Мучительно застонав, девушка вцепилась в плечи парня, отстраняя его.

— Только не снова… — прошептала она, выгибаясь от боли. Ее ослабленный разум не мог контролировать силу, она не могла, не знала как.

— Я помогу, — сквозь собственный крик услышала девушка. — Рюсэнка погасит пламя, мы дождемся помощи.

Тоширо отступил, покрываясь ледяным реяцу. Руки дрожали, меч, казалось, стал в два раза тяжелее. Перехватив рукоятку, парень привычно пустил в лезвие реяцу. Перед глазами взметнулись белые с голубым волосы, обжигающая боль запоздало лизнула кожу руки, и Тоширо непонимающе моргнул.

— Что… — горячая ладошка коснулась щеки, и парень в ужасе перевел взгляд на лицо Юми.

— Люблю тебя, — прошептала она, мягко коснувшись его губ. — Всегда… любила…

Глава 21

— Капитан, — донесся откуда-то издалека голос Мацумото. — Капитан, вас вызывают в бараки первого отряда. Это насчет вашей просьбы.

Тоширо порывисто вынырнул из болезненных воспоминаний, не глядя на лейтенанта поднялся из-за стола. Обойдя девушку, капитан молча покинул кабинет.

Мацумото смотрела ему в след тяжелым взглядом. Прошло уже больше трех недель, но от капитана Хитцугая не было слышно ни слова.

Что она только не делала: дебоширила, прятала отчеты, устраивала пьянки в наглую, за его столом, даже разбор всех отчетов и их заполнение не возымели никакого эффекта. Капитан полностью игнорировал все, что его окружало.

Его люди избегали приближаться к нему, в десятом отряде было так тихо и непривычно спокойно, что казалось, он вымер. Сразу по прибытию в общество душ, капитан был вызван на собрание сорока шести, помимо капитана Хитцугая, на нем присутствовали капитан шестого отряда, капитан второго отряда, капитан первого отряда, Кискэ Урахара, и Ёруичи Сихоин.

Собрание длилось несколько часов, и весь десятый отряд, а так же те, кто присутствовал на последней миссии на грунте, даже не передвигались по Готэй-13. Большинство синигами не было поставлено в известность о случившемся, но слухи о том, что капитан пережил потрясение чуть не лишившее его здравого рассудка, быстро расползалось по всему Сэйрэтэю, заставляя людей держаться от него подальше из-за страха стать причиной потери контроля.

Рангику понимала его, она тоже потеряла близкого человека, но смогла найти в себе силы жить с этим дальше. Мацумото перепробовала все что могла, чтобы вернуть капитана к жизни, но ее пугал его взгляд. В нем не осталось ничего. Пустой… холодный… как будто мертвый. Он смотрел сквозь тебя, словно его нет. Как будто место капитана занял призрак…

Раз в несколько дней он уходил, просыпался с рассветом и исчезал из Сэйрэтэя. Иногда он возвращался весь израненный, в запекшейся крови, но большая часть ему не принадлежала. Иногда он появлялся с первыми лучами солнца, и закрывался в своем кабинете, не выходя из него до самой глубокой ночи, работая над отчетами.

Но так ни разу не проронил и слова…

Когда Гин покинул ее, Рангику была на грани, ее душа умирала от осознания своей вины в его жертве. Ведь из-за нее он стал предателем, пошел против себя, убивал и калечил, все ради нее.

Осознание этого сводило девушку с ума. Но единственное, что помогало ей не умереть с тоски, это мысль о том, что Гин любил ее и таким способом защитил, хотел, чтобы она была счастлива.

Рангику живет ради его памяти, она будет счастлива, и продолжит улыбаться.

Ради его памяти…

Мацумото должна помочь капитану жить ради памяти об этой девушке. Хотя бы до тех пор, пока он не смирится с тем, что произошло.

***

(двумя неделями позже)

Капитан Хитцугая смотрел на группу синигами, складывающих печати, его глаза пристально следили за их действиями. Тоширо стоял неподалеку, не двигаясь, не шевелясь. Только смотрел и ждал.

Неожиданно раздался звук распадающейся печати, и в небо поднялся переливающийся, словно золото, столп пыли. Все, что осталось от чужой духовной реяцу. Кучка пляшущего пепла, получившая свободу, слилась в плотный кокон, зависнув над своей темницей. Тоширо шагнул, но его остановила тяжесть чужой руки.

— Отпусти, — тихо обратился к нему бывший капитан двенадцатого отряда. — Так должно быть, пусть она найдет свое место.

Дернув плечом, капитан скинул с него чужую руку и, не поворачиваясь, произнес.

— Пришел за платой?

— Ну, я бы так не говорил, — в привычной манере ответил Кискэ. — Но ведь таков был уговор?

Тоширо повернулся к мужчине, выжидающе смотря в его внимательные глаза. Сейчас тень шляпы не скрывала их от капитана, и он твердо смотрел на Тоширо без каких-либо намеков на привычную легкомысленность. Игра взглядов длилась недолго, Хитцугая молча протянул ладонь, застыв в ожидании.

Кискэ привычным жестом опустил шляпу на глаза, пряча их от капитана, откинув полы своего белого хаори, которое он носил только в Сэйрэтэе, Урахара аккуратно достал и протянул капитану десятого отряда пышущий огромным количеством чужой реяцу меч.

Взявшись за рукоятку, Тоширо прикрыл веки.

Все, что от него требовалось, это погрузиться в свой внутренний мир и, взяв из него достаточное количество силы, использовать рукоять как проводник, чтобы она впиталась в лезвие меча. Закончив с задачей, Тоширо неохотно разжал пальцы, позволяя Кискэ забрать начавшее светиться оружие.

Урахара вернул его на место, но не спешил уходить. Тоширо повернулся к нему спиной, не горя желанием разговаривать.

— Ваша помощь незаменима, — не отставал от него Кискэ. — Я понимаю ваше нежелание делиться силой, но в грядущих неприятностях это необходимо.

— Вы прекрасно понимаете, — ровно произнес Тоширо, — что его просто используют и, если он сделает неверный выбор, то…

— Вы, так же как и я, знаете, какой он сделает выбор, — пожал плечами Кискэ.

— Люди меняются, — тяжело произнес капитан.

— Но не все, — отстранено заметил Урахара. — Не мне вам говорить.

— Я остаюсь при своем мнении, — скрестив руки на груди, сказал Тоширо. — Нам не нужно все время полагаться на постороннюю помощь.

— Хотите вы этого или нет, — как ни в чем небывало произнес Кискэ. — Но Гинджоу уже сделал первые шаги.

— Почему нам просто не остановить его? — хмуро вставил Тоширо. — Мы бы могли вмешаться, и тогда Куросаки бы не пришлось снова влезать в проблемы общества душ.

Урахара помолчал и, позволив себе легкую улыбку, заметил.

— А вы привязались к Куросаки Ичиго.

— Глупости, — категорично отрезал Тоширо.