысли, но даже ни одной индивидуальной (по-русски говоря: своеобразной) черты, то всё равно придется признать, что история самогосюжета обладает своеобразием и исключительно незаурядна. Но зная её, трудно не вспомнить и не переиначить пословицу: «Кому суждено быть утопленным, тот не будет повешен…»

Бессознательные уровни психики человека более мощное средство обработки информации, чем сознание. И именно они выдают на уровень сознания подчас очень глубокие мысли, от которых сознание многих отмахивается, либо оценивает их как шутки и каламбуры. Проявилось это и в упомянутой статье “Диагноз: «Титаник»”:

«Прогноз. Злые шутники уже пытались прогнозировать дальнейшие проекты Джеймса Кэмерона (постановщика «Титаника»). Минимум два сюжета просто просятся на экран. Причем названия будут говорить сами за себя: “Последний день Помпеи” и “Гибель Атлантиды”.»

Если бы кинообозреватель углубился в этот смысловой ряд, то он был бы вознагражден по достоинству, поскольку только при обращении к смысловому ряду такого рода и открывается предостерегающая небанальность истории сюжета «Титаника».

Государства, региональные цивилизации планеты, глобальную цивилизацию достаточно часто и издревле уподобляют кораблю в плавании. И реальный пароход “Титаник”, образ (имидж) которого впервые возник в романе Моргана Робертсона, и вся его история объективно были одним из воплощений деятельности коллективного духа Евро-Американской региональной цивилизации, хотя это и было осознано только после свершившейся катастрофы. Тогда проповедники практически всех церквей указали на это событие как на знамение Божие, данное заблаговременно заблудшему и возгордившемуся [2] человечеству. “Шутники”, иронизирующие над творчеством Джеймса Кэмерона, - действительно злые; будь они добрые, то они бы не шутили над этим сюжетом и поняли, что «Гибель новой Атлантиды» Кэмерон уже отснял, отснял мастерски в символически-иносказательной форме под названием «Титаник»…

Есть пословица «Для глухих два раза обедню не служат». Поскольку все предыдущие экранизации катастрофы прошли без глобальной кампании рекламы, подобной нынешней, и быстро забылись, то можно заняться подсчетами: